Женщины Азербайджана: «И дольше века длится жизнь»

Буквально в канун только что наступившего 2009 года скончалась замечательная женщина - Фахима ханум Мехти гызы Мехтибекова – Раджабли. Скончалась в окружении дочери, внуков, правнуков, успев даже познакомиться с маленькими праправнучками - Камиллой, которой исполнилось три недели, и родившейся четыре месяца назад – Фахимой, названной в честь нашей замечательной современницы.

Через три месяца Фахиме ханум исполнилось бы 102 года, и в последние дни она иногда просила Бога «забрать» ее: «Хватит, зажилась…», - шутила с застенчивой улыбкой.

Нет, она не испытывала болей, просто угасая от старости, не страдала от одиночества – близкие обеспечили прекрасный уход, были добры к ней и участливы. Удручало непривычное состояние бездействия – ясный ум, мысли о былой, не легкой, но богатой на события жизни ну никак не гармонировали с состоянием практически прикованного к постели человека, возраст которого поневоле напоминает о себе.

Фахима ханум всегда любила рассказывать о давно минувших днях, неизменно подчеркивая, что ее окружали лишь добрые, хорошие люди, но избегала разговоров о том, как много выпало на ее долю невзгод, как стоически преодолевала трудности и с честью выходила из них. Но куда денешься от того, что зовется емким словом «биография», тем более, если она была так щедра на испытания…

В тот вечер, перебирая семейные фотографии вместе с Нигяр - старшей дочерью Фахимы ханум, мы с чувством огромной потери отмечали, что теперь о событиях, живым участником которых была ее мама, придется говорить в прошедшем времени – совсем не так, как рядом с ней, когда многое виделось объемным и одушевленным. И не случайно для своей публикации я отбираю те снимки, где Фахима Мехтибекова изображена молоденькой выпускницей семинарии и невестой, переполненной ощущением обретенного счастья. И дочерей ее – красавиц, в студенческие годы пленявших гордостью и чувством собственного достоинства. Очень хочется напомнить нынешним молодым, уверенно заявляющим, будто нам, нашим мамам и бабушкам жилось легче, чем им, теперешним, с их неуемными желаниями. Что в свое время вот и эти люди с фотографий были молоды, красивы, полны сил, самозабвенно, бескорыстно любили, а мечтая о возвышенном, надеялись лишь на собственный труд. Напомнить, что, живя в поделенных на однокомнатные коммуналки апартаментах с кучей соседей, с туалетом во дворе и общими банями с неизменными очередями, мы по несколько лет носили единственное пальто, берегли «выходные» туфли и платье, сшитое своими руками. Естественно, не подозревая, что можно мечтать о собственной автомашине и другой бесполезной блажи…

Фахима ханум родилась в Шуше в 1907 году. Девочке было 14 лет, когда родители определили ее в Бакинскую женскую учительскую семинарию. В то время многих выпускников мужских гимназий Зейналабдин Тагиев и другие меценаты посылали учиться в европейские вузы, и в Азербайджане мало-помалу формировалась элита широко образованных специалистов с высшим образованием – врачей, юристов, инженеров, агрономов…

В созданной З.Тагиевым женской семинарии было решено обучать азербайджанских девочек азам педагогических наук – на рубеже XIX – ХХ веков пришло время вовлекать и их в общественную жизнь, позаботиться о кадрах воспитателей для местных школ развивавшейся тогда системы народного образования.

Как показало время, знаний, навыков, советов наставниц, которые Фахима получила в семинарии, ей, как и ее сверстницам, хватило, чтобы на всю жизнь остаться верными высоким идеалам и с достоинством встречать тяжелые испытания, очень скоро лавиной обрушившиеся на большинство выпускниц этого замечательного заведения…

«Конечно, самым дорогим воспоминанием тех дней осталась для меня встреча с Ахмедом Раджабли,- застенчиво улыбалась Фахима ханум, когда мы с Нигяр как-то попытались настроить ее на «откровенный разговор». – Ну и, конечно, дружба с воспитательницей Бадисаба ханум. Она очень любила меня и всячески опекала. Жаль, что многие и не слышали о ней! Это же супруга выдающегося человека - Фиридунбека Кочарли. Он основатель литературоведения в Азербайджане, уникальный педагог, автор редких трудов по педагогике и неутомимый просветитель – слышали, надеюсь?

