Нагорный Карабах – это кавказскиe Судеты, а не Южный Судан или Косово
БАКУ, 14 янв – 1NEWS.AZ
Не добившись признания мировым сообществом «прецедентности» косовского сценария, в армянских СМИ принялись «примерять» к армянам Нагорного Карабаха события, происходящие в эти дни в Южном Судане и даже вспомнили о мертворожденном референдуме 1991 года.
Как передает 1news.az со ссылкой на АзерТадж, после провальных попыток «подмазаться» к косовскому сценарию, усилия армянской стороны стать теперь рядом с южными суданцами и вовсе кажутся смешными. Очевидно, что армянские апологеты «миацума» пытаются ухватиться за последнюю соломинку. Однако Южный Судан – совершенно иной случай, и его самоопределение не имеет с Нагорным Карабахом ничего общего.
Во-первых, динкаязычное население Южного Судана, относящееся к негроидной расе и исповедующее христианство и тем самым отличающееся от арабоязычного мусульманского населения Севера в религиозном, расовом и лингвистическом отношениях, представляет отдельный народ, не имеющий свою государственность. Понятно, что с точки зрения международного права одного лишь этно-лингвистического, расового и религиозного отличия определенной группы от остальной части населения совершенно недостаточно для немедленного приобретения права на внешнее самоопределение. В противном случае сегодня в мире не осталось бы народов, не имеющих своей государственности. Тем не менее, факт остается фактом – армяне Нагорного Карабаха не обладают даже этой малостью, в том смысле, что в отличие от населения Южного Судана они не представляют отдельный этнос (нет «карабахской нации»), а являются частью армянства, обретшего путем самоопределения свою государственность в форме Республики Армения. Небольшой части уже однажды самоопределившегося армянского народа, проживающей в Нагорно-Карабахском регионе Азербайджана на правах национального меньшинства и не являющейся народом несамоуправляющейся территории и народом, подчиненным иностранному игу, господству и эксплуатации, не может быть предоставлено повторное право на неограниченное самоопределение против воли центрального правительства. В противном случае Азербайджан тоже мог бы потребовать возвращения изгнанных азербайджанцев в Армению и предоставления им ничем не ограниченного самоопределения, вплоть до создания второго независимого азербайджанского государства в Зангезуре, Гёйче и Ведибасарской долине. Во всем должен быть паритет. Это первое, хотя и не самое принципиальное, но все же отличие армяно-азербайджанского конфликта от процессов в Южном Судане.
Во-вторых, лидеры Южного Судана выступили с обвинениями в адрес центрального правительства, предпринявшего, по их мнению, попытку введения среди неарабского населения Юга незнакомых этим народам шариатских законов. Хартум отверг эти обвинения и назвал их безосновательными. Как бы то ни было, воздерживаясь от вмешательства во внутренние дела Судана, Азербайджан последовательно выступал и продолжает выступать против практики ремедийной сецесии. Отметим, что Международный суд в Гааге, вынося свое решение по Косово, также категорически отказался рассматривать этот вопрос с точки зрения ремедийной сецесии. Тем не менее, отметим, что аналогии неуместны даже в этом случае. Баку никогда не проводил политику насильственной деарменизации или дехристианизации армян Нагорного Карабаха, лишения их этнической идентичности, ассимиляции. Напротив, за годы Советской власти регион превратился в один из цветущих краев Азербайджана, где армянское население жило лучше, чем азербайджанцы – в остальной части Азербайджана, и даже лучше, чем армяне в самой Армении. К тому же армянам Азербайджана была предоставлена автономия, а азербайджанцам Армении – нет. Совершенно очевидно, что положение карабахских армян не шло ни в какое сравнение с национальными меньшинствами в разных частях мира. Миф о «социально-экономическом отставании» НКАО Азербайджанской ССР был выдвинут вопреки всем статистическим показателям по причине отсутствия у армянской пропаганды иных аргументов.
В-третьих, в ходе конфликта между Хартумом и Джубой погибли миллионы граждан Судана, в основном, южане. Это печальные результаты конфликта, которые, к сожалению, не удалось предотвратить. Подчеркивая еще раз неуместность ремедийной сецессии, в то же время напомним, что в Нагорном Карабахе мир наблюдал полную противоположность тому, что было в Косово и Южном Судане – с насиженных мест былa изгнанa не сторона, желающая отделения, а сторона, выступающая за единство страны. Дискриминации и депортации подверглось не национальное меньшинство, заявляющее сегодня о каких-то правах на «самоопределение», а представители титульной нации, изгнанные в результате внешней агрессии. Это очередное отличие. Кроме того – и это, пожалуй, в-четвертых – за совершение в ходе агрессии военных преступлений (резня в Ходжалы, Гарадаглы, Малыбейли, Гушчулар и др.) большие проблемы с правосудием – вплоть до выдачи ордера Международного уголовного суда на арест – появятся именно у нынешних руководителей Армении, заявляющих о «самоопределении», а не у Азербайджана, выступающего за территориальную целостность страны. Это, если угодно, еще одно отличие, хотя и не самое принципиальное.
