Шуша в осаде. Послесловие к фотографии 1992 года: «Летим, - твердо сказал Эльмар…»
Автор: Мурад Гейдаров
На днях посол Азербайджана в Объединенных Арабских Эмиратах Дашгын Шикаров, а также сайт 1news.az опубликовали фотографию Эльмара Мамедьярова и его коллег по МИД Азербайджана, снятую при посещении ими с группой европейских дипломатов Шуши в январе 1992 г.
Сразу же нахлынули воспоминания, и хочется поделиться ими. За неимением времени пишу, что называется, в «телеграфном» режиме.
В январе 1992 г в Баку впервые прибыла высокопоставленная делегация ОБСЕ во главе со специальным представителем действующего председателя, руководителя Администрации президента в то время Чехословакии Карлом Шванцербергом.
Он происходил из древнего дворянского рода Чехии, был жестким и крутым политиком, обладал непререкаемым авторитетом, но находился под влиянием агрессивной армянской пропаганды.
Мы работали с делегацией, но понимали, что усилия нашей стороны по исправлению его мнения в отношении конфликта с Арменией явно недостаточны. Нужно было придумать что-то неординарное и более эффективное.
Эльмар Мамедьяров (в тот период начальник отдела МИД) предложил организовать для международной делегации визит в Шушу и уже там наглядно продемонстрировать всю лживость армянской риторики.
Ситуация была крайне сложной, Шуша фактически находилась во враждебном кольце. Единственным способом добраться туда был вертолет. Но мы не могли подвергать опасности международных чиновников ввиду большого риска, что армяне могли сбить азербайджанский вертолет. Что делать?
Эльмар предложил обратиться к России. На военной базе в Гяндже был размещен вертолетный полк. Поздним вечером мы втроем – Эльмар, Яшар (Яшар Алиев - в ту пору 1-й секретарь МИД, ныне представитель Азербайджана в ООН, – примечание 1news.az) и я (в ту пору 1-й секретарь МИД) – пошли на доклад к министру Г. Садыгову.
Гусейн Мусаевич выслушал нас. Он явно колебался, не очень хотел обращаться к русским, да и рисковать жизнями своих молодых сотрудников не хотел.
«Гусейн Мусаевич, такой шанс упускать нельзя», - убеждал его Эльмар.
После некоторого раздумья министр поднял трубку ВЧ связи.
«Соедините с Козыревым», - отрывисто сказал он оператору. «Я понимаю, что поздно, но это очень важно. Если он не на работе, соедините с его резиденцией», - решительно добавил он и положил трубку.
Через 5 минут раздался звонок.
- Андрей Владимирович, доброй ночи. Садыгов беспокоит. Нужна Ваша помощь, – сказал министр и вкратце изложил суть проблемы. Козырев был озадачен и возражал. Но Садыгов был непреклонен.
- Я настоятельно прошу Вашего содействия. Переговорите с военными, если надо доложите Борису Николаевичу. Ваше положительное решение будет способствовать укреплению отношений между нашими государствами! – министр говорил и смотрел на нас, как бы ища поддержки, и мы дружно кивали, подбадривая его.
Наконец разговор закончился.
- Он обещал помочь. Должен перезвонить. Ждем, – сказал Гусейн Мусаевич.
Прошел час в тревожном ожидании. Министр снова вызвал нас в кабинет.
- Козырев перезвонил. «Борт» будет ожидать вас в Гяндже. Сейчас договоримся с АЗАЛ, полетите рано утром спецрейсом в Гянджу, - сказал он. И добавил:
- Вот только они не несут ответственности за безопасность. Он внимательно посмотрел на нас, будто намекая, что еще не поздно отказаться.
- Летим, - твердо сказал Эльмар.
Предупредив европейцев о времени вылета в Гянджу, мы вышли где-то в 2 ночи из гостиницы «Москва», где была размещена делегация ОБСЕ. Быстренько переодевшись и побрившись, уже к 7-ми были в аэропорту и вылетели в Гянджу. Там нас ждали и сразу же отвезли на военный аэродром. Вскоре «вертушка» уже поднялась в воздух.