Сейчас мало кто знает, что его расстреляли в Газахе в 1920 году. Какая это была трагедия, какая невосполнимая потеря! Бадисаба ханум сдала тогда дела созданной усилиями супруга Газахской учительской семинарии и свой более чем скромный скарб и, переехав в Баку, работала в нашей семинарии. Своих детей у них с мужем не было, и всю жизнь они посвятили педагогической работе.

Никогда не забуду редких душевных качеств женщину - директора семинарии Медину ханум Киясбекову, которую к великому сожалению

в 30-е годы расстреляли, - продолжила свои воспоминания Фахима ханум. - Когда по праздникам она приглашала гостей, - старшим ученицам разрешалось спускаться в салон – это тоже было элементом воспитания, приобщения к светской жизни. Слушали музыку, преодолевая стеснительность, учились вести беседы, даже танцевали.

- Там вас и заприметил бывавший на этих посиделках выпускник итальянского вуза Ахмед Раджабли…

- Там и заприметил…

- И что?

- И ничего! Ну, думала, конечно, о нем, мечтала по ночам – не без этого.

- А потом?

- Когда в 1924 году Ахмеда назначили директором Загатальского сельскохозяйственного техникума, а также агрономом уезда и ему было поручено организовать там опытную научно-исследовательскую станцию, Бадисаба уже работала директором учительской семинарии в этом городе. Теперь понимаю, что она не случайно похлопотала тогда в Наркомате просвещения, чтобы меня с диплом учительницы направили работать именно в Загаталы. Жила я у нее – по утрам вместе шли на занятия, а вечерами при свете керосиновой лампы проверяли ученические тетради, штудировали учебники, читали художественную литературу - готовились к урокам. Детский дом для дошкольников в Шеки она организовала позже, а в сороковые годы она даже удостоилась какой-то правительственной награды, несмотря на то, что считалась женой врага народа…

- Думаете, Бадисаба ханум и вашу встречу с Ахмедом Раджабли подстроила?

- Ну, как позже выяснилось, он сам попросил ее об этом… Скоро он сделал мне предложение, и мы поженились. В 1928 году у нас родилась дочь Нигяр, в 1930-м – Халида.

- И были вы счастливы…

- Безмерно… Только совсем недолго…»

С того дня, когда Фахима ханум охотно рассказывала мне о сокровенном, прошло более 13 лет. Но я до сих пор не перестаю благодарить судьбу за доверие, которым одарила меня эта женщина, как, честно говоря, одаривают и многие другие собеседники, встречающиеся то и дело на журналистских путях. Ведь сколько благодаря этой доверительности не только я, но и мои многочисленные читатели узнали о судьбах своих соотечественников такого, что достойно человеческой памяти, но – увы - забывается с годами, если кто-то из нас не сделает правду достоянием все новых поколений! Правду, которая разными путями приходит и в блокноты журналиста, чтобы взволновать не только его одного…

Не секрет, что публикации «Гюнай» - первой из выпущенных в 1993 году в Азербайджане независимых газет - вызывали множество откликов на статьи, приоткрывавшие завесу тайны над «белыми пятнами» истории, воздававшие должное достойным людям, невинно пострадавшим в годы репрессий. К примеру, заметка заместителя начальника Главного архивного управления при Кабинете министров Азербайджана Вагифа Агаева под названием «Где вы, синьор Раджабли?» положила начало целой серии судьбоносных и для газеты рубрик.

Казалось, всего-то и дел, что пытливый исследователь задался целью познакомить общественность с материалами о судьбе молодого ученого Ахмеда Раджабли, которого, судя по архивному документу, в 1919 году правительство АДР направило учиться в Высший Королевский экспериментальный аграрный институт итальянского города Перуджа, а вышло…

Помнится, едва в киосках были проданы первые экземпляры свежих газет, где была опубликована заметка Вагифа Агаева, как в редакции «Гюнай» раздался телефонный звонок:

- Я дочь Ахмеда Раджабли и охотно расскажу все, что интересует читателей о моем отце! - сказала в то утро Нигяр ханум, и таким образом началось мое знакомство с этой удивительной семьей – с Нигяр, с Фахимой ханум, жизненный путь которой - практически история целого ХХ века…

Давно уже широко известно – во всяком случае – посвященным специалистам - что, работая директором сельскохозяйственного техникума в Загатале, дипломированный выпускник итальянского вуза Ахмед Раджабли организовал опытную сельскохозяйственную станцию и добился удивительной взаимосвязанности этих двух структур. Все новшества, рождавшиеся в процессе научных исследований, становились предметом изучения студентами, а значит, отражались на качестве подготовки кадров.