В-пятых, несмотря на то, что по международному праву количество общин не имеет никакого отношения к вопросу о самоопределении, в конечном счете при определении окончательного правового статуса Нагорного Карабаха все же придется учесть тот факт, что международное сообщество рассматривает население данного региона двухобщинным, в отличие от того же Косово. И хотя между армяно-азербайджанским и кипрским конфликтами тоже имеется много принципиальных различий, не исключено, что при определении статуса Нагорно-Карабахского региона придется учесть мнение каждой из общин в отдельности, как на Кипре. А армяне говорят о каком-то «референдумe» 1991 года и даже пытаются проводить параллели с законным голосованием в Южном Суданe.
В-шестых, – и это самое главное с точки зрения самоопределения – Хартум заявил о признании любого результата голосования, то есть референдум проходит с согласия центрального правительства. Проведение референдума по вопросу о независимости Южного Судана было оговорено во Всеобъемлющем мирном соглашении от 9 января 2005 года, заключенного между Джубой и Хартумом. В свою очередь, Восточный Тимор еще до независимости был признан ООН несамоуправляющейся территорией, имеющей право на самоопределение. В конечном счете, это было признано и самой Индонезией, что сделало внешнее самоопределение Восточного Тимора законным. А в Нагорном Карабахе в 1991 году так называемый «референдум» не имел под собой правовой основы, был проведен самовольно, без разрешения вышестоящих республиканских органов власти и в нарушение Конституции Азербайджанской Республики, да еще и в условиях внешней военной агрессии со стороны Армении. В отличие от Хартума, официальный Баку в 1991 году с самого начала заявил, что не признает итогов так называемого «референдума», так как он – против раскола государства и злоупотребления Арменией изобретениями демократии в целях банального расширения своей территории.
Наконец, конфликт в Судане был внутригосударственным (т.е. конфликтом «центр-провинция»), в то время как армяно-азербайджанский конфликт с самого начала носил характер межгосударственного. Даже в косовском случае Албания стояла в стороне, и конфликт был внутренним. А в армяно-азербайджанском конфликте мы имеем дело с открытой агрессией Армении против Азербайджана и оккупацией ею 20% территории последнего с целью ее аннексии под видом «самоопределения карабахского народа». Это чрезвычайно важно, и об этом необходимо помнить, поскольку принцип территориальной целостности относится именно к сфере межгосударственных отношений, каким и является армяно-азербайджанский конфликт.
Таковы «аналогии» с самоопределением Южного Судана. Как видим, ничего общего нет. Я бы даже сказал, что события последних дней в Южном Судане еще больше отдалили армянскую сторону от ее заветной мечты и обнажили всему миру коренные различия между Нагорным Карабахом – с одной стороны, и Косово, Эритреей, Восточным Тимором и Южным Суданом – с другой, а также еще раз подчеркнули сходство между Нагорным Карабахом и Судетской областью Чехословакии. В действительности же в Нагорном Карабахе мы имеем анти-Косово, анти-Эритрею, анти-Тимор, анти-Судан. Отсюда и негативное отношение мирового сообщества к факту армянской агрессии, оккупации и аннексии, преподносимой Ереваном под соусом «самоопределения карабахцев». Если уж говорить о самоопределении, то коренные карабахцы живут сегодня во временных поселках для вынужденных переселенцев. И спрашивать надо ИХ мнения, а не вознаграждать агрессора «независимостью» исторического края от Азербайджана с последующим его присоединением к Армении.
Неудивительно, что подобное, кстати сказать, вполне предсказуемое и обоснованное с точки зрения международного права, негативное отношение мирового сообщества к «миацуму» выразилось в принятии им многочисленных резолюций, поддерживающих территориальную целостность Азербайджана, признающих Нагорный Карабах частью Азербайджана и требующих безоговорочного вывода вооруженных сил Армении с оккупированной территории Азербайджана и возвращения вынужденных переселенцев в свои дома.
Вугар Сеидов
