«Это был грязный чемодан, в котором лежали документы, бесценные для истории азербайджанской науки…»
Тамилла Керимова — ведущий научный сотрудник Института истории имени А.А.Бакиханова НАН Азербайджана.
Она — автор изданного к 60-летию НАНА уникального фундаментального энциклопедического труда «Из истории Национальной Академии Наук Азербайджана», в котором впервые исследована история Академии Наук Азербайджана, а также воедино собраны сведения об ученых Азербайджана первой половины ХХ века, многие из которых в свое время были репрессированы и забыты. В предисловии к книге ее редактор, директор института, член-корреспондент НАНА Ягуб Махмудов особо подчеркнул это обстоятельство, а также тот факт, что автор книги впервые ввела в научный оборот ценнейшие архивные материалы. К 70-летию НАН Азербайджана Тамилла Керимова подготовила две новые книги. Это «История Национальной Академии Наук Азербайджана», дополняющая первую книгу новыми историческими документами и фактами, а также «Азербайджанская наука в биографических очерках». Я попросила автора трех фундаментальных книг ответить на вопросы газеты.
— Тамилла ханум, сколько времени у вас ушло на подготовку этих книг?
— Более десяти лет. Мысль о подобных книгах не могла не появиться после завершения той, первой книги, поскольку за ее рамками осталось большое количество материала, требующего продолжения работы: документы о деятельности в этот период различных научных учреждений, отдельные отрывочные сведения о десятках, сотнях ученых, имена которых из-за недостатка на тот период информации о них, а порой, и полного отсутствия, не вошли в первую книгу. В процессе последующей работы я буквально по крупицам из разных источников собирала недостающие сведения как об их научной деятельности, трудах, так и отдельных деталях биографии. Судьбы некоторых из них были настолько интересны, неординарны, а научное наследие разнообразно и богато, что я решила, не ограничиваясь узкими рамками сухой информации, рассказать о них более подробно.
В целом в книгу «Азербайджанская наука в биографических очерках» вошла информация о более чем 700 ученых, родившихся в Азербайджане до 1920 года, а также об архивах, где хранятся их рукописи и печатные труды. В ней представлены как выдающиеся ученые, долгие годы проработавшие каждый в своей отрасли, оставившие богатое научное наследие и удостоившиеся заслуженных ими почестей и званий, так и ученые, подвергшиеся репрессиям, расстрелянные или погибшие в тюрьмах, сидевшие в лагерях и рано ушедшие из жизни, от которых до нас дошли только фамилии, а их труды в свое время были использованы другими учеными без ссылки на источники.
— А как зародилась идея первой книги, которая дала толчок вашим дальнейшим исследованиям?
— Это было где-то в начале 2002 года. Меня вызвал к себе директор института, ныне покойный академик Играр Алиев, который знал, что я занимаюсь историей науки и научной интеллигенции, и спросил, смогу ли я написать к 60-летию академии полную ее историю. До юбилея оставалось всего три года и я сказала, что за такой срок нереально собрать всю информацию, возможно лишь написать о периоде становления академии — с 1920-го по 1945 год. Ни в одной работе никогда он не освещался, хотя это было очень интересное и продуктивное время: создавались научные ячейки, общества, которые потом превращались в академические секторы, затем в институты. Вот о них-то мне и предстояло собрать всю сохранившуюся в архивах информацию. Я и подумать не могла, что на меня обрушится поток неизвестных архивных сведений также и о судьбах ученых.
Я не смогла остаться равнодушной и параллельно стала собирать информацию также и о них, задумав написать посвященную им отдельную главу — «Научная интеллигенция Азербайджана» (1920—1945 гг.). Забегая вперед, скажу, что академик Играр Алиев так и не увидел эту книгу. Он умер за год до юбилея. Я благодарна сменившему его на посту директора, члена-корреспондента НАНА Ягубу Махмудову за то, что после ознакомления с представленной ему рукописью он одобрил мой труд и издал его в преддверии юбилейной даты.
— С чего вы начали свою работу, с чем столкнулись на первом этапе?