Не секрет и то, что с 1931 по 1934 год Ахмед Раджабли являлся заведующим кафедрой южно-технических культур Азербайджанского сельскохозяйственного института и – одновременно – консультантом Наркомата земледелия. Многие знали, что умело, творчески сочетая практическую работу с научными исследованиями и обобщениями, он пользовался большим авторитетом у знатоков. К 1935 году высокий уровень его заслуг, его многочисленных трудов и практической работы были до того бесспорны, что Высшая аттестационная комиссия в Москве присвоила Раджабли ученое звание профессора. Его избрали членом секции субтропических культур Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, председателем которой был ученый мирового класса Николай Вавилов.

Самые серьезные новейшие открытия Раджабли изложены в десятках его статей и брошюр. Он подготовил несколько пособий для учащихся сельхозтехникумов и школ крестьянской молодежи. Он неутомимо трудился на делянках, закладывал питомники и выводил новые сорта, хотя, оставаясь прекрасным семьянином, находил время, чтобы с особой теплотой опекать жену и маленьких дочек. Радовался и тому, что, нежно заботясь о домочадцах, о своей больной матери, Фахима, закончив физико-математический факультет Азербайджанского государственного университета, взяла тему и начала работать над диссертацией - семейное счастье так вдохновляло на творческие успехи. Однако…

«Летом 1937 года, - рассказывала Фахима ханум, - мы отдыхали в местечке «Шамильские горы» за Загаталой, там, где склоны покрыты сказочными лесами, журчат студеные речки и звенят по ночам цикады, где нашим малышкам было полное раздолье. Мужа часто не бывало дома – все-то он стремился к своим опытным делянкам, а в тот жаркий день 22 августа уехал на какое-то совещание, как обычно, на лошади. К вечеру не вернулся, зато появился мой брат Бахышбек Мехтибеков:

- Собирайтесь, надо ехать в Загаталу, – только и сказал он. - Я ничего не ответила, сразу поняв, в чем дело - в то время это было не трудно. Через несколько дней довелось встретиться с мужем - оказалось, его «взяли» только за то, что высшее образование получил… за границей! Попросил он лишь об одном: пусть дети не знают, что я арестован…»

Мне довелось много прочитать и передумать о судьбах жертв тех страшных лет, и уверенность, что никакие солженицыны и рыбаковы не в состоянии передать во всей полноте горе участников тех событий, у меня абсолютная – у каждого был свой ГУЛАГ и каждый пережил его по-своему… если пережил.

Ахмеда Раджабли спасла необыкновенная преданность делу, которому он изначально был готов посвятить жизнь, - в суровых условиях Магадана он создал подсобное хозяйство, выводил морозоустойчивые сорта овощных культур, и возможность работать по специальности стала для него психологической и физической поддержкой. Но ведь жертвами репрессий стали и члены семьи!

После ареста мужа жизнь Фахимы ханум резко изменилась. В первые два года, пока до ссылки его с пристрастием под пытками допрашивали в бакинских подвалах НКВД, она раз в месяц носила ему передачи, выстаивая в очередях у окошка, за которым их принимали. На улицах прятала лицо от знакомых, щадя не себя - их: многие боялись здороваться с женой «врага народа» - зачем ставить людей в неловкое положение…

Из бакинской квартиры на бывшей Чадровой улице не выселили – довольствовались тем, что забрали загатальскую. Зато с работы ей, преподавателю физики Азгосуниверситета, перестраховщики предложили уйти, запретив учительствовать даже в средней школе.

Находились сердобольные люди – предлагали работу кассира в парикмахерской или продавца цветочного магазина. Пошла учетчицей, но все-таки пробилась на прием к министру просвещения Гаджиеву. Вот он не побоялся – выдал бумагу о том, что Фахиму Раджабли можно принять в университет. Правда, не преподавателем - ассистентом или лаборантом, но все-таки радовалась… возможности продолжить работу над диссертацией.

