Кафедра «Орган и клавесин» Бакинской музыкальной академии отметила 50-летний юбилей
Так уж получилось, что лишь 50-летие кафедры «Орган и клавесин» Бакинской музыкальной академии, недавно отмеченное в стенах этого музыкального вуза, надоумило меня написать об этой уникальной в масштабах азербайджанской культуры структуре с ее богатейшей историей, о тех, кто ее создал и с честью продолжает дело первооткрывателей.
Оказывается, бывает и так: посещаешь анонсируемые и не очень концерты, не пропускаешь вроде бы более или менее значимые события, после которых стараешься от души рассказать о них окружающим, а при этом проходишь мимо чего-то особо значимого, мимо тех, кто с упоением, талантливо, но скромно, не помышляя о саморекламе, с честью творит свою высоченную миссию… Бывает…
В суете будней мы, конечно же, не забываем о существовании органа и творений, написанных для него великими мастерами далекого прошлого. Подчас испытываем их облагораживающее влияние, услышав отрывок, скажем, в сопровождающем какой-нибудь из фильмов саунд-треке. Знаем, что и в Азербайджане есть эти уникальные инструменты и совершенно замечательные мастера игры на них, педагоги, воспитывающие молодую смену, однако благодарить судьбу за это счастье – увы - как-то не спешим и не удосуживаемся.
Даже украшающий Большой зал Бакинской музыкальной академии орган не только зрители, но и многие участники то и дело проводящихся на его сцене концертов - вокалисты, пианисты, скрипачи, артисты ансамблей и целых оркестров – привыкли воспринимать как… богатый декор.
– Создается впечатление, будто величавый, уникальный и дорогостоящий инструмент здесь играет роль молчаливого свидетеля, - делюсь своими впечатлениями при первых же минутах встречи с заведующей кафедрой, профессором Таирой Ахад кызы Якубовой и вижу на ее лице выражение крайнего удивления – вот что значит оставаться вне темы, на которую собираешься беседовать в очередном интервью…
- Соглашусь, - говорит Таира ханум Якубова, - что с точки зрения публики, посещающей мероприятия БМА, орган в концертах задействован у нас крайне редко. Практически это для нас праздники. Исполнителям, преподавателям кафедры и студентам этот король инструментов (по меткому выражению В.А.Моцарта) открывает богатства собственной души чаще по будням. Общаемся с ним в часы, когда пустой зал позволяет сосредоточиться на своих мыслях, чувствах и задачах.
- Хотите сказать, что для вас орган – рабочий инструмент, на котором связавшие с ним судьбу люди оттачивают мастерство как раз вдали от глаз публики, в процессе профессиональной подготовки?
- Органисту ведь не дашь «задание на дом»…
- И разучивать входящие в программу курса произведения приходится в пустом зале – в очередь, по расписанию?
- Кроме него, есть еще один инструмент - в органном классе БМА – учебный...
- И это тоже огромное сооружение?
- Наш – один из самых маленьких, хотя и «его хозяйство» занимает половину смежной комнаты.
- Хозяйство… Невидимое публике… И исполнитель должен скрупулезно изучить это устройство с тысячами труб, регистров и других деталей?
- Что за вопрос! Избравший специальность органиста начинает занятия со скрупулезного знакомства с инструментом.
- А он - что китайская грамота…
- Ну зачем вы так… Не китайская, а, пожалуй, более сложная грамота. Это система, доступная пониманию лишь дотошных и ответственных фанатов – не побоюсь этого слова.
- Так начинали вы?
-Давайте начнем разговор не с меня… Широко известно, что Узеирбек Гаджибейли сделал все возможное для того, чтобы талантливый, азербайджанский народ всерьез приобщился ко всем направлениям мировой музыкальный культуры. К примеру, напомню, что по его инициативе уже в 1939 году имевшийся в евангелическо-лютеранской церкви Спасителя (Кирхи) орган фирмы «Walcker» был перенесен в Большой зал консерватории. В течение двух лет он верой и правдой служил тонким ценителям музыки – в зале проводились концерты с участием исполнителей из разных городов. Но – что особенно впечатляет - велись занятия по классу органа – наш учитель всегда заботился о будущем.