— С исследования деятельности различных, созданных после революции обществ по изучению Азербайджана. В первую очередь начала поиски в архивах республики и Москвы, прочитав перед этим, наверное, более тысячи томов специальной литературы, но, несмотря на это, мне пришлось вести поиск, по сути, вслепую, на ощупь, поскольку этот период, можно сказать, не был исследован. Во всех книгах, посвященных истории науки или истории академии, годам, предшествующим ее созданию, посвящены всего 3—4 страницы, дающие лишь общее представление. Я очень рассчитывала на архив Общества обследования и изучения Азербайджана, но оказалось, что он исчез. Остались лишь отдельные постановления, приказы, бухгалтерские отчеты и, возможно, в различных архивах — отдельные научные труды. Следы же главного архива, где были собраны рукописи, книги, — результат их многогранной деятельности — потеряны.
В своей книге я впервые написала о существовании в 1919 году «Кружка любителей археологии и истории Востока», организаторами которого явились Джавад бек Рафибеков, Рашид бек Эфендиев, сотрудник Кавказского историко-археологического института Ш.А.Беляев, Е.А.Пахомов, А.И.Платонов, востоковед Л.А.Зимин. В декабре этого же года члены данного кружка организовали при Бакинском университете «Общество по изучению мусульманского Востока». Также был организован первый государственный музей «Истиглал».
Позже, с установлением советской власти проводилась большая организационная работа по развитию науки в республике, созданию жизненно важных научных учреждений, лабораторий, обществ по проведению исследований в разных областях знаний, осмыслению самобытной национальной культуры, подготовке национальных научных кадров. В решении этих вопросов неоценимы были заслуги Председателя Азербайджанского революционного комитета, видного государственного деятеля Наримана Нариманова, который сыграл огромную роль в развитии науки в республике, активно — словом и делом — помогал ее деятелям.
Центрами науки в рассматриваемый период стали Бакинский государственный университет, Бакинский политехнический институт, Азербайджанская государственная консерватория, Азербайджанский государственный педагогический институт им.В.И.Ленина, Азербайджанский государственный медицинский институт и др. В стенах университета были созданы и первые научные общества медицинского профиля — врачей-терапевтов, хирургов, гинекологов и другие. Были также созданы научные учреждения различного профиля. Всего в 1929 году уже насчитывалось девять научных учреждений.
В этот период большая работа проводилась и по привлечению в научные учреждения и вузы представителей старой интеллигенции, получивших высшее образование в различных вузах России, Германии, Франции, Италии, Турции. Это была первая плеяда научных работников республики — Ага и Исмаил Ахундовы, Фатулла Рзабейли, Абдуррагимбек Ахвердов, Габиббек Махмудбеков, Рагимбек Меликов, Садых Гусейнов, Рашидбек Эфендиев, Азад Амиров, Худадат Мелик-Асланов, Джавадбек Рафибеков, Давудбек Шарифов, Ибрагим Исмаилзаде и другие.
Одним из основных центров научной работы в республике стало Общество обследования и изучения Азербайджана, инициаторами создания которого в 1923 году выступили видные общественные и государственные деятели Азербайджана Н.Нариманов, С.Агамалиоглы, писатель А.Ахвердов, а также ряд видных профессоров университета. Подобного рода общества, носившие в основном краеведческий характер, были созданы также во всех союзных республиках. Однако наше Общество отличалось от них тем, что в нем по всем направлениям современной науки — истории, археологии, этнографии, литературе, химии, медицине, искусству, экономике, геологии и другим — были созданы отдельные секторы, комиссии, в которых большую научно-исследовательскую работу, наряду с представителями небольшой еще по численности местной научной интеллигенции, вели ученые разных национальностей — эстонцы, арабы, евреи, белорусы, немцы, русские и другие.
Обществом обследования и изучения Азербайджана была проделана огромная работа: на базе секций и комиссий были созданы впоследствии различные отрасли науки и культуры, которые объединили сотни научных работников в области естественных наук, истории, этнографии, археологии, лингвистики. Большое внимание Общество уделяло воспитанию молодых кадров научных работников из коренного населения; издало на русском и азербайджанском языках сотни книг и брошюр, получивших известность в стране и за границей; сыграло определенную роль в истории международного научного и культурного сотрудничества с соседними государствами и республиками. Так создавался фундамент будущей Академии наук республики.