В 1942 году было введено раздельное обучение в средних школах – в то время почему-то Сталин решил возродить кое-что из когда-то близкой ему, но долго и тщательно уничтожавшейся старины: в армию вернули погоны, упразднив петлицы, легализовали деятельность некоторых церквей и мечетей, а мальчиков и девочек перетасовали на дореволюционный лад. Скажем, 134-я школа, где я училась, стала женской, а 6-я – мужской. Что дало это оказавшееся временным нововведение, сказать трудно, но наше поколение оно поставило в какое-то неестественное положение: только что жили «одной семьей», а тут вдруг стали какими-то чужими. Впрочем, природа брала свое…

О том, что Тофик, сын министра внутренних дел Азербайджанской Республики Агасалима Атакишиева, покорен красотой Халиды Раджабли, в обеих школах все узнали как-то сразу. Эта прелестница с лучистыми глазами и густой косой-короной привлекала внимание не только горделивой осанкой. В школе сверстницы и педагоги с большим уважением относились к сестрам Раджабли: всегда стараниями мамы со вкусом одетые, приученные много читать, уверенные в себе девочки прекрасно учились и, в отличие от многих других, даже не скрывали, что их отец сослан в Сибирь.

Ситуация сложилась непростая. С одной стороны, мальчик из семьи самого приближенного к первому секретарю ЦК ВКП (б) Азербайджана Мир Джафару Багирову, лично причастного к расправам над лучшими представителями нации, а с другой, как говорят, «сердцу не прикажешь», даже если речь идет о дочери арестованного «врага народа»!

Поистине адовы муки испытали тогда не только влюбленные Тофик и Халида, но и ее многострадальная мама Фахима ханум, которой из последних сил удавалось обеспечивать материальное благополучие семьи и хотя бы в письмах поддерживать мужа, всячески оберегая его самолюбие.

«Особое совещание» определило Ахмеду Раджабли «восемь лет исправительно-трудовых лагерей», и ходатайство ученых о возвращении профессора всесильный Багиров удовлетворил лишь тогда, когда этот срок подошел к концу. По возвращении из ссылки он вызвал Раджабли к себе и сказал: «Я знаю, вы ни в чем не виноваты, вас оклеветали враги народа. Забудьте все и работайте как раньше. Через три года вас реабилитируют».

Кощунство? Конечно! Но до чего же изощренным, оказывается, может быть и оно!

Через три года Багиров действительно вспомнил о Раджабли, но… Посчитав послевоенную расслабленность граждан непозволительной роскошью свободомыслия, система решила подкрутить гайки, и прежде всего обратила свое внимание на самых «неблагонадежных и потенциальных возмутителей спокойствия» - тех, кто еще недавно отбывал наказание в ГУЛАГе. Но это будет уже в 1950-м, а пока…

«Это было в 1946 году, - рассказывала мне Нигяр ханум.- Возвращения папы из Магадана мы ждали со дня на день – добравшись до Москвы и выезжая из нее в Баку, он дал телеграмму. Едва соседский мальчишка вбежал к нам с криком «Ваш папа идет!», я и мама бросились к двери, а Халида, помню, с рыданиями забилась в угол, так необычно отреагировав на новость».

Все встало в тот год на свои места: Нигяр поступила на химический факультет МГУ (в чем до этого ей отказывали), стала студенткой Медицинского института Халида. После долгих перипетий состоялось, наконец, их обручение с Тофиком Атакишиевым.

Ахмед муаллим сразу же с головой ушел в работу – планов выносил множество, и торопливо взялся за их осуществление. Но настоящей победой в семье считали то, что Фахима ханум защитила диссертацию, и как первая в Азербайджане женщина получила научное звание кандидата физико-математических наук по физике.

Оказалось, пользуясь тем, что бок о бок с ней в университете работали эвакуированные во время войны из Ленинграда крупные специалисты, она, не теряя времени зря, всерьез занималась научными опытами и, консультируясь со старшими коллегами, подготовила исследование на весьма актуальную тему о деформации монокристаллов в зависимости от температурного режима. Оно-то и стало трудом, удостоенным кандидатской степени.

Казалось, можно было вздохнуть полной грудью – все плохое позади, да и перспективы можно назвать радужными, однако…

Получив в 1950 году приказ изолировать «неблагонадежных людей», министр внутренних дел не пощадил и будущего тестя своего сына, хотя отлично знал, что этот кристально честный человек не только не опасен для властей, а, увлеченный своей наукой, верой и правдой служил своему народу.

На сей раз заключения в тюрьму не последовало – определили на «пожизненную» ссылку в Казахстан, в город Джамбул. Не привыкший к праздности, Ахмед муаллим и там трудился не покладая рук – благо, ссылка – это не лагерь. Жил на квартире, куда по возможности приезжали члены семьи. Свобода пришла в 1953 году.

