Эксперт Набиль Сеидов: Призывая «упечь в тюрьму» подростка, многие не осознают, на что они обрекают его и общество в целом
Новости об убийствах, изнасилованиях, кражах и прочих правонарушениях различной тяжести стали, увы, одной из привычных реалий сегодняшнего дня.
И что самое ужасное: все чаще главными «героями» подобных новостей становятся дети, выступающие в роли либо жертв, либо преступников.
Детьми, - сразу оговорюсь, - согласно законодательству считаются все лица, не достигшие 18-летия.
В основном реакция читателей новостных сводок на очередную новость такого порядка неоднозначна: кто-то привычно ругает СМИ за распространение подобной информации, другие ратуют за возврат в качестве наказаний для преступников смертной казни, третьи винят родителей, - как преступников, так и жертв, четвертые просто эмоционально выражают желание «уехать подальше».
И только малый процент осознает, что мы все не просто свидетели происходящего. Но и … соучастники.
Молчаливые и осуждающие, но не желающие что-либо предпринимать. Мы, в большинстве своем, стремимся «отгородиться» от этого «кошмара» - отсюда и все вышеуказанные комментарии. Повторю: мало кто из нас задумывается о собственной ответственности за происходящее с нашими согражданами, с детьми нашей страны.
Координатор Альянса НПО по правам детей Азербайджана и эксперт в области прав ребенка Набиль Сеидов – один из тех немногих, кто задумался. И не просто задумался, но успел немало сделать для того, чтобы процент детской преступности в стране хоть ненамного, но стал меньше. И этот успех – пусть незначительный в цифровом эквиваленте, - на самом деле имеет огромный пролонгированный эффект. Потому что относится не только к конкретным происшествиям и людям, но и к их будущему. А значит, и нашему.
Об этом – в нашем интервью с Набилем Сеидовым. Отмечу, что в процессе беседы с Набилем лично я сделала для себя немало открытий – больше вдохновляющих, как это ни парадоксально, учитывая специфику проблем, которыми занимается Н.Сеидов. Скажу больше: в некоторых вопросах ему удалось меня переубедить, в частности, в том, что касается уголовной ответственности детей и подростков за совершенные преступления.
- Набиль, мы с Вами познакомились еще в начале нулевых, когда Ваша организация «Надежное будущее» с успехом осуществляла один из своих первых проектов – молодежную экономическую библиотеку. Насколько я поняла, сегодня организация значительно расширила сферу деятельности.
- Да, благо, название нашей МО это позволяло. К слову, библиотека работает по сей день. Что касается расширения сферы – это так, но мы изначально ставили достаточно глобальные цели, а именно: привлечь к сотрудничеству прогрессивную часть молодежи и направить все ее усилия, знания и опыт на построение открытого, демократического, здорового и правового общества. Несмотря на кажущуюся пафосность фразы, на самом деле наши цели и планы, как говорится, просты и прекрасны, я просто считаю, что эти цели должны быть у любого здравомыслящего человека.
Так вот, если наши первые проекты были, в основном, образовательными – мы проводили различные конференции, тренинги по правам человека, женщин, детей и так далее, то начиная с 2002 года «Надежное будущее» стало делать больший акцент на программах развития детства, ведь чтобы достичь долгосрочных изменений, надо начинать их именно с детей. Поэтому мы начали активное сотрудничество с ЮНИСЕФ, провели несколько проектов по правам ребенка, и впервые в Азербайджане подготовили методологическое пособие для учителей, родителей, госчиновников по преподаванию, пропаганде и защите прав ребенка на азербайджанском языке.
Важно отметить, что на основе нашего пособия коллективом авторов затем было разработано учебное пособие для студентов юридического факультета Дагестанского государственного университета. По правам ребенка всего нами было проведено более 5 тыс. тренингов и семинаров в более чем 40 регионах Азербайджана, включая лагеря беженцев и вынужденных переселенцев и порядка 2 тыс. тренингов для более 25 тыс. детей, включая, кроме школьников и воспитанников интернатах учреждений, детей с инвалидностью, а также «детей улиц». Обо всех этих тренингах и программах рассказывать подробно сейчас не буду, скажу лишь, что вся эта работа проводится по сей день, но уже в меньшем масштабе. Но активная работа в этом направлении проводилась до 2007 года.
- Что же произошло в 2007 году?
