Истории, от которых разрывается сердце. Единственный «шелтер» для бездомных в Баку на грани закрытия - ФОТО

Вы знаете, сколько в Азербайджане детей, подвергающихся насилию?

Знаете, сколько детей, которых вынуждают попрошайничать на улице?

Знаете, скольких из них в прямом смысле толкают на совершение преступлений?

Знаете, скольким детям негде ночевать, потому что домой идти – страшно, а обратиться за помощью – не к кому?

Конечно, иногда удобнее решить, что все «дети улицы» - члены одной большой «банды мошенников», и что путь у них один – «украл–выпил–в тюрьму».  И что бесполезно пытаться что-то изменить.

Так думать легче.

Сложнее понять, что все эти дети попали в большую беду. И что они все еще дети.

Наши дети.

И еще – вы, правда, думаете, что с улицы они попадают сразу в «места не столь отдаленные»? Или в детдома? Или жаждут вернуться в родные дома?

Все не так.

Домой многие из них возвращаться не спешат, или даже боятся. В детдома сразу не распределяют, как, впрочем, и в колонии. Сначала эти дети попадают в полицию. А затем – тех, кому повезет, отводят во временный приют – Реинтеграционный центр при НПО «Союз детей Азербайджана» под руководством Кямали Агазаде.

Мы уже писали о нем, причем, дважды.

Дело в том, что этот приют находится под угрозой закрытия, и причина банальна: не хватает финансовых средств.

О том, почему попавшим сюда действительно повезло, а также о сложной ситуации в самом Центре - в нашем репортаже.

Мы решили вновь поехать в этот «шелтер» (так его называют все, кроме его обитателей, ведь для этих детей это – настоящий родной Дом) и вновь показать всем, как и кто в нем сегодня живет.

Отметим, что в центре нет постоянных жильцов, за исключением нескольких детишек. Во-первых, это – временное пристанище, некий «перевалочный пункт» между улицей и детским домом или убежище для тех, кто временно не может вернуться домой. Ведь в центре вместе с детьми живут и их мамы – жертвы домашнего насилия. Изначально центр был открыт как приют дневного пребывания для беспризорных детей, куда они могли обратиться за помощью врачей, юристов и психологов, и где могли проводить свой досуг. Но практика показала - детям нужны постоянные убежища. Сегодня в центре живут 18 детей и три мамы. 

А побеседовали мы с самой главной Мамой шелтера, председателем Союза детей Азербайджана Кямалей Агазаде.

Непростые будни центра

Мы приехали в шелтер чуть раньше назначенного времени, и в ожидании Кямали ханум нам удалось осмотреться и познакомиться с его обитателями. Три мамы, которые попали сюда волей судьбы, рассказывать свои трагические истории и тем более фотографироваться отказались. И их можно понять: у многих из них в настоящее время решается вопрос об их дальнейшей жизни, и публикации в прессе могут осложнить их положение.

А вот дети меньше всего задумываются о том, что будет завтра. Они непосредственны и любопытны. На момент нашего прихода в шелтере шла уборка – старшие дети помогали взрослым подметать двор и следили за младшими, которые весело копошились неподалеку, обрадовавшись солнечному и теплому дню. Один юный художник что-то сосредоточенно рисовал на стене, самые маленькие с любопытством взирали на новые для них лица – то есть, на нас. 

Что поразило: все дети – очень спокойные. Даже самый маленький обитатель приюта, которому всего 11 месяцев. Зовут его Афсар, и он очень серьезный молодой человек. 

- Посмотрите, какие щечки он наел за три недели! Когда к нам попал, весил всего пять кило. Мамы у него, скорее всего, уже не будет – в настоящее время она проходит психиатрическое обследование. Но он не унывает, как видите, - рассказала нам зампредседателя по гуманитарным вопросам Союза детей Азербайджана Аида Алиева.

Двор здесь большой, летом детям раздолье. Но уже начиная с апреля завтраки, обеды и даже ужины проходят на свежем воздухе. Благо, место, где расположен приют, весьма  живописное для города – в 6 микрорайоне.

Центр арендует двухэтажный особняк, владелец которого делает огромную скидку его обитателям: стоимость аренды составляет неизменные 1000 манатов, несмотря на две девальвации. Однако это только на первый взгляд кажется, что места здесь много, на самом деле, первый этаж – это лишь одна комната, которая предназначена для тех, кто только поступил в шелтер – такой, своего рода, «карантин».

Ведь тех, кто попал сюда впервые, первым делом купают, затем обрабатывают средствами от вшей, а потом уже приходит врач, юрист и психолог. В некоторых случаях «новеньких» приходится отвозить в больницы. Кроме того, тем, кому необходимо, помогают оформить документы, и порой эта процедура бывает самой сложной.