Нарком просвещения Азербайджана Мустафа Кулиев, выступая на праздновании двухлетия Общества 8 ноября 1925 года в театре «Сатир-Агит», говоря о дальнейших путях его деятельности, указал, что «республика видит в Обществе будущую Академию наук республики».
В 1929 году Общество обследования и изучения Азербайджана было реорганизовано в АзГНИИ — Азербайджанский государственный научно-исследовательский институт, затем, в 1932 году, в АзОЗФАН — Азербайджанское отделение Закавказского филиала Академии наук СССР, через три года в АзФАН — Азербайджанский филиал Академии наук СССР и, наконец, в 1945 году была создана Академия наук Азербайджана.
— Среди приехавших в начале 20-х годов в Баку были известные ученые?
— Очень крупные ученые, светила советской науки. Баку в этот период приобрел настолько большую известность в академическом мире всего Советского Союза, что свое согласие жить и работать в нем изъявляли такие видные ученые, всемирно известные академики и профессора, как Л.С.Лейбензон, В.В.Бартольд, Н.Я.Марр, Н.А.Самойлович, А.О.Маковельский, П.И.Лукин, М.В.Яновский, Б.М.Данцинг, А.Б.Багрий, Г.С.Губайдуллин, В.Р.Смирнов-Логинов, М.В.Довнар-Запольский, И.В.Фигуровский, В.И.Иванов, А.А.Ромаскевич, П.К.Жузе, Н.А.Дубровский, М.В.Абрамович, И.Г.Есьман, П.И.Кузнецов, И.Е.Вольпер, Л.Г.Лопатинский, В.М.Зуммер, В.М.Сысоев, Б.В.Чобанзаде, Е.Э.Бертельс, В.В.Богачев, П.Ф.Здрадовский, А.Н.Генко, Л.А.Зильбер, И.И.Широкогоров, А.Е.Крымский, А.А.Миллер, И.И.Мещанинов, Ф.Ю.Левинсон-Лессинг, П.П.Фридолин, С.Н.Усатый и др. Из Турции для чтения лекций в вузах Баку были приглашены член-корреспондент Восточной Академии наук Фуад бей Кепрюлюзаде, Исмаил Хикмет, Фикрет бей, Мухиддин бей и др. Можно еще долго перечислять. Все они приехали в Баку, чтобы читать лекции в нашем университете, готовить научные кадры для республики и в то же время вести научную работу. Они прилагали большие усилия, отдавая весь свой богатый опыт и талант делу организации первых вузов и научных учреждений, созданию целых научных направлений и школ в Азербайджане, подготовке блестящей плеяды азербайджанских национальных научных кадров, внесших впоследствии достойный вклад в развитие важнейших направлений отечественной науки и техники.
Баку в тот период стал также местом созыва многих всесоюзных и республиканских съездов. Так, в 1924 году был созван Первый Всеазербайджанский краеведческий съезд, в следующем году Первый съезд хирургов Южного Кавказа, в 1926-м — Первый тюркологический съезд, в 1929-м — Второй съезд патологов, в 1931-м — Первый съезд азербайджанских медицинских обществ и многие другие научные форумы.
— В ходе вашей работы, в архивах какая информация или документ особенно тронули ваше сердце?
— Одну из глав моей первой книги я назвала «Репрессированная наука». В ней речь об ученых, чьи имена после репрессий были забыты, хотя также и их деятельность, успешные ее результаты способствовали прогрессу нашей науки. Среди них был и один из первооткрывателей советского урана — заместитель председателя президиума АзФАН, геолог Джафар Кязимов. Он был в числе ста студентов Бакинского университета, отправленных в 1920 году для получения образования за границу. До 1925 года он учился во Фрайбергской горной академии Германии, где получил специальность горного инженера. С 1932 по 1937 год он был заместителем председателя президиума Азербайджанского филиала Академии наук СССР, а на момент ареста в апреле 1938 года органами НКВД уже являлся членом ЦК КП Азербайджана. До 1945 года он находился в тюрьмах северных лагерей СССР. Кстати, вместе с ним в одном из этих лагерей находился и другой заключенный из Азербайджана — известный геолог Владимир Богачев, который еще в 1921 году был приглашен в Баку для чтения лекций в Азгосуниверситете.