При подлете к Шуше один из европейцев тревожно показал мне на всполохи «трассеров», красными молниями пролетавшими вблизи вертолета. Российский пилот резко сманеврировал и перешел к экстремальному режиму посадки. Вертолет как бы провалился в пустоту, и я почувствовал, что мой желудок несколько поменял свое расположение и подобрался поближе к голове.
Сели благополучно. Прилет делегации в Шушу вызвал большой резонанс в городе. Состоялись встречи в Исполнительной власти города, с защитниками Шуши, простыми горожанами. Дипломаты убедились, что мирный город фактически осажден, имеются многочисленные разрушения в городской инфраструктуре, большие потери среди гражданского населения. Но, несмотря на тревожную ситуацию, не было никаких признаков паники, защитники и жители города воодушевленно говорили о своей решимости не позволить врагу прорвать оборону. Наш приезд воодушевил их. Цель была достигнута – миссия ОБСЕ убедилась в том, что вся предыдущая информация была насквозь пропитана ложью и фальсификацией, а защитники города почувствовали, что они не одни, столица рядом.
Опубликованная фотография была сделана в здании Исполнительной власти, куда мы вернулись уже без европейцев. Мы тогда склонились над картой, где были отражены боевые позиции оккупантов и их огневые точки, откуда Шуша подвергалась варварским обстрелам.
Вдруг пришел человек и сказал, что нас хочет видеть Рахим Газиев (в начале 90-х он занимал пост министра обороны, – примечание 1news.az). Ну, что же, хочет видеть – увидимся. Нас отвезли к нему в штаб. Он сидел на стуле, положив свою раненую ногу на специальную тумбочку, копируя явно то ли Кутузова, то ли Наполеона. Неожиданно он «наехал» на нас. Мол, приезжают всякие, толку мало, все нас забыли, нет реальной помощи, а вы показухой занимаетесь. Мы переглянулись. Несмотря на молодость, у нас уже был основательный дипломатический опыт, да и сами не лыком шиты. «Ответка» была жесткой и справедливой. Типа, приятель, следи за речью и не устраивай перед своим окружением «театр одного актера». Не работай на публику, а честно выполняй свой долг, а мы будем выполнять свой. И в эти тревожные дни мы должны работать вместе и слаженно, а не «разборками» заниматься. Справедливости ради надо сказать, что наши слова дошли до Газиева, он с нами согласился и даже вроде как-то извинился за эмоциональное начало.
Улетали мы из Шуши с оптимизмом. Нам еще предстояло пережить потерю Шуши и других наших территорий, познать горечь предательства и роковых ошибок, столкнуться с бессилием международных институтов и никчемностью посредников. Все это еще было впереди.
И напоследок. В последнее время каким-то образом была инициирована подленькая кампания против Эльмара Мамедьярова. Видите ли, его азербайджанский язык кого-то беспокоит. Как говорится, если беспокоит, то обращайтесь к врачам, они выпишут лекарства, и, может быть, беспокойство пройдет. Я видел негодяев и предателей, которые в совершенстве владели литературным азербайджанским языком. И гораздо больше я встречался с истинными патриотами и благородными людьми, азербайджанский язык которых был не идеален. Ну и что? Вы что, хотите признать их людьми второго сорта? Может, еще лингвистический «апартеид» организуем в Азербайджане?! Кстати, наши дебаты с Газиевым проходили с использованием азербайджанского и русского языков, и он спокойно переходил с одного – на другой, не делая из этого проблемы.
Баку, да и весь Азербайджан, постепенно эволюционирует в сторону трехъязычия, все больше людей свободно говорят на родном языке, а также на русском и английском. И это прекрасно, это надо развивать и поддерживать, это неотъемлемая составляющая мультикультурализма и интеграции с миром, это инструменты, которые помогают нам разоблачать ложь и продвигать нашу правду. Так было и так будет!
Об авторе:
Мурад Гейдаров - Сотрудник МИД в 1985 – 1998 гг., член делегации азербайджанской общины Нагорного Карабаха в Минской группе ОБСЕ в 1995-1998 гг. Впоследствии сотрудник Государственной нефтяной компании (SOCAR).
На фото: Мурад Гейдаров