Обо всем этом нам рассказала Аида Алиева, пока мы ждали Кямалю Агазаде. И вот она подъехала: яркая, энергичная. Поздоровавшись с нами, она тут же сообщила А.Алиевой:

- У меня печальная новость. Та женщина все же умерла, и ее ребенок вновь брошен на произвол судьбы! Мне только что позвонили из Исполнительной власти.

- Они же сказали, что они хотят этого ребенка! А теперь отказываются! – возмутилась А.Алиева.

- Да. Два месяца, как она умерла, и ребенок без присмотра. Поэтому нам придется его забрать. Хотя у него есть дядя. Пусть напишет теперь официальный отказ, и тогда мы его заберем.

Трагедии маленьких людей

Наша беседа началась не так, как мы планировали, но такая уж непредсказуемая жизнь шелтера. Трагическую историю сироты нам тут же рассказали:

- Прошлым летом на «Фейсбуке» распространили информацию о том, что в Сабунчинской больнице умирает женщина, мол, она – бомж, поэтому врачи не обращают на нее внимание. Я поехала в эту больницу, - рассказывает А.Алиева. - Но там мне сказали, что этой женщины уже нет, якобы, она ушла. На самом деле, ее просто отвезли обратно туда же, откуда они ее забрали. На «скорой». Мне пришлось искать ее на заброшенных парниках, под палящим солнцем. Я нашла ее в какой-то заброшенной железной будке. Женщина просто лежала на полу, корчась от боли – у нее была онкология. Она была совсем молодая, но выглядела на все 70. Ее судьба трагична: она убежала в свое время из дома, родила ребенка, а домой обратно ее не приняли…

В общем, в этой ужасной будке, прямо на полу, лежала эта несчастная, а рядом ползал крошечный ребенок.

Рядом были только соседи, которые взяли парник в аренду, там и обнаружили ползающего среди змей и травы малыша. Так что я вовремя подоспела, - рассказывает А.Алиева. - Я поехала в полицию, и только после того, как они приехали, увидели ее и ребенка и составили акт, мы привезли их сюда.

- Мать была в ужасном состоянии. Она корчилась от боли, кричала, - вступает в разговор Кямаля Агазаде. - Сначала нам надо было ее с ребенком просто отмыть, и в первый день мы делали ей обезболивающие инъекции. А потом уже отвезли в Республиканскую онкологическую больницу, где ее долгое время лечили. Но она попала туда слишком поздно, болезнь уже была на последней стадии, у нее были метастазы во всех органах…

Тогда мы стали искать ее родственников, с трудом нашли брата, который категорически отказался даже слышать о ней, не то, чтобы забирать ее с ребенком домой. Нам стоило огромных усилий и нервов заставить его приехать сюда. Но когда он увидел племянницу, его сердце, как нам показалось, оттаяло – девочка у нее действительно прелестная. Мы же объяснили ему, что его сестра умирает, и надо забыть все прошлые обиды, простить ее и дать ей умереть дома, среди близких людей… В конце концов, она имеет на это право!

Он заверил нас, что девочку не оставит! А теперь… нам звонят из Исполнительной власти района и сообщают, что женщина умерла, а дочь никому не нужна, - говорит К.Агазаде. - И если бы Вы знали, сколько таких историй происходит на наших глазах!

Вот такие сложные трудовые будни у работников этого шелтера. И даже слушать бесконечные истории, с которыми они сталкиваются ежедневно, и в которых непосредственно участвуют, спасая детей и их матерей, тяжело. А эти люди живут этим, и как выдерживает их сердце и психика – не знаю…

- А что теперь будет с этим ребенком?

- Процесс устройства ребенка в государственное детское учреждение занимает некоторое время. К тому же, этому ребенку нужно сначала сделать документы. Сначала родственники этой девочки должны обратиться в ИВ и официально отказаться от нее, затем ребенок направляется к нам тоже с официальным письмом. Здесь она пройдет реабилитацию - медицинское обследование, и мы займемся оформлением ее документов. И временно придется мне оформить над ней опекунство, потому что искать документы в архивах будет сложно – ведь мать родила девочку в роддоме в районе. Хорошо, что матери мы успели сделать удостоверение личности. А вот об отце этого ребенка ничего не известно, - говорит К.Агазаде.

- Как же тяжело это все... В прошлый раз моя коллега рассказала о судьбе Миши И., и я слышала, что его нашла бабушка.