В 1945 году Дж.Кязимов был срочно командирован в заполярный лагерь, расположенный в г. Ухта Коми АССР для выполнения особо ответственного задания — поиска урана, необходимого для оборонных нужд государства. Специальную экспедицию возглавил известный геолог — начальник геологоразведочного отдела «Ухтанефтекомбината», азербайджанец Рустам Векилов. Уже один тот факт, что Дж.Кязимов, будучи репрессированным, был включен в ответственную экспедицию, свидетельствует о том, что он был специалистом высокого класса. Экспедиция добилась крупного успеха — открыла чрезвычайно редкое месторождение урана. Тяжело заболев на Севере, Дж.Кязимов в 1949 году вернулся в Баку. Он был реабилитирован в 1955 году. Советское правительство за этот успех удостоило Джафара Кязимова денежной премии в размере ста рублей. Видимо, также был «оценен» труд и других участников экспедиции.
В 1967 году, уже, будучи инвалидом, за два года до своей смерти, Джафар Кязимов был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Его дочь Лейла ханум рассказала мне, что отец написал большую книгу «Горные богатства Азербайджана» — труд всей его жизни. Она обсуждалась на ученом совете, после которого он был арестован. Книга была изъята из типографии во время ареста и судьба ее до сих пор неизвестна.
— Насколько плодотворны, результативны были для вас встречи с родственниками ученых?
— Благодаря им я собрала очень большой материал, тот, которого не было в архивах — редкие фотографии, более подробные биографические сведения и списки научных трудов. Ведь одно дело — сухой архивный документ, а другое — живой рассказ о человеке, сохранившиеся фотографии, которые также имеют большую научную ценность. Одна из самых дорогих для меня находок — это около девяти качественных фотографий, на которых запечатлены делегаты Первого Всесоюзного тюркологического съезда, проходившего в Баку в 1926 году — ученые из различных республик СССР, а также из зарубежья.
Спустя годы настойчивого поиска, через много людей, буквально по цепочке удалось узнать адрес дочери ученого секретаря Общества обследования и изучения Азербайджана, ответственного секретаря оргкомитета съезда, известного лингвиста, тюрколога Артура Рудольфовича Зифельдта-Симумяги. Основные труды его были посвящены обсуждавшейся в то время в науке идее об урало-алтайской семье языков. О бескорыстии ученого и несколько фанатической преданности своим идеям свидетельствует тот факт, что единственную дочь он назвал Уралтаей. Я предполагала, что у нее сохранились разыскиваемые мной снимки. Когда, с большим трудом отыскав дом, я вошла в квартиру, взору предстало печальное зрелище — пожилая, но очень красивая женщина в инвалидной коляске, рядом с которой сидела большая собака. Все говорило об абсолютном одиночестве. Я с волнением рассказала Уралтае Хованской (фамилия матери) о цели своего визита и она, показав в сторону балкона, сказала: «Там чемодан, в котором вы найдете все, что вам нужно». Это был огромный, грязный чемодан, который я с трудом вытащила из-под груды других, сваленных на балконе старых, ненужных вещей. Видно было, что годами к нему никто не притрагивался, и именно в нем лежали такие необходимые, бесценные для истории азербайджанской науки, единственные фотодокументы знаменитого тюркологического съезда, почти все делегаты которого впоследствии были арестованы и репрессированы. Каждый — в своей республике. Счастье, что у дочери Зифельдта сохранилась прекрасная память, и она назвала фамилии всех запечатленных на коллективных фото ученых-тюркологов. «Я их всех знаю, они к нам домой приходили», — сказала она.
— Кроме Джафара Кязимова и Рустама Векилова, родственников каких еще ученых вы нашли?