С началом Великой Отечественной войны, когда в здании консерватории был размещен госпиталь, оставшийся, к сожалению, без специального присмотра орган настолько пришел в негодность, что реставрировать его не удалось.
По воспоминаниям преподавателей старшего поколения, этот инструмент обладал особым чарующим звучанием, так как его трубы были сделаны из дорогостоящего металла и специально подобранных пород дерева, обеспечивших особо красочный колорит его регистров.
- Таира ханум, непосвященный и предположить не в состоянии, насколько сложную конструкцию являет этот инструмент и какая история за его «спиной»… Слушающему его звуки вовсе не обязательно знать все это?
- По мне, знать желательно как можно больше обо всем, с чем мы соприкасаемся в жизни… меня так учили в семье, а потом и в школе. Написанное несколько лет назад учебное пособие для изучающих такие предметы, как «История и теория органного искусства», «Методика», «Основы регистровки» я в первую очередь адресую профессионалам-исполнителям и органным мастерам специально. Но верю, что его прочтут не без пользы и многие из тех, кто для себя интересуется органной музыкой и любит ее.
- Прочитав, могу сказать, что это изложенный доступным языком увлекательный материал.
- Надеюсь, что да. Орган, принцип его работы берет начало в древности. Разве не интересно узнать, как наши далекие предки в разных частях света придумывали и мастерили инструменты, чтобы украшать свой быт музыкальными звуками? Я посчитала нужным рассказать об их устройстве и постоянном совершенствовании.
- Начиная с самых древних…
- Конечно! Смотрите: «Вавилонская волынка», у которой мехи надувались через трубку, а с противоположного конца находился корпус с дудками, имеющими язычки и отверстия, дошла до нас из XIX век до нашей эры, а китайский «шэн», состоящий из 13 или 24 бамбуковых трубочек разной длины, - из XI - VI вв. до н. э. Так называемая «Флейта Пана» и найденные археологами при раскопках Помпеи древние инструменты - «кровные родственники» и предшественники органа по принципу звукоизвлечения. Все вместе они позволяют представить не только, как развивалась техника исполнения, но и какую роль играла музыка в жизни человека даже в древности…
- И гордиться тем, что человеческая мысль довела возможности органа до умопомрачительных высот. Вы рассказываете в книге о том, что органы не изготавливаются, а именно строятся… Немного странно звучит, когда речь идет о музыкальном инструменте…
- А как же иначе? Орган – это сооружение, состоящее из многих тысяч элементов, выполняющих множество функций, и собирается он на месте.
- То есть практически всякий раз эксклюзивный – в процессе работы у талантливых профессионалов всегда есть потребность внести нечто новое, лучшее.
- Самые талантливые мастера часто так и поступают…
- Получается, и игре на каждом инструментов учиться надо по-разному?
- Учиться? Нет, конечно, но специально готовиться к встрече с тем или иным знаменитым органом очень желательно!
- Известно, что вам довелось играть в Домском соборе в Риге!
- Даже дважды. В первый раз это было в 1988 году…
- Писали, что избалованная рижская публика, повидавшая на своем веку многих музыкантов мирового уровня, подчеркивала вашу одухотворенность, природный темперамент и трудолюбие…
- За всем этим уже была школа! Класс органа в Азербайджанской консерватории мне преподавала профессор Зара Гусейновна Джафарова. Приверженец «романтических» тенденций даже по отношению к музыке старых мастеров, она любила «барочную» лепку образов и не боялась экспериментировать в классике красочность регистров, «освежать» репертуар органистов внедрением произведений новейших жанров и стилей.