- Да, я надеюсь, что сейчас мальчик в хороших руках… Он очень не хотел уезжать. Бедный ребенок перенес очень много бед: его мать – гражданка России, приехала сюда с новым мужем, гражданином Азербайджана, и в этом браке родился еще один ребенок. А старшего, Мишу, постоянно подвергали домашнему насилию, заставляли попрошайничать. В конце концов, мальчик сбежал, и три дня жил в подвале, зимой… Это стоило ему пальцев ног, которые ампутировали, когда его нашли. Когда он очнулся после операции и увидел меня, то первое, что он спросил: «Ты кто? Ты не отдашь меня родителям?».

Я заверила его, что не отдам его никому, и он успокоился. Мы все очень любили его, он просто замечательный и светлый ребенок. И самой большой его мечтой было… чтобы у его мамы отобрали его братика и отдали сюда, в наш шелтер! В конце концов, его нашла бабушка, а поскольку Миша – гражданин России, его отправили к ней.

- Сейчас с ним все хорошо?

- Да, мы говорили с ним. Только жаль, что он без братика живет… И хорошо, что правосудие восторжествовало: мать лишили родительских прав, а отчима осудили надолго.

Как все начиналось

- Кямаля ханум, а как вообще появился этот центр?

- Наша организация – Союз детей Азербайджана была зарегистрирована в Министерстве юстиции в 1993 году. Это, на самом деле, «реинкарнация» пионерской организации, которую расформировали в 1992 году. Но в то время проекты организации в основном касались детей беженцев и вынужденных переселенцев. Правда, от пионерской организации остался Устав.

Ну, а я попала в Союз в 1998 году, когда меня избрали в Совет учредителей.

У меня два высших образования: в 1987 году я окончила Институт искусств, а в 1995-м – АПИ, так что я – режиссер и учитель начальных классов. Долгое время я работала режиссером, создала детский театр «Чичеим», также работала в Культурном центре имени Шахрияра. Детей всегда очень любила и люблю. Видимо, поэтому судьба так распорядилась, что теперь я с ними постоянно.

- Ну, и Ваша первая профессия – режиссер – предполагает наличие как творческого начала, так и организационных способностей.

- Да, согласна. Когда я начала работать, то первым делом изучила те проекты, которые уже были реализованы, в основном, это были проекты по экологии и здравоохранению. Но бенефициарами, как я уже сказала, были чаще дети беженцев и вынужденных переселенцев.

Мы же начали больше уделять внимание тем детям, которые остались без присмотра взрослых и вынуждены большую часть времени (или даже всю) проводить на улице. В 2000 году мы начали с составления отчетности о том, сколько всего детей остается на улицах: проводили опросы, уточняли причины…

А потом обратились в международные организации и создали первый центр для таких детей, но он был дневной. Сначала у нас в центре было 30 детей, затем – 50, потом – 100. Мы работали и с жертвами насилия, и с жертвами траффикинга. Тогда, в 2004 году, само это слово воспринималось неоднозначно и даже агрессивно – всех жертв, что называется, стригли под одну гребенку и считали проститутками. И мы начали реализовывать реабилитационные программы. Всего было реализовано более 100 проектов на разные темы. Так, одним из них было строительство мини-поликлинник в Наваи и Абдулабаде, которое спонсировало посольство Японии.

Вообще, я считаю, задача НПО - это как раз помогать государству, ведь это вспомогательные организации.

- А когда появился этот центр?

- В 2010 году. До этого времени, с 2007 года, он работал как дневной центр. Правда, наши волонтеры все равно задерживались до 9 вечера, но каждый раз нам было все сложнее просить этих детей уйти вновь на улицы… И тогда мы создали шелтер. Нашими первыми «ласточками» стали шесть детей, а ютились мы тогда в крошечной комнатке в полуподвальном помещении на ул. Зергерпалан. Затем мы сняли квартиру побольше, потом – еще больше… Всего мы поменяли 12 помещений! И, наконец, нашли этот особняк, хозяин которого пошел нам навстречу и не стал повышать цену аренды даже после двух девальваций, за что ему огромное спасибо.

Нашей целью было создать азербайджанскую модификацию знаменитой модели «foster care». Только там дети передаются в семьи или в созданный семейный детский дом, а их содержание оплачивает государство. От усыновления эта модель отличается тем, что услуги приемных родителей оплачиваются, но полных прав на ребенка они не получают, они несут ответственность лишь за условия быта детей.

Наш же центр неслучайно назван реинтеграционным. То есть, мы хотим сделать все возможное для того, чтобы ребенок возвратился в собственную семью. Поэтому проводим работу не только с ним, но и с его родителями. Часто, если семья очень бедная, и по этой причине ребенок попал к нам, мы стараемся помогать и материально, и с устройством на работу.