— Довольно многих, например, одного из основоположников азербайджанской археологии и этнографии Азербайджана Алескера Алекперова. Он был разносторонне одаренным человеком, талантливым организатором. Научная его деятельность развивалась под руководством И.И.Мещанинова, вместе с которым в 1926 году он исследовал Ходжалинский курган и Кызылванкский могильник в Нахчыване и др. С 1927 года он уже сам руководил экспедициями, по результатам которых написал ряд статей, поднимавших важные вопросы и задачи археологии и этнографии. В 1935 г. А.Г.Алекперов впервые составил научную этнографическую карту Азербайджана, обозначив на ней более 5000 населенных пунктов с соблюдением координат. Большое внимание Алескер Алекперов уделял также и сбору материалов по искусству, фольклору, народному театру. В архивах я нашла сделанные им в экспедициях ценные фотографии. Стоит отметить, что он оказал большую помощь в сценическом воплощении и оформлении оперы «Кероглу» Узеира Гаджибекова. Он был арестован в июне 1939 года и приговорен к 8 годам заключения. Умер в том же году от тяжелой болезни в тюрьме. О нем я подготовила также отдельную книгу.
— Какой своей находкой вы более всего удовлетворены?
— Вы знаете, на всем протяжении работы, все те годы, что я вела поиски, меня не покидало ощущение, что я словно бы в ответе за посмертную судьбу каждого из этих погубленных по чьему-то злому навету или попросту забытых, несмотря за их заслуги перед наукой, людей. Словно сам Бог с меня требовал — иди до конца, ищи, найди, воскреси их имена. И я жила только этой мыслью, она мне помогала и придавала сил. Я счастлива, что не поддалась усталости, не теряла надежды и благодарна тем людям, кто помогал мне в поисках. Среди них был и завотделом «Экологической биофизики» Института физики НАНА профессор Токай Гусейнов, очень интересный человек. Я познакомилась с ним, когда в поиске информации о репрессированных ученых пришла в Институт физики. Его отец и дядя — оба ученые, также были в свое время репрессированы. От него впервые я услышала о «засекреченном ученом» Абасе Чайхорском. Он — ученый-химик с мировым именем, почетный доктор НАНА, почетный доктор БГУ, лауреат Государственной премии СССР, участник Второй мировой войны, награжден высокими советскими воинскими орденами. Основные научные его достижения связаны с химией нептуния. Особо стоит отметить фундаментальные результаты, полученные А.Чайхорским по построению новой версии периодической системы элементов. В 1997 году он эмигрировал в США, где и умер в 2007 году. Впервые биографические сведения о нем включены в мою новую книгу.
Около 10 лет я искала биографические сведения о Джахангире Зейналоглу — авторе двух известных нам книг: написанной в 1924 году Müxtəsər Azərbaycan tarixi («Краткая история Азербайджана»), которая была переведена и издана в Баку в 1993 году, и Şirvanşahlar yurdu («Родина Ширваншахов»), изданная в Турции в 1931 году. Кроме этих двух названий написанных им книг, мне ничего не было известно об их авторе. Поиски в архивах не давали никаких результатов, потому что его фамилия не была мне известна. Не буду рассказывать о всех перипетиях, скажу лишь, что, уже отчаявшись, обратилась во Дворец Ширваншахов. Одна из сотрудниц дворца рассказала, что сын и дочь Джахангира Зейналоглу живут в Турции, а муж дочери — бизнесмен — приезжал в Баку и, посетив их музейный комплекс, оставил свою визитку. Я с большими трудностями нашла его следы и получила, наконец, необходимую информацию, а именно: Джахангир Зейнал оглу Насырбеков в годы АДР какое-то время был начальником военной «Мусульманской школы подпрапорщиков» в Гяндже. После советизации Северного Азербайджана почти весь командный состав армии Азербайджанской Демократической Республики был репрессирован, многие политические и военные деятели АДР эмигрировали за границу. Дж.Насырбеков, поняв, что ему грозит тюремное заключение и смертная казнь, в тот же день, оставив семью, ночью через Тбилиси перешел границу с Турцией. Там он осел в городе Сивас. В этот период он преподавал в различных школах русский, немецкий, французский и итальянский языки, женился, затем открыл свой завод, стал деловым человеком. С началом Второй мировой войны переехал в Германию, где умер в 1944 году. Его зять дал мне также и нужные мне фотографии, остальные сведения я нашла уже в МНБ, в его личном деле, благо фамилия мне уже была известна.