Большой удачей считаю встречу с моим руководителем в годы учебы в аспирантуре Ленинградской консерватории, профессором Анатолием Дмитриевым – учеником блистательного музыковеда Бориса Асафьева. Человек энциклопедических знаний, большой человеческой и музыкальной культуры, Анатолий Никодимович прекрасно знал и исполнял - в те годы! – азербайджанский мугам! И потом, учтите, что прежде чем прикоснуться к клавишам Домского инструмента, я прошла серьезную стажировку в Веймарской консерватории имени Ференца Листа!
В городе Баха, Гете, Шиллера, Листа и других выдающихся деятелей мировой культуры я оказалась единственным представителем Азербайджана - видимо, оценили артистку, которая активно выступала по линии Азконцерта и Министерства культуры с большими гастрольными программами. Кстати, поверьте, стажировку эту пребыванием в санатории не назовешь – я сразу же поняла, насколько плохо во время застойных в нашей стране лет мы представляли, как развивается исполнительское мастерство за рубежом.
- Что больше всего восхитило вас тогда?
- Многое. Мой руководитель, профессор Рейне Бюме уделял большое внимание выявлению главных достоинств ученика. Особенно запомнилось то, что студенты консерватории целый день музицируют, репетируют, занимаются - словом, живут в атмосфере музыки при том, что … их никто не контролирует! Да, еще отметила, что большое внимание там уделяют умению импровизировать на заданную тему - в последующем это сказывается на великолепном владении формой гармонии и полифонии.
В наших программах импровизация не была предусмотрена.
- Мы, кажется, пропустили целую эпоху в вашей творческой жизни… Может, вернемся…
- Давайте вернемся!
- Почти лет сорок назад вы часто и с большим успехом выступали с сольными концертами, участвовали в фестивалях в республиках СССР– это ведь зримые результаты прочной базы. Что мы можем подразумевать под таким прозаическим термином, как «база»?
- Прозаическим… Музыка не может – для меня, во всяком случае, - быть прозой. Из нее – нежной или огненной, но обязательно мудрой, изысканной - состоит мой мир. И база или фундамент – тоже. С детства меня называли одаренным ребенком –…Не знаю, что они имели в виду…
-Может, чувство ответственности?
- Возможно! Пожалуй, именно его.
- Дома или в школе?
- Всюду. Мой папа Ахад Якубов был большим ученым, первым вулканологом в Азербайджане. Он один из тех, кто стоял у истоков Академии наук Азербайджана, в частности, именно он создал первую в стране лабораторию «Грязевые вулканы». Получив за свои труды Государственную премию первой степени, а потом, став лауреатом Сталинской премии тоже первой степени, он в 1941 году передал причитавшиеся ему 200 тысяч рублей на строительство боевого танка для колонны «За передовую науку».
Это был человек целеустремленный и гуманный. Надеюсь, что-то хорошее унаследовала у него. Имея трех детей – у меня два брата - он не просто с доверием относился к нам, но и уважал выбор каждого. Это и в самом деле предполагает ответственность.
- В школе - вы начинали в фортепианном классе у замечательной Регины Сирович, почему не стали пианисткой?
- Все достаточно просто. Окончив «Десятилетку» – так тогда называлась нынешняя школа имени Бюльбюля, на фортепианный факультет поступать не стала, так как перспективе стать концертирующей пианисткой препятствовала… недостаточно большая рука. Пошла на теоретический факультет, о чем совсем не жалею.
- Почему? Потому, что к исполнительству все-таки пришли … через орган… Он оказался по рукам?
- Дело не только в этом! Музыковедческий факультет вооружил знаниями по истории и теории, познакомил с произведениями композиторов разных эпох и стилей – что может быть ценнее, когда как исполнитель прочитываешь энергетическое послание автора исполнителям и слушателям?
- Отправляясь в аспирантуру Ленинградской консерватории, вы уже связали свою судьбу с органом?
- Да, параллельно с теорией музыки в Питере я - практически сама - занималась органом, а, вернувшись в Баку, сдала экзамены и получила диплом органиста.
- Второй!