Конечно, самая моя большая мечта – чтобы потребности в таком центре не было. Чтобы на улицах не было несчастных детей.  Но увы…

- Но ведь среди ваших воспитанников есть жертвы насилия. Разве их можно возвращать в семьи?

- Нет, я говорила выше лишь о тех, кто волей случая остался на улице. Часто мы ищем родителей найденных детей посредством телепередач, и было много случаев счастливого воссоединения семей. 

Ну, а с жертвами насилия мы, безусловно, работаем… Женщин стараемся отправлять в Общественную организацию «Чистый мир», а если они попадают к нам из регионов, то в центр «Тамас» в Гяндже. Но там нет такой реабилитационной программы, как в нашем центре.

- А как к вам попадают эти дети или матери с детьми? Откуда у них информация о центре?

- Детей в основном приводят полицейские, причем, вне зависимости от времени суток. Иногда могут позвонить в четыре утра, и я в спешном порядке еду в центр. А матери часто слышат о нас от знакомых, от таксистов даже. Сарафанное радио! Или видят нас по телевизору, в соцсетях.

К нам часто приходят беременные женщины, убежавшие от родных, и здесь дохаживают беременность, рожают, а потом еще живут примерно год, пока их ребенок не окрепнет. Одна женщина попала к нам на пятом месяце беременности, а сейчас ее ребенку уже полтора года. Но ей просто некуда идти.

- А в чем состоит реабилитационная программа, о которой Вы говорите?

- С детьми работают юрист, психолог, арттерапевт, социальные работники. Ночью за ними смотрят сами мамы, которые тут живут. На воспитателей, к сожалению, у нас средств не хватает, хотя потребность в них есть…

Кроме того, многие поступающие к нам дети и их мамы нуждаются в срочной медицинской помощи. У нас хорошие отношения с Минздравом, и нам очень помогают. Так, в роддомах у них бесплатно принимают роды, а в онкологии – бесплатно лечат. Трое детей в настоящее время бесплатно проходят лечение в Соматическом санатории в Маштага.

Но есть обследования, которые делают только в частных клиниках, и за них нужно платить, и немалые деньги. Допустим, поступил ребенок с травмой головы, ему необходимо провести МРТ. Все это мы часто оплачиваем или сами, или за счет пожертвований, о которых просим посредством соцсетей. Или, если не критическая ситуация, ждем наступления специальных акций в частных клиниках.

- В среднем сколько времени проводят в центре дети?

- Самый короткий срок – три дня. Самый большой – шесть лет, в течение которых у нас живет девочка, и ее я просто не могу отдать в детдом. Как ее опекун, хочу оставить ее здесь. К сожалению, ее мама очень больна, и вряд ли сможет забрать ее когда-либо…

- А как Вас называют дети?

- По имени. Правда, одна заговорила в нашем центре, и ее первым словом было «нене», обращенное ко мне. Они все нам уже как родные…

Со многими общаемся до сих пор. Одну девушку выдали замуж, собрав даже приданое. Некоторые учатся в университете.

Это – наши дети. Девиз нашего центра - «Чужих детей не бывает!».

Мы сняли фильм о центре собственными силами, но… даже на презентацию нет денег…

- Кямаля ханум, мы писали о центре дважды. Тогда ситуация была другая, и центру как-то помогли. Сегодня, как я понимаю, проблема стала еще острее. Как, на Ваш взгляд, ее можно решить раз и навсегда?

- Программа-минимум – это найти 2 тысячи манатов ежемесячно, которые будут уходить только на оплату аренды и коммунальных услуг. Но это, разумеется, не то решение, о котором Вы спрашиваете. В идеале было бы, чтобы центру выделили землю, где мы бы построили Дом, который станет уже постоянным пристанищем для тех, кто нуждается в помощи. Ведь этот центр будет необходим и завтра, и послезавтра. Даже если нас с Аидой здесь не будет, нужно, чтобы центр продолжал существовать.

- То есть, нужна серьезная поддержка и спонсорская помощь. Мы постараемся донести эту информацию до широкой аудитории. И очень надеемся, что вам помогут.

Помочь центру вы можете, связавшись с Аидой Алиевой по телефону: (050) 227-66-00.

Мы очень просим людей, которые могут помочь этим детям, вновь вчитаться в девиз центра - «Чужих детей не бывает!» - и не проходить мимо. Этот шелтер – их единственная надежда и дом. Пожалуйста, не оставайтесь равнодушными.

Натали Александрова

Фото: Лала Гулиева

​