— Чем интересны его работы?
— Тем, что они написаны впервые азербайджанским автором и охватывают огромный период истории с древнейших времен до 1920 года с перечислением всех существовавших на исторической территории государственных образований, а также имен всех правителей. Годы правления АДР Джахангир Зейналоглу описывал как очевидец многих событий. Надо отметить, что книгу Şirvanşahlar yurdu прислал мне сын Джахангира Зейналоглу. При написании своей книги Şirvanşahlar yurdu, как отмечает автор, он пользовался сведениями античных источников, архивными документами Турции, периодической литературой и работами таких известных авторов, как А.Бакиханов, Б.Дорн, В.Бартольд, Е.Пахомов, М.Яновский, М.Караулов и др.
Джахангир Зейналоглу исследовал проблему возникновения Ширванского государства, проследил этапы его развития, расцвета и падения. В Турции эта книга получила положительный отзыв в дипломатических кругах и печати. На титульном листе книги, вышедшей в 1931 г., отмечено, что первый экземпляр этой книги был представлен автором Мустафе Кемалю Ататюрку. 18 августа 1931 г. Дж.Зейналоглу получил благодарность Ататюрка и маршала Февзи Чакмака, высоко оценивших его книгу. К сегодняшнему дню она переведена на азербайджанский язык.
— Ну вам, конечно, Бог помогает, потому что находить людей, не имея почти никаких зацепок, невероятная вещь.
— А я все время говорю, что сама бы не смогла найти следы стольких людей. Так же было и с Джемилем Александровичем (ударение на «о») — литовским татарином, который работал ученым секретарем Археологического комитета. Он был историком, археологом и также приехал в Баку в начале прошлого века. В период работы в комитете в 1926 году был в экспедиции под руководством И.И.Мещанинова, где вместе с В.Зуммером, А.Алекперовым, И.Джафарзаде, В.Сысоевым и другими исследовал Ходжалинский курган. Большая работа была проведена им также и в районе Девичьей башни. Сведения о нем я искала, как говорят, «до потери пульса». Помогла случайность: педагог по английскому языку моего сына, зная, что я историк, обмолвилась в разговоре: «А вы знаете, брат моей бабушки тоже был археологом». «Как его фамилия?» — спросила я. «Александрович», — был ответ. Вот так круг моих поисков замкнулся. Она мне дала его фотографию, необходимые сведения, от нее я узнала о неизвестной никому его книге по истории мусульманства.
Такая же, по сути, мистическая история произошла с поиском информации о востоковеде Пантелеймоне Крестовиче Жузе. Впервые его имя я услышала во время учебы на истфаке БГУ, когда на одной из лекций декана истфака БГУ, профессора Мамеда Казиева по «Истории Азербайджана» изучался период арабских завоеваний. С тех пор эта необычная фамилия засела у меня в голове. Все думали, что он француз. Даже многие наши известные ученые уверенно писали, что он француз, но я тем не менее еще с тех, студенческих лет почему-то стала искать сведения о нем, поставив перед собой задачу когда-нибудь узнать, что это за человек, как он оказался в Баку. Информацию о нем искала во многих архивах, в том числе и в университетском, но там связка папок с инициалами «Ж» и «З», как мне сказали работники архива, исчезла давно. Прошло время, прежде чем я неожиданно нашла, что искала, причем тогда, когда прекратила все поиски сведений о нем.
