Рамиз Мехтиев: «К вопросу о проблемах научности исторического познания» - Часть III
Газета «Бакинский рабочий» опубликовала статью руководителя Администрации Президента АР, академика Рамиза Мехтиева «К вопросу о проблемах научности исторического познания».
Предлагаем вниманию читателей данную статью.
Высшим уровнем философско-методологического анализа является определение места и роли самой методологии истории в системе философских, исторических и методологических теорий. Только в таком сопоставлении становится ясным значение и своеобразие методологии истории, ее место в структуре современного знания. Более того, устанавливаются связь и взаимодействие с философией истории и теорией исторического процесса, с общей теорией познания и теорией исторического знания, с диалектической и формальной логикой и теорией исторического исследования. Именно на этом уровне раскрывается содержание методологии истории.
Наряду со сказанным, следует отметить, что методология истории определяется как в узком, так и широком значении. В первом случае речь идет о предметном определении методологии истории как учении о системе методов, применяемых в исторической науке. Но это определение не дает полного представления о ее возможностях. Надо чтобы в него было включено все богатство эмпирических и теоретических, исторических и логических, конкретно-научных и философских черт. Во втором случае методология истории может быть определена как комплексное, системное знание о методах исторической науки, включающее и общие философские положения, применяемые во всех науках, и частные, опирающиеся на теоретические положения (теорию исторического процесса, теорию исторического знания, теорию исторического исследования и т.д.) и практику исторических, историографических и источниковедческих исследований. Принятие во внимание всех этих связей и отношений позволяет полнее понять методологию истории как специальной области научного знания, определить ее место в структуре современного обществознания. (См. Дорошенко Н.М., там же).
Исходя из структурной принадлежности, методология истории может рассматриваться в системе понятий разного уровня. В частности, в структуре философского знания методология истории входит в систему философских дисциплин: теория исторического процесса, теория познания, логика, аксиология, праксеология, что помогает выяснить различные ее связи и отношения.
Обобщая сказанное, отметим, что предметом исторического процесса является историческая реальность. Предметом методологии истории выступают способы познания этой реальности, методы познавательной деятельности. Теория исторического процесса представляет собой теоретическое отражение общественных отношений, процессов, структур и ролей. Методология истории есть основанное на этой теории учение о способах и средствах их познания. Далее, теория исторического процесса – эта система философских положений об истории. В методологии истории раскрывается методологическое значение этих положений. Также важно иметь в виду, что теоретические положения превращаются в методологические и используются как нормативные и регулятивные установки для научного познания истории.
Во избежание поверхностных подходов к отдельным явлениям национальной истории, ученый в своей исследовательской деятельности должен опереться на научный метод, который окажет ему необходимую услугу во всестороннем раскрытии картины исследуемого периода или же события. Призыв усилить внимание к глубокому изучению проблем нашей истории не должен кого-либо удивлять. Удивление может вызвать лишь тот факт, что этот вопрос возник лишь сегодня. Считаю, что и на это имеется ответ: если в прошлом нация была озабочена своим самосохранением, то после восстановления независимости она мысленно вернулась к своим истокам, решила глубже познать свою историю, необходимую человеку для утверждения своего «Я». В этом и состоит суть социального заказа общества нашим историкам. Сегодня, когда дезинформация, идеи исламофобии, а также предпринимаемые некоторыми внешними антиазербайджанскими кругами попытки представить азербайджанцев как народ, не имеющий своей национальной истории, , углубленное изучение истории нашего народа может быть самым эффективным им ответом. Историки своими научными трудами должны помочь нашим гражданам найти рациональный ответ на интересующие их вопросы относительно истории азербайджанского народа.
Интерес к истории является свойством человеческой природы, потому что она неотделима от стремления человека познать самого себя. Именно это врожденное качество влечет нас вперед и назад, в будущее и к прошлым событиям. Я абсолютно не сомневаюсь в том, что желание познать прошлое будет волновать и грядущие поколения. Это чувство свойственно человечеству с тех пор, как люди начали создавать сообщества себе подобных.
Выдающийся историк и ученый-энциклопедист первой половины XIX века А. А.Бакиханов писал: «К истории мы имеем природную склонность… История знакомит нас со степенью образования народа и его нравственности, с выгодами совместного существования и политики, и потому надлежит ее считать одной из высших духовных наук. Она есть наставница, в школе которой все представители рода человеческого пользуются ее уроками… Она представляет нам будущее в нарядах прошедшего. Описываемые ею деяния прошедшего служат руководством будущему. Жить настоящим, не ведая прошедшего, значит войти в пустыню без пути и блуждать в ней без цели…
Изучение Истории особенно важно для того народа, чью прошедшую жизнь она описывает. Она знакомит его с качествами родной земли его, с характером племен, ее населяющих, и выводит результаты из всех взаимных отношений народов, указывая на вред и пользу» (Бакиханов А.А. «Гюлистан-и Ирам», Изд. «Елм», Б. 1991, стр. 9).