- Произошло раньше. В 2005 году впервые в Азербайджане мы вместе с 40 другими организациями инициировали проект по изучению ситуации с детьми в нашей стране. Было проведено первое коллективное исследование о том, какие права детей защищаются в нашей стране, какие – напротив, нарушаются, и кем, и подготовили ряд рекомендаций – то есть, что необходимо сделать государству, обществу, масс-медиа, родителям и населению, чтобы исправить ситуацию и защитить детей от проблем в разных сферах: здравоохранении, образовании, интернатах и так далее. Целью отчета было высказать альтернативное мнение, показав не только положительные стороны исполнения Конвенции ООН по правам детей, но указав на существующие недостатки. И, надо сказать, наши выводы и рекомендации были созвучные тем, что прозвучали со стороны непосредственно ООН. Так вот, возвращаясь к Вашему вопросу - в 2006 году прошло большое совещание с участием замминистров, омбудсмана, замгенерального прокурора страны в международном пресс-центре, где как раз обсуждали рекомендации на основании подготовленного нами отчета.
В частности, если говорить о предложении закрыть интернаты и исправительные детские учреждения, то необходимо заменить их альтернативными семьями и реабилитационными центрами. Мы в рамках своей деятельности тщательно отслеживаем выполнение рекомендаций ООН, и я хочу отметить, что за прошедшие годы проделана большая работа, как со стороны государства, так и со стороны общества, молодежных и детских организаций и других НПО. В этот же период, как известно, был создан Государственный комитет по проблемам семьи, женщин и детей, приняты и утверждены новые или внесены изменения в действующие законодательные и нормативные акты об образовании, социальных услугах, международном усыновлении.
Также при поддержке ЮНИСЕФ и Фонда Гейдара Алиева разработана программа по деинституциализации детей без родительской опеки и так далее. И главное, что во главу угла всех этих программ и нововведений поставлена защита прав детей.
Но эта работа продолжается, поскольку не все проблемы удалось решить.
- О чем идет речь?
- По подготовленным нами отчетам в 2005 году и рекомендациям ООН, в 2006 году была подписана программа о закрытии государственных детских учреждений и создании системы услуг по альтернативной заботе. Эта программа охватывает 2006-2015 гг. Как Вы поняли, речь идет о текущем годе. Несмотря на то, что была проделана существенная работа в этом направлении, до сих пор в интернатах страны - более 10 тысяч воспитанников. Более того, фактически не работает закон о профилактике беспризорности и правонарушений среди несовершеннолетних.
Поясню на примере. Одним из главных результатов своей работы мы считаем созданный нам в 2007 году детский реабилитационный центр для правонарушителей, где в период с 2008 по 2015 гг. прошли курс социальной и психологической реабилитации более 500 детей, совершивших правонарушения и преступления различной степени тяжести. Центр находится в Баку, недавно мы сумели открыть центр в Гяндже, и собираемся открыть еще один в Губе, но в обозримом будущем, увы, боюсь, что они могут прекратить свое существование.
Причина банальна – отсутствие финансирования.
- Можете рассказать конкретнее об эффективности работы центра и сути его работы?
- Суть проста: сюда направляются дети, совершившие те или иные правонарушения и даже преступления, вместо исправительных учреждений – закрытого типа интернатов и детских колоний (официально - детское воспитательное учреждение). В этом центре с детьми и их родителями работают соцработники, психологи, психиатры, педагоги и юристы, плюс в обязательном порядке проводится профессиональное техническое обучение, обучение ремеслу, подготовка к занятиям в школе, занятия спортом. Но, к сожалению, мы не можем пока принять в центр детей, совершивших тяжкие преступления, такие, как убийство или изнасилование.
- Вы сказали «к сожалению»? То есть, Вы полагаете, детей, совершивших столь тяжкие преступления, можно исправить? Уверена, с вами поспорит большая часть нашей аудитории.
- Возможно, но они не правы. Очень ошибочным и даже опасным является мнение о том, что совершившего преступление подростка необходимо непременно изолировать от общества путем помещения в исправительное учреждение. Этот путь – заведомо проигрышный, хотя, возможно, многим он кажется единственно верным. Но по сути, призывающие к этому люди стараются не решить проблему, а убежать от нее. Государство и общество же должны думать о долгосрочном решении проблемы, то есть, о том, чтобы единичные случаи не дали рецидива, чтобы преступление не повторилось, а совершивший его – осознал, раскаялся и встал на путь исправления.