Оказалось, что Жузе никакой не француз, он араб, рожденный в Иерусалиме. Его настоящее имя — Бендали бин Салиба ал Джаузи, а Жузе он стал после переезда в 1891 году в Россию. У него очень богатая биография. В Баку он переехал из Казани при содействии I съезда народов Востока 29 октября 1920 года, когда, одновременно со своим коллегой по Казанскому университету философом Александром Маковельским, Советом Бакинского университета был избран профессором кафедры арабского языка и литературы (Маковельский — кафедры психологии). В Баку Жузе читал лекции по мусульманскому праву, исламоведению и мусульманской философии. Он — организатор и инициатор создания Восточного факультета при университете, первый его декан. Жузе — один из первых исследователей истории Азербайджана периода арабских завоеваний. Он — автор более ста работ по истории и востоковедению, и главное — ученый, заложивший основы азербайджанской востоковедческой науки. Его деятельность была многогранной. Вместе с другими учеными он участвовал в создании нового тюркского алфавита. В 1920 г. по решению СНК республики принимал участие в организации Политехнического института, который был открыт 1 января 1921 года. К сожалению, при том, что он оставил богатое творческое наследие своей второй родине, где он скончался в 1942 году, его труды до сих пор не изучены и не исследованы. Мною впервые написаны две статьи, посвященные бакинскому периоду жизни и научного творчества Пантелеймона Жузе, а в России интересную книгу о казанском периоде его жизни написал московский историк Михаил Кострюков.
— Какие еще исторические сведения впервые освещаются в вашей книге?
— Мною были уточнены уже, казалось бы, известные факты. В частности, оказалось, что дата создания Института истории — не 1936 год, а 25 октября 1935 года. Я также уточнила фамилии целого ряда его директоров, подвергшихся один за другим репрессиям. Это проработавший директором всего 40 дней Ахмед Ахмедов, затем Артур Зифельдт-Симумяги, Идрис Гасанов, заместитель директора института Вели Хулуфлу и др. Уточнены даты создания многих НИИ. Например, в 1932 году был создан самостоятельный Институт языка, литературы и искусства, который, проработав больше полугода, был реорганизован в конце 1932 года в Азербайджанское отделение Закавказского филиала Академии наук СССР (АзОЗФАН), куда он вошел как Сектор языка и литературы. Хотя многие исследователи игнорируют этот факт.
Интересна история освоения космоса в 30-е годы прошлого столетия. Первые азербайджанские страницы в этой истории были вписаны именно в эти годы. Первая группа ракетчиков СССР — «Группа изучения реактивного движения» (ГИРД) (1931—1933) разработала первую советская ракету под руководством ее начальника и председателя технического совета С.П.Королева. В 1932 г. был создан Бакинский филиал этой группы, участники которого вели переписку с известным русским изобретателем К.Циолковским, встречались с ним и получали ценные рекомендации. Первая советская ракета, изготовленная этой группой, была запущена 17 августа 1933 года с подмосковного полигона в Нахабино на гибридном топливе. Надо особо отметить, что горючим компонентом этого топлива был сгущенный (отвержденный) бензин, который был разработан и изготовлен в Баку азербайджанскими учеными-изобретателями.
Еще один малоизвестный факт: «Секцией научных работников Азербайджана», созданной в марте 1922 года, в Азербайджане раньше других республик был введен порядок присуждения ученой степени доктора наук. Когда в мае 1926 года этот вопрос обсуждался на пленуме «Секции научных работников Всеработпроса» РСФСР, азербайджанские руководители поделились своим опытом. И все же тогда Коллегия Наркомпроса признала нецелесообразным учреждение ученой степени доктора наук в РСФСР. Лишь спустя несколько лет, в 1931 году, ученые степени были введены в РСФСР в целях повышения научной квалификации, а также унификации, важной при научных связях со странами Запада.
Азербайджан отличался от других республик также и системой оплаты труда ученых. В докладе председателя «Секции научных работников Азербайджана» А.В.Багрия я нашла следующую информацию: в Азербайджане к началу 1928 года ставка профессора составляла 250 рублей, в то время как, например, в Узбекистане — 225, РСФСР — 210, Грузии — 140, Белоруссии и Армении — 125 рублей, а в других республиках и того меньше. И как следствие, лучшие умы всего Советского Союза, приезжая в Баку, защищали здесь докторские диссертации, публиковали свои научные труды, читали лекции в вузах, вели плодотворную научно-исследовательскую работу. Этим также объясняется такая важная черта азербайджанской науки, как ее интернационализм. Каждый из приезжавших ученых вносил свой вклад и свое неповторимое качество в пестрый котел азербайджанской науки, закладывая уникальные традиции.