Подлинная история народа всегда что-то сообщает нашим чувствам. Благодаря эмоциональным чувствам, в которых отражается устойчивое личностное отношение индивида к определенным событиям или процессам, мы и храним память о значительных событиях нашей личной жизни. Именно по этой причине изучение истории является из всех других занятий наиболее важным для воспитания настоящих граждан и патриотов. Еще английский мыслитель, писатель и политик лорд Болингброк (Генри Сент Джон, 1678-1751) писал, что «история – это философия, которая учит нас с помощью примеров. Нам достаточно бросить взгляд на окружающий нас мир, чтобы увидеть каждодневное воздействие силы примера; достаточно обратить свой взор вовнутрь, чтобы сразу обнаружить, почему пример обладает такой силой». (См. его «Письма об изучении и пользе истории». Изд. «Наука», М. 1978, стр. 11).
Надо ли изучать историю, и для чего она нужна? Ответ один – история нужна человеку для самопознания. Ценность истории заключается в том, что благодаря ей мы узнаем о событиях прошлого своего народа, о движущих силах в жизни предков, о народных вождях, исторических личностях, благодаря которым народ не исчез, не затерялся на задворках истории, и т.д. Она нужна народу, чтобы осмыслить свое настоящее и определить путь в будущее.
Нет необходимости доказывать, что история – это разновидность науки, т.е. той формы мышления, при помощи которой ученый задает вопросы и пытается найти ответ на них. История – наука о событиях, человеческих деяниях, совершенных в прошлом. Суть науки не заключается в систематизированном собрании каких-то фактов в соответствии с конкретной задачей. Наука, как писал Робин Джордж Коллингвуд, «состоит в концентрации мысли на чем-то таком, чего мы еще не знаем, и в попытке его познать. История есть интерпретация фактических данных…». (См. его «Идея истории. Автобиография» Изд. М. 1980, стр. 12, 13).
Историческая наука занята изучением конкретных, специфических событий, их осмыслением и объяснением. «С нашей точки зрения, - пишет Карл Поппер, - задача истории как раз и заключается в том, чтобы анализировать отдельные события и объяснять их причины». (Карл Поппер «Нищета историцизма», М. 1993, стр. 165).
Историческая наука является особой формой мысли. Поэтому на вопросы о природе, предмете, методе и значении этой формы мысли должны отвечать люди, которые имеют собственный опыт исторического мышления. Иначе говоря, они должны быть профессиональными историками. Историк обязан располагать не только опытом самостоятельного исторического мышления, но и осмыслить этот опыт, сделать его предметом своего переживания. Более того, историк должен быть не только историком, но и философом. В его философских размышлениях необходимое внимание должно быть уделено вопросам исторического мышления. Главное, надо понимать, что сначала приходит опыт, а уже потом – размышление над ним.
Х Х Х
По сей день проблематика исторического познания не решена окончательно. В обществознании существует мнение о необходимости дальнейшей разработки философско-методологических проблем исторической науки. Порой некоторые ученые на Западе отдают предпочтение идеализации или же абсолютизации отдельных сторон предмета познания. Но подобный метод поддерживается не всеми исследователями. Очевидно, тут важно придерживаться «золотой середины», что возможно при условии объединения усилий историков и философов. Только при таком совместном подходе можно выработать научные принципы, которые лягут в основу исторического познания. В противном случае, историка всегда будет подстерегать опасность необоснованной или же поспешной абсолютизации одного из аспектов исторического познания. Для объективных выводов требуется единство индукции и дедукции, т.е. взаимная коррекция эмпирического обобщения дедуктивным выводом и дедуктивного вывода эмпирическим обобщением (индукция – умозаключение от фактов к общему утверждению; дедукция – выведение особенного из общего. Подобный метод мышления, ведущий от общего положения к частному, также часто применяется в естественных науках и в математике).
Идея о сближении истории и философии – основа глубокого исторического познания. Это та методология, которая помогает познанию тех сторон исторических событий, которые по той или иной причине не принимаются во внимание при научном выводе. Вне философии истории, естественно, нельзя говорить о полноте научного познания. Следовательно, история должна вобрать в себя философский метод, его познавательные возможности, а философия – внести необходимые коррективы в свою теорию и метод, опираясь на опыт исторического мышления. Этот так называемый «методологический симбиоз» является эффективным основанием для решения многих научных задач в познании исторических событий.