- Ну да… Говорили что справляюсь…
- Что ж так скромно! О вас столько писали – восторженно, упоительно. И никакие-то там журналисты-хроникеры. На заметные события в культурной жизни тогда ярко отзывались маститые, авторитетные музыковеды. Сохранилась заметка, в которой в дни фестиваля «Мелодии Закавказья» 1976 года газета «Баку» писала о вашем сольном концерте так:
«Надо обладать большим запасом исполнительских возможностей, достаточным мастерством, чтобы донести до слушателей всю глубину художественной цельности Баха… Обращение Таиры Якубовой к крупным органным произведениям Баха говорит об определенной исполнительской зрелоси прикоснувшегося к произведениям, требующим мастерства и интеллекта при решении заложенных в нем глубоких философских проблем…».
К этому добавишь разве что отрывок из напечатанной в газете «Бакинский рабочий» в том же 1976 году статьи вашего педагога Зары ханум Джафаровой. Тогда, выразив особую радость в связи с тем, что в программу фестиваля «Мелодии Закавказья» включена органная музыка, Зара ханум с гордостью отметила, что «начинающая органистка Таира Якубова дает уже третий филармонический концерт. А – главное – она подчеркнула, что ее молодая коллега владеет всеми сложностями профессии – помните?
- Помню. Я все, конечно, помню. Тогда Зара ханум могла позволить себе выразить удовлетворение тем, что уже давал о себе знать труд энтузиастов, закладывавших творческий дух нашей кафедры, полувековой юбилей которой ныне отмечаем.
- Исторически кафедра ведет свое начало…
- Кафедра «Орган и клавесин» в БМА была открыта в 1995 году, однако ее прародитель – органный класс при фортепианном отделении – берет начало в году 1961-м. И становление органной культуры в стране мы справедливо связываем с именем первой азербайджанской органистки – профессора Зары Джафаровой. Благодаря ее стараниям в 1961 году в консерватории был установлен маленький учебный орган фирмы «Lahmann» - а в Большом зале - концертный орган «Eule-Bautzen». К тому же в 1990-м в Зале камерной и органной музыки был установлен концертный орган фирмы «Rieger-Closs» Вот когда несказанно оживилась концертная жизнь в азербайджанской столице – к нам часто стали приезжать именитые органисты из многих стран, чьи выступления имели, как говорится, ажиотажный спрос у интеллигентной публики.
А еще благодаря возможностям кафедры – ее учебной базы, выросшим в стенах собственного вуза преподавателям, талантливым исполнителям - в национальном искусстве получил развитие такой жанр, как сочинения для органа.
- Назовете хоть некоторые из них?
- С удовольствием! Сейчас в нашем арсенале более 20 оригинальных произведений крупной формы, специально написанных для органа. Это
«Импровизация и фуга» Закира Багирова, «Баяты Шираз» Назима Аливердибекова, посвященные Таире Якубовой прелюдии Хайяма Мирзазаде «Белые и черные», «Мугам-Фантазия» Васифа Адигезалова, «Фантазия» Франгиз Ализаде, Пятичастная симфония для органа и Камерного оркестра Наримана Мамедова, сочинения Рахили Гасановой, Назима Миришли, Ильяса Мирзоева и других авторов.
Надо ли говорить, что духовная и нравственная составляющая их опусов ценна и тем, что опираются они на национальный мелос, на ладово-интонационные и ритмические особенности азербайджанской музыки. И тем, что эти сочинения исполняют виртуозные органисты далеко за пределами нашей страны, знакомя мир с лучшим, чем обладает культура Азербайджана, исподволь показывая, что у нас сформировалась своя школа органной музыки…
Впрочем, свидетельств всех этих свершений много, и каждое из них рождается именно в стенах кафедры, где царит дух творчества и подлинной интеллигентности.