Кроме того, важно помнить главное: речь идет о детях, которые далеко не всегда осознают свои поступки и, тем более, не понимают, что должны нести за них ответственность. К примеру, в нашем центре было несколько детей в возрасте от 8 до 12 лет, которых хотели осудить по статье «терроризм» за то, что они, по глупости, сообщили в полицию заведомо ложную информацию о заложенной где-то бомбе.
- Да, но глупая шутка и изнасилование с убийством – немного разные вещи, мягко говоря. К тому же, даже о степени «невинности» данной шутки ребенку необходимо знать.
- Безусловно. Ну, а если ему не рассказали, не объяснили, что делать? Для этого и нужны центры, для этого и нужна тщательная, долгая и кропотливая работа с такими детьми.
Я долго работаю с детьми и знаю, что причина любого преступления, совершаемого ребенком, как правило, лежит в окружении: или это принуждение, или доведение до этого, или чужое влияние, или ответная реакция на насилие, и так далее. И надо убирать причину, а не бороться с ее следствием. А чтобы ее устранить, ее надо выявить, а для этого нужно работать с ребенком, его родителями, учителями, окружением.
Призывая «упечь в тюрьму» подростка, многие не осознают, на что они его обрекают, и обрекают себя и общество в целом. Поясню: они фактически ставят на нем «крест», потому что после детского исправительного учреждения – колонии, они попадают в настоящую тюрьму, где проходят через боль, одиночество и полную изоляцию от жизни вообще. Выйдя же на свободу, такой человек уже никогда или с очень большим трудом сможет стать полноценным членом общества, и не только потому, что он сломлен физически и морально, но и потому, что часто от него уже отвернулись родные, его не берут на работу, он не получил образования и профессии. А из друзей - только бывшие «сокамерники», и то, если повезет.
Так что, другой дороги, кроме как совершить новые преступления и попасть в тюрьму, у него просто нет.
- Вы сказали, что за годы существования центра 500 детей прошли у вас курс реабилитации. И какой эффект от данной работы?
- Очень хороший эффект – у нас было всего 5 случаев рецидивов, то есть, повторных преступлений. И то, речь шла о «детях улицы», сознание которых уже было серьезно «затуманено» наркотическими препаратами или токсикоманией. Думаю, что 495 спасенных жизней – это немало, многие из наших воспитанников нашли хорошую работу, получили образование, создали семьи. Но самое главное: они осознали свои ошибки, исправились и стали полноценными членами общества.
Был даже случай, когда один из наших воспитанников сам позвонил к нам и попросил забрать его из дома. У него была очень сложная семейная ситуация, неполная семья, где мать - алкоголичка, и парень, прошедший курс реабилитации, понял, что может сорваться и причинить ей вред. Сегодня он благодарен нам за то, что мы его оттуда забрали и помогли стать на ноги.
Дети - это еще не сформировавшиеся личности, для них изоляция всегда имеет серьезнейшие последствия. И получается, что, вместо того, чтобы искоренять преступность, мы ее по факту приумножаем. Для того чтобы вернуть в общество полноценного гражданина, необязательно лишать его этого общества, закрывая в тюрьме.
Мы считаем, что детские колонии надо оставить крайне малочисленными, где с совершившими очень тяжкие или насильственные преступления подростками будет вестись интенсивная и тщательная работа, в принудительном порядке, включая участие психиатра. Но даже указанные меры – только на первых порах, а дальше в отношении этих детей должны проводиться реабилитационные программы в центрах, а сами они должны быть возвращены в свои семьи, которые также должны стать частью защитной средой ребенка.
- Я где-то читала, что в Европе подобное привело как раз к росту преступности, - мол, уверенные в безнаказанности подростки наглеют, и уровень преступности начинает «зашкаливать».
- Не читаю сомнительные СМИ, доверяю официальным данным, а они говорят о том, что как раз в Европе насильственные преступления достаточно редки, другое дело – страны Восточной Европы и те города, куда хлынул поток мигрантов. Ну и в Америке ситуация несколько иная. Но опять же, за серьезные преступления везде – и в Европе, и в США, и у нас – наказывают достаточно жестко.