Историк, не имеющий навыков философского мышления, как правило, перенимает без критического осмысления существующие взгляды, которые и приводят, в конечном итоге, к ошибочным выводам и искажению исследуемой проблемы. Происходит это по той причине, что подобные взгляды нередко представляют собой подход, не отвечающий требованиям научного поиска и использованный в свое время для решения совершенно других задач. Подобный тип исторического мышления должен подвергаться объективной критике, которая и откроет путь для построения правильной концепции. Только единство философского и исторического методов мышления дает возможность достичь необходимого результата. Но в этой гармонии решающее значение имеет опыт исторического мышления, потому что без него самая лучшая философия лишается эмпирической основы для своих обобщений.
Идея единства опыта и философского обобщения раскрывает перед историком широкую панораму происходящих событий исторического прошлого. Это очень важно, так как задача философии состоит в том, чтобы устанавливать соотношение общего и единичного, обобщать ход исторических событий, систематизировать и объединять прежние точки зрения в цельную концепцию. Так что состояние исторической науки во многом зависит от исходных пунктов суждений, т.е. философских предпосылок. Исследование, основанное только на эмпиризме и фактах, – это признак неполноценного подхода к анализу субъекта познания. Но, если, рассказывая о поступках людей, историк, часто сам того не замечая, углубляется в обсуждение природы человека как субъекта исторических деяний, то это уже философский вопрос, независимо от того, ставится он открыто или только молчаливо применяется как философский метод.
История представляет собой сложный процесс, а не последовательный набор отдельных событий, механически сцепляемых между собой. Исторические события, которые изучает историк, представляют собой конкретный процесс изменения прежнего состояния в новое. В этой составляющей процесса протекает сама жизнь истории. Анализ процесса требует необходимой логики, рассматривающей явления в их изменении и развитии. История – это процесс человеческих действий. Что же касается исторического сознания, то это и почва исторической науки, и в какой-то мере – ее собственный продукт, ибо развитие исторического знания приводит к углублению исторического сознания.
Сознание – специфическая форма отражения объективной действительности. Оно – изменчивый феномен. Содержание исторического сознания изменяется вместе с народами и эпохами. В нем преобладают то тоска по прошлому, то желание сохранить настоящее или же надежда на будущее. По мнению Р. Дж. Коллингвуда, историческое сознание есть «воображаемая картина прошлого». Причем, воображение играет в историческом познании не декоративную роль. Его (воображения) роль коституитивна, оно несет саму историческую конструкцию, и в нем оживает весь исторический мир. Историческое сознание, историческое знание (наука) и исторический процесс означают для Коллингвуда в сущности одно и то же, только с различными смысловыми акцентами. Исторический процесс – это то, что может быть доступно историческому познанию, а познанию может быть доступно только сознание. (Коллингвуд Р. Дж. Стр. 440, 446).
Познание – есть творческая деятельность историка, ориентированная на получение достоверных знаний о предмете исследования. Правда выступает в качестве всеобщей цели исторического познания. Р. Дж.Коллингвуд считает, что для историка единственным предметом исследования является «мысль», т.е. целесообразная деятельность людей в самых разнообразных формах.
История – это воспроизведение мысли прошлого в собственном сознании исследователя. «Это воспроизведение, – пишет Коллингвуд – имеющее... ретроспективный характер, может быть осуществлено только при условии, что историк использует для этого все возможности собственного ума, все свои познания в области философии и политики. Это не пассивное подчинение ума магической силе ума другого – это труд, предпринимаемый активным, а потому критическим мышлением. Всяческое мышление – критическое мышление; мысль, которая воспроизводит мысли прошлого, критикует их поэтому в самом процессе этого воспроизведения». (Коллингвуд Р. Дж. Стр. 205).
Таким образом, по мнению Р. Дж. Коллингвуда, всякая история – это история мысли. И нет ничего, кроме мысли, что могло бы стать предметом исторического знания. Политическая история – это также история мысли, только история политической мысли, «владевшей умами людей, занятых политической деятельностью – разработкой определенной политики, планированием путей ее осуществления, попытками провести ее в жизнь, преодолением враждебного отношения к ней других и т.д.» (См. там же, стр. 385).
Историческое знание – это воспроизведение в уме историка мысли, историю которой он изучает. Познать историю можно в двух случаях: «Во-первых, мысль должна найти свое выражение либо в том, что мы называем языком, либо в любой другой из многочисленных форм коммуникативной деятельности… Во-вторых, историк должен быть в состоянии продумать заново мысль, выражение которой он старается понять. Если по той или иной причине он не способен это сделать, то ему лучше оставить выбранную им проблему». (См. там же, стр. 386).