- Рассказывают, что, сойдя с прибывшего из Красноводска парохода, Ахмед муаллим помчался к заложенным до ссылки опытным делянкам, а не домой, - спросила я во время нашей беседы Фахиму ханум.

«Это правда, - засмеялась она.- Приехал он с огромной охапкой цветов – для меня. Встречали мы его в морском порту, много-много людей пришло… Ну а делянки – мне, как никому другому, были понятны его чувства».

Нервные перегрузки, лагеря, ссылка надломили силы ученого – в декабре 1963 года он скончался от инфаркта, оставив богатое научное наследие и увидев немало знаков внимания со стороны коллег и многочисленных учеников. Недаром же в последние годы многое сделано для увековечения памяти Ахмеда Раджабли: на доме, где он жил, установлена мемориальная доска; Азербайджанскому научно-исследовательскому институту садоводства и субтропических культур, Загатальскому сельскохозяйственному техникуму, а также одной из улиц в Наримановском районе Баку присвоено имя Ахмеда Раджабли. Столь достойные знаки внимания – запоздалая благодарность соотечественников, но, слава Богу, что она настигла ученого после его кончины, враз оборвавшей те обширные планы, которыми он был одержим всегда.

Когда говорят, что даже короткое перечисление того, что сделал Ахмед Раджабли для науки, а значит, для блага людей, впечатляет, так и видится рядом с ним его многострадальная супруга, сделавшая очень много для того, чтобы у такого крупного ученого были все возможности самым серьезным образом заниматься любимым делом и так много успеть.

Он обследовал и детально изучил сортовые ресурсы плодовых культур в республике, подробно описал их и включил в коллекцию. Он первым в Азербайджане взял на учет и описал ранее неизвестные уникальные сорта народной селекции плодовых и зерновых культур, рекомендовал их внедрение в производство. Созданный им гибридный фонд является ценным собранием форм, которые могут быть широко использованы для выведения новых, более совершенных сортов.

Только плодовых культур – яблок, персиков, айвы - А.Раджабли вывел более 40 сортов. Он вел глубокие теоретические исследования по происхождению и генетическим связям культурных и дикорастущих культур. Раджабли стал академиком, членом президиума Азербайджанской сельскохозяйственной академии. Он принимал активное участие в становлении промышленного плодоводства в Азербайджане, предложил оригинальную систему деления территории республики на природно-экономические зоны. Монография А.Раджабли «Плодовые культуры Азербайджана», изданная после его кончины, и сегодня представляет большую ценность, являясь настольной книгой специалистов-плодоводов и памятью о большом ученом.

Его дочь Нигяр ведет огромную работу по упорядочению наследия ученого – авторских свидетельств, научных статей, рукописи написанного им еще в Магадане романа «Бабек», обширной переписки, отзывов коллег. И Фахима ханум в этих заботах до последних дней была главным ее консультантом не только как свидетель дней минувших, но и как непосредственный, активный участник событий, ставших теперь достоянием истории.

Стараниями близких уже издана небольшая книжка, включающая воспоминания и библиографию материалов об Ахмеде Раджабли. Это - память о замечательном человеке, с гордостью за которого все годы после его кончины живут члены его замечательной семьи, не изменяя своей активной жизненной позиции, свойственной неравнодушным и благодарным людям с чистой совестью.

Не случайно же, его многострадальная супруга неизменно с благоговением называет имена достойных современников, повлиявших не только на ее судьбу, но и оставивших глубокий след в жизни Азербайджана на протяжении целого века. Вот и сотрудники БГУ, навестившие Фахиму ханум в день ее 100-летнего юбилея, поблагодарили коллегу за то, что большую часть своей жизни посвятила народному просвещению и участвовала в создании большого слоя азербайджанской интеллигенции, узнали много интересного об истории вуза, о судьбе своих – увы, забытых - предшественников, получив возможность пообщаться с живой историей своей страны.

Да, при встрече с Фахимой ханум какое-то особое чувство восхищения всегда вызывала мысль о том, что человек той, «старой» закалки даже в практически замкнутом пространстве квартирки может жить мыслями о судьбоносных для страны событиях – прошлых и нынешних. Что, испытывая неизбывную благодарность и любовь к сыгравшим большую роль в ее становлении дорогим людям, даже своим умением помнить и ценить добро она преподает уроки высокой нравственности. Такое не забывается.

Аllah rəhmət eləsin

Галина Микеладзе