К счастью, уровень преступности в Азербайджане относительно невысокий, а детской – на самом последнем месте по СНГ. Хотя есть мнение, что эти цифры на самом деле сильно занижены в силу того, что многие мелкие преступления просто не фиксируются, на что есть и чисто ментальные причины. По факту, ежегодно примерно 500 детей совершают различного рода преступления.
- Сколько детей прошло реабилитацию в реабилитационном центре Гянджи?
- Второй центр был создан в Гяндже при поддержке ЮНИСЕФ и Министерства труда и социальной защиты населения, а также финансовой поддержки Евросоюза. По состоянию на июнь 2015 года здесь прошли курс реабилитации 60 детей. С сентября мы планируем открыть подобный центр в Губе, ведь каждый из центров принимает детей не только из непосредственно этого города, но и из всего региона.
- А кто является специалистами центра?
- Социальные работники, психологи, юристы, педагоги, прошедшие серьезные тренинги и продолжающие повышать свою квалификацию при помощи международных экспертов и организаций. Тренинги проходили в России, Великобритании, Франции, Иордании, Голландии, США и других странах.
Поясню, что в рамках центра реабилитации действует еще и координационный совет, в котором работают представители Минтруда и соцзащиты населения, молодежных организаций, МВД, прокуратуры. Для каждого ребенка, попадающего в центр, создается индивидуальный план развития, где выделяется проблема, приведшая к преступлению, и разрабатывается целый комплекс мер и процедур для самого ребенка, родителей, учителей, комиссии по делам несовершеннолетних и так далее.
- Серьезно.
- Да, более того, после окончания курса реабилитации мы не теряем своих воспитанников из вида, поддерживаем с ними регулярную связь и оказываем, если необходимо, посильную помощь. При каждом центре также создана детская юридическая клиника, оказывающая помощь ребенку и родителям и перед судом, если преступление тяжкое. Кроме того, мы подготавливаем для таких детей психологическую и социальную оценку, которую принимает во внимание суд. И все это совершенно бесплатно. За время работы юридическая клиника оказала помощь более 2 тысячам семьям.
Как я уже отметил, к сожалению, совершившие тяжкие преступления дети сегодня направляются в колонию, но мы достигли договоренности с ее новым руководством, согласно которой наши представители оказывают психологическую и реабилитационную помощь тем детям, которые должны скоро выйти на свободу. Кроме того, сегодня мы практикуем выездные сессии в колонию, где наши специалисты проводят работу с детьми совместно с сотрудниками пенитенциарной службы, и даже пытаются разнообразить их досуг, проводя спортивные и культурные мероприятия.
Я хотел бы с гордостью отметить, что наш опыт – уникален, ЮНИСЕФ нашу модель признал одной из лучших.
- Но Вы говорили о том, что сегодня центр испытывает проблемы.
- Да, к сожалению, кризис в НПО-секторе и с донорами сказался и на нас. И хотя мы ощущали вначале поддержку Министерства труда и социальной защиты населения, исполнительной власти некоторых районов, фактически уже два года Центр существует лишь благодаря самоотверженности сотрудников, помощи волонтеров и добровольных пожертвований. Мы не хотим и не можем его закрывать, потому что это будет означать просто конец всей проделанной работы.
- Набиль, у меня еще один вопрос, касающийся ювенальной юстиции, которую Вы активно продвигаете. Многих пугает перспектива ее внедрения.
- Почему?
- Ну, как… Судя по тому, что пишут СМИ о печальном опыте ближнего и дальнего зарубежья, ее последствия ужасны: представители органов опеки врываются в семьи, отбирают детей у нормальных граждан, а в Европе, якобы, даже отдают их потом в семьи секс-меньшинств, ну и так далее.
- Это, простите, во-первых, бред. Во-вторых, по домам ходят и отбирают в Европе, США или России, как вы сказали, детей, органы социальной опеки, а они не имеют отношения к ювенальной юстиции. Подменяя понятия, создаются ложные стереотипы, которые и мешают людям правильно воспринимать ювенальную юстицию. И делается это сознательно.
Так вот, никакого отношения к органам социальной опеки ювенальная юстиция не имеет, потому что это – правовая основа учреждений и организаций, отправляющих правосудие по делам о правонарушениях, совершаемых несовершеннолетними. Если говорить проще, она предполагает учреждение специальной детской полиции, работы ювенальных судей и так далее, то есть, специалистов, обладающих знаниями и опытом работы с детьми в рамках системы правонарушений.