Историческая наука изучает действия людей, но не всякая деятельность является предметом исторического познания, а только целесообразная. Своеобразие этих действий в том, что они обязательно совершаются «с целью», т.е. обязательно должна присутствовать цель в качестве основы, на которой воздвигается вся структура действия, и которой она должна соответствовать. Вопрос только в том, можно ли весь исторический процесс свести к ней, достаточно ли одного знания человеческих целей, чтобы уловить связь и смысл исторических событий. В истории имели место события, которые не оказали какое-либо существенное влияние на исторические процессы. Но как бы то ни было, они представляли часть целого. Поэтому наблюдательный историк не может обходиться просто описанием этой части целого, игнорируя ее анализ, если хочет иметь более или менее полное представление о предмете исследования.
Георг Зиммель пишет: «Отношение целого к части, которое повсюду задает методике познавания самые головоломные загадки, выказывает свои трудности и там, где дело идет о целом или единичном какого-либо индивида. То же затруднение встречается и по отношению к познанию сущности и наклонности целых народов и групп, целых периодов времени и даже отдельных событий. Одной из хитроумнейших задач теории познания является задача – сделать сознательным фактически применяемый способ этого взаимодействия и показать на единичных примерах: как наше историческое понимание сначала занимается частностями, которые без цельной картины двусмысленны, даже бессмысленны; каковы типические изменения, которые привносит попутно в понимание частностей принятая на пробу общая тенденция; когда познания, направленные на частности и на целое, уложатся друг на друга пластами – в каком отношении становятся шире эти пласты, чем выше ведется вся постройка и т.д.» (Зиммель Г., стр. 24-25).
Описательный характер истории не позволяет отнести ее к разряду серьезной науки. Хотя «компилятивная историография» существовала очень долго, но, тем не менее, она никогда не представляла историю как наука. Компиляция, используемая как определенный метод изучения истории, является лишь соединением в нечто единое готового знания, переписанного из существующих источников. Научное знание тем и отличается от компилятивного, что является продуктом самостоятельного мышления исследователя и обосновано теоретически. Оно логически вытекает из существующих научных концепций. В «компилятивной историографии» же эта связь имеет тематический и хронологический характер.
В познании истории уже давно произошли важные изменения. «Компилятивную историю» сменила «критическая история», которая применяет другой метод научного поиска. Суть этого метода в том, что исследователь не пассивно переписывает содержание источника, а путем применения различных поисковых комбинаций пытается установить истинность изучаемого исторического явления. Он сам, без посторонних «подсказок», решает – что именно брать за основу для обобщения и от чего отказаться. Следовательно, критерием истины становится результат его интеллектуального труда, способность к научному мышлению.
Если «критическая история» была «последней фазой» компилятивной истории, не изменившей привязанность исследователя к источнику, лишь предоставив ему возможность самому решать, какую информацию принять для своего научного обобщения, то «научная история», представленная как бы «чистой наукой», является уже завершающей стадией эволюции историографии. Тем самым, история стала настоящей наукой, и определяющую роль в этом сыграла археология, по праву считающаяся «методологической лабораторией» исторического мышления. Дело в том, что археологические исследования способствуют специфическому процессу познания в исторической науке – без двусмысленных деталей, которые встречаются в письменных источниках.
Таким образом, историк не просто пересказывает содержание письменных источников. Деятельность археолога во многом напоминает работу естествоиспытателя. Он имеет дело с вещественной реальностью, немой хранительницей тайн, такой же, как и природа. Археолог, как и естествоиспытатель, должен заставить эту реальность заговорить. Поэтому, как бы это ни казалось странным, существует некая общность логико-методологической процедуры в естествознании и исторической науке. Поскольку история есть наука, то ее методология во многом совпадает с методологией естествознания. Логическая природа метода в том и другом случае идентична. «Весь современный научный мир основан на предпосылке, что природа одна, и что наука едина». (См. Коллингвуд Р.Дж. Стр. 453-454).
Звания ученого историк заслуживает в том случае, если мыслит регулярно, добиваясь решения самим же поставленной задачи, не удовлетворяясь тем, что преподносит ему письменный источник. Исходя из этого посыла, можно утверждать, что историческая наука – это наглядное проявление систематического мышления. Критически неосмысленное использование чужих мыслей не имеет ничего общего с наукой.
Продолжение следует.
Рамиз Мехтиев
Руководитель Администрации Президента
Азербайджанской Республики,
академик Национальной Академии Наук Азербайджана