Отличительной чертой азербайджанской науки было и то, что в рядах ученых еще задолго до создания Академии наук было немало женщин. Это первая плеяда женщин-ученых — Нигяр Везирова, Адиля Шахтахтинская, Лейла Султанова, Зарри Шахтахтинская, Салима Османзаде, Гюляндам Баишева, Айнель Усуббекова, Нигяр Азизбекова, Афтабханум Султанова, Шафига Абашидзе, Гюльчохра Гулиева, Пюста Юзбашинская, Джейран Султанова, Рахшанда Гаджиева, Гаранфиль Агамирова, Хейранса Алиева, Зивяр Алиева-Эфендиева, Латифа Ахундова, Иззет Меджидова, Лия Векилова, Фарида Рагимова, Сурия Пашабейли, Кемер Адыгезалова-Полчаева, Лейла Шейхзаде и др. Одной из них была выпускница Лозаннского, а также Петербургского женского медицинского университета Сона ханум Велихан. Она — первая азербайджанка врач-офтальмолог, доктор медицинских наук, профессор. В 1941 году Комитетом по Нобелевским премиям за выдающиеся заслуги в развитии офтальмологии и борьбе с трахомой она была представлена к Нобелевской премии по медицине и психологии, но из-за начавшейся Второй мировой войны, когда ежегодное присуждение Нобелевских премий было приостановлено, это историческое событие не состоялось. Но именно Сона ханум могла стать первым азербайджанским ученым — лауреатом Нобелевской премии.
— А случалось ли вам слышать рассказы сотрудников архивов о каких-то необычных находках?
— Об одном невероятном случае рассказал ученик отца, бывший директор архива академии историк Тахир Гасанов. В поисках необходимой информации я часто заходила в архив и каждый раз по моему заказу мне приносили дела, хранившиеся в так называемом «39-м фонде». И однажды Таир Гасанов спросил: «А ты знаешь историю этого фонда?» Он рассказал, что во время ремонта они решили, воспользовавшись случаем, расширить площадь тесного помещения архива за счет ликвидации огромного, широкого подоконника между двумя комнатушками архива. Когда начали его снимать и удалять куски стены, оттуда вдруг посыпалось большое количество папок с документами. Это были личные дела ученых Азербайджанского филиала Академии наук СССР, среди которых большая половина — дела репрессированных ученых. В годы репрессий кто-то тайно замуровал их туда, чтобы спасти от уничтожения, видно, надеясь на лучшие времена. «Мы их очистили от пыли, разложили по полкам и теперь ими можно пользоваться», — сказал он. Если бы не тайный подвиг людей, имен которых мы никогда не узнаем, многие детали биографии и даже имена погибших ученых для истории азербайджанской науки были бы утрачены.
Не могу не сказать и об ученом Вагабе Гасанзаде, первом учителе видного ученого-химика Юсифа Мамедалиева. Он был краеведом, историком, хорошо знал арабский язык, Коран, работал в Рукописном фонде, занимался поиском во всех районах Азербайджана старинных рукописей для рукописного сектора фонда. Когда начались репрессии, он не стал их записывать в официальные описи и складывал в свой служебный шкаф, благодаря чему они были спасены. Так же и Салман Мумтаз, который, будучи очень богатым человеком, все свое состояние тратил на приобретение касающихся Азербайджана — его истории, науки — рукописей. Известно, что когда его арестовали, эти рукописи ночью вывезли из его дома на двух грузовиках и уничтожили. Когда он находился под следствием, в буфете КГБ продавали пирожки, заворачивая их в листы из этих рукописей. Об этом его дочери рассказал один из бывших следователей, работавших там в тот период.
— Как историку, что вам дала эта работа?
— Не как историку, а как человеку. Наверное, это высокие слова, но эта работа стала смыслом моей жизни. Эта тема заняла все время моей жизни без остатка. Я посвящаю время только семье и этой своей работе, точка в которой пока не поставлена.
Интервью вела
Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА
Оригинал публикации: газета «Бакинский рабочий»