- Но в соцсетях и СМИ пишут совершенно противоположное, распространяя петиции против, и даже памятки по борьбе с социальными работниками, забирающими детей.
- Органы социальной опеки – это другое, повторюсь, и могут быть привлечены представителями ювенальной юстиции исключительно в случаях, если в отношении ребенка допускаются серьезные правонарушения – избиения, физическое и сексуальное насилие и так далее.
У нас такой проблемы пока нет по той простой причине, что нет социальной службы такого рода, но когда она появятся, то негативные моменты будут иметь место. По той простой причине, что есть человеческий фактор. Но Азербайджан как раз находится в этом смысле в выигрышном положении – у нас есть возможность учиться на ошибках других стран.
Однако то, о чем Вы говорите в плане создания отрицательного имиджа ювенальной юстиции, – это серьезная проблема, из-за которой в России, к примеру, закон о ювенальной юстиции до сих пор не прошел в третьем чтении. У нас же пока его парламент даже не рассматривал.
Но в нашей стране пока есть совершенно иная проблема. Если в той же России уже созданы ювенальные суды, есть ювенальные прокуроры и полиция, есть пилотные программы в областях и городах, у нас пока этого нет.
- Предвидя комментарии читателей, задам еще один вопрос. Многие говорят о том, что сегодня-де часто говорят о правах детей, но совершенно не упоминают о правах родителей, и что завтра дети начнут угрожать им судами и тюрьмами за то, что их, к примеру, лишают права смотреть телевизор до двух часов ночи. Я, как Вы поняли, тоже утрирую.
- Я понял, о чем речь. Это, опять же, подмена понятий и вопрос соответствия потенциальных представителей ювенальной юстиции своей профессии. Никто не говорит о том, что правильно нарушать права родителей, потакая капризам и правонарушениям детей. Речь о том, чтобы защитить ребенка от насилия, от ошибок, от причин этих самых правонарушений. Ведь есть родители, которые свято верят в то, что ребенок – это их собственность, поэтому они имеют право делать с ним все, что хотят. Cамое ужасное – это то, что они думают что физическое и психологическое насилие разрешено и полезно. Ребенок – не собственность родителей, это – гражданин и если можно так выразиться «собственность» государства.
- Многим нашим согражданам будет весьма сложно осознать последнее утверждение. Тем более, что, за исключением насилия, «решать за ребенка» у нас во многих семьях является чуть ли не традицией.
- Да. Но на самом деле случаев насилия в семье намного больше, чем вы представляете. А что касается изменения сознания – мы к этому уже идем. И что меня лично радует – идем эволюционным путем, то есть, мягко, постепенно. Потому что то, что веками вкладывалось в умы людей, сложно поменять в одночасье.
- Еще одно важное достижение вашей организации – это созданная вами «горячая линия».
- Да, она была создана, и за пять лет к нам поступило более 18 тысяч звонков, причем, благодаря внедрению совершенно бесплатного номера, возможность обращаться за помощью получили дети не только из разных регионов Азербайджана, но и зарубежья. Нам звонят из стран Европы, СНГ, дальнего зарубежья… Многие обращаются по несколько раз. Кроме того, к нам звонят и родители так называемых «трудных» подростков.
- Сколько же операторов обслуживают линию?
- Всего трое. Наша организация, кроме того, занимается еще и детьми, ставшими жертвами насилия – центр в Уджаре работает вообще без финансовой помощи, которую мы просто уже несколько месяцев не можем получить в силу бюрократических проволочек. Вернее, работал, потому что сегодня центр временно закрыт.
- Возможно, об этом надо чаще писать, создавать какие-то социальные ролики. Ведь даже о «горячей линии» знает не такое уж большое число людей.
- Социальные ролики есть, но Вы правы – говорить об этой проблеме надо чаще. Просто мы, если честно, предпочитаем тратить поступающие финансы на проекты, а не на рекламную раскрутку уже существующих.
- Учитывая, что в результатах вашей деятельности заинтересованы все, думаю, надо что-то делать.
- Наша деятельность на самом деле намного шире тех вопросов, которые мы успели обсудить.
- Я это уже поняла, поэтому думаю, что мы обязательно встретимся еще раз, и будем говорить о каждой проблеме отдельно. Спасибо за ликбез, энтузиазм и веру в надежное будущее.
Беседу вела Натали Александрова