Открыв в свое время огромную и можно сказать триумфальную серию зарубежных контактов с музыкальным миром, Таира Якубова не только с большим успехом играла в залах и соборах Германии и Голландии, других стран, участвовала в симпозиумах, но и демонстрировала достижения азербайджанских композиторов. Она и в свою альма-матер – кафедру БМА, которую возглавила в 1995 год, привнесла дух мировой культуры, трудолюбия, интеллигентности и доброжелательности, в обстановке которого нет ничего превыше ее величества музыки и короля инструментов – органа.
- Можете ли вы, Таира ханум, сегодня сказать, что испытываете удовлетворение, которого заслужили как один из старожилов и руководитель кафедры, положивший много труда ради ее становления, ради подготовки исполнителей мирового уровня?
- Могу! И смело! – уверенно отвечает собеседница.
- При том, что в наши дни традиции органного музицирования процветающими у нас не назовешь?
- И при этом тоже. Вам ли я должна рассказывать, что музыканту необходима среда, что совершенствованию и самоутверждению необходим известный простор, и ныне никого не удивишь тем, что лучшие выпускники нашей кафедры уезжают работать за рубеж. Причем не на правах униженных безработных – сейчас многие азербайджанские органисты - весьма уважаемые и востребованные авторитеты на музыкальном пространстве мира.
- Да, убедительное доказательство состоятельности…
- И наше право на удовлетворение и гордость…
- А еще свидетельство того, что мы так мало осведомлены о том, что происходит в тонкой интеллектуальной сфере нашей страны, энтузиасты которой вот тут, рядом покоряют серьезные вершины… Назовите, кого- то из успешных?
- У вас не хватит места перечислить всех…
- Попробуем…
- Начну со своих ближайших соратниц – профессора Расимы Бабаевой и доцентов Нелли Абутидзе и Хуршуд Абдуллаевой. Это они неутомимо организуют всю кропотливую работу кафедры, ведут активную концертную деятельность, в том числе и за рубежом, выступают на симпозиумах, занимаются со студентами и аспирантами, проводят мастер-классы за рубежом и еще ведут научно- исследовательскую работу.
С 2001 года доцент Хуршуд Абдуллаева возглавляет организованный ею ансамбль клавесина, пропагандирующий старинную музыку.
Одаренный исполнитель Джамиля Джавадова с большим успехом гастролирует в странах Европы и Америки, а талантливый органист и педагог Рена Исмайлова востребована в Германии. Ученица Р.Бабаевой - лауреат международного конкурса Сабина Беглярбекова трудится по специальности в Норвегии. Победители республиканского конкурса Тарана Керимова и Нармин Алиева работают в США.
Теперь, как видите, стало обычным явлением, что многие органисты - выпускники БМА - не просто выступают в странах Европы и Америки, но и остаются за рубежом работать - выступают, преподают. И, знаете, всюду пользуются большим авторитетом…
- Думаю, это тема следующего разговора…
- Я же вас предупреждала…
Подытоживая же тему сегодняшнего разговора с Таирой ханум Якубовой – одной из самых первых и самых достойных представителей азербайджанской органной школы и одним из самых высококвалифицированных преподавателей БМА, отмечу, что и сегодня она выглядит как в студенческие годы деятельным и энергичным педагогом, обаятельной женщиной, забот которой хватает на всех, кто ее окружает.
Она по-прежнему любит импровизировать на органе, ее лекции по истории и устройству органа, по искусству игры на нем и анализу форм органных произведений просто захватывают. Стоит заговорить с ней о музыке великих старых мастеров, которые всегда были и остаются ее «коньком», как раскрывается ее подлинно творческая личность, сущность которой определяется наличием духовности, далеко отрешенной от материальных устремлений. А еще она по-прежнему любит говорить о Бахе - с неустанным и каким-то поистине восторженно-фанатическим вдохновением.
И если уж начинает играть его шедевры, то вызывает ощущение, будто под воздействием ее рук стены словно раздвигаются до размеров готических соборов и ты чувствуешь себя букашкой, которая так и верит, что вознесется вровень с их шпилями. Туда, где рядом с заоблачными далями можно встретиться со всеми загадками и тайнами так до конца и непознаваемого мира.
Галина Микеладзе
