Крах очередного армянского мифа
Выступая 18 марта на пресс-конференции в Ереване, фактический (неконституционный –прим. ред.) руководитель армянской общины Нагорного Карабаха (AрOНК) Бако Саакян вновь стал навязчиво, как назойливая шоссейная коллега жриц храма Анаит (см. труды Страбона), напрашиваться к объедкам с барского стола.
Отчаявшись добиться изменения формата переговоров и выпросить у посредников внимания к своей неприметной персоне, Саакян сказал, что будет чрезмерно рад, если его допустят к участию в данном процессе даже неофициально, без подписи, не понимая, что в подобном качестве в помещении переговоров выступают лишь сотрудники службы протокола, накладывающие промокашки на чернила проставленных подписей, и официанты, меняющие бутылки минералок на столах и проветривающие помещение. Это единственный путь для Саакяна попасть в комнату переговоров, не считая, конечно, избрания его президентом Армении, в чем мы ему не можем ни помешать, ни помочь. Участвовать в переговорном процессе, наряду с президентами Армении и Азербайджана, и без участия равнозначного с Саакяном руководителя азербайджанской общины Нагорного Карабаха (AзOНК) ему не удастся ни официально, ни неофициально. A написанием сценариев сновидений для Саакяна мы, увы, не занимаемся, поэтому не можем ему помешать видеть свое участие в переговорах во сне.
На пресс-конференции Саакян поплакался по поводу того, что сопредседатели Минской группы ОБСЕ официально не представили ему Мадридских предложений, возомнив о себе, что он является «основной стороной конфликта». Так и сказал, без обиняков: мол, так и так, «Карабах» – «основная сторона конфликта». Хотелось бы напомнить нашему армянскому коллеге, что руководители АзОНК также не получали от сопредседателей – будь то официально или неофициально – тех самых Мадридских предложений. И тут никто, в отличие от армян, не плачет. Шуша не возражает получать информацию о сути документа от центрального правительства в Баку.
К тому же, «Карабах» – это не только армяне, но и азербайджанцы, составляющие сегодня треть населения бывшей НКАО. Завтра будет половина населения, а что будет послезaвтра – увидите. Так что если уж говорить о праве карабахцев на самоопределение, то это и наше правo. А наш выбор – единство и никакого отделения нашей родины от Азербайджана. Ведь право нации на самоопределение – превыше всего, не правда ли, коллега?
Но не будем отвлекаться, а поговорим лучше о Карабахе как, с позволения сказать, «основной стороне» конфликта. Вообще, прежде чем делать громкие заявления от имени представляемой им 140-тысячной общины и напрашиваться за стол переговоров, Бако Саакяну не мешало бы хотя бы изучить историю возникновения Минского процесса. Как известно, в его основу легли так называемые «Бейкеровские правила» ("The Baker Rules"), предложенные тогдашним, 61-м по счету госсекретарем США Джеймсом Бейкером (James Baker) и принятые за основу переговорного процесса.
Сердцевиной «Бейкеровских правил» является определение вопроса о сторонах армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта. В этой связи позволим себе небольшой экскурс в недавнюю историю, преподносимую армянской стороной весьма избирательно с замалчиванием ключевых фактов. Сразу после развала СССР и появления на свет новых независимых государств конфликт перестал быть внутригосударствнным (внутрисоветским) и превратился в межгосударственный – в конфликт между Республикой Армения и Азербайджанской Республикой. Бывшей НКАО так и не удалось выйти из состава Азербайджана правовым путем, так как все усилия сепаратистов приводили к нарушению положений Закона СССР от 3 апреля 1990 года, конституций Азербайджана и СССР и решений вышестоящих республиканских и союзных органов. Как следствие, вплоть до последнего дня существования СССР вышестоящие органы союзной власти de-jure рассматривали Нагорный Карабах в качестве автономной области в составе Азербайджана, отменив своим самым последним постановлением все предыдущие акты верховных советов двух союзных республик как по «воссоединению» Нагорного Карабаха с Арменией без согласия Азербайджана, так и по упразднению автономии Нагорно-Карабахского региона, сочтя при этом провозглашение «НКР» действием, не имеющим правовых последствий и не заслуживающим, таким образом, внимания.
Проведенный 10 декабря 1991 года так называемый «референдум» в Нагорном Карабахе не имел под собой никакой правовой базы, так как к тому времени Закон СССР от 3 апреля 1990 года, к которому сепаратисты пытались подогнать свой «референдум», уже утратил свое действие (это произошло 5 сентября 1991 года на внеочередном пятом съезде народных депутатов СССР, принявшим постановление «О мерах, вытекающих из совместного заявления Президента СССР и высших руководителей союзных республик и решений внеочередной сессии Верховного Совета СССР»). Даже если считать, что данный Закон продолжал свое действие в декабре 1991 года, он был в любом случае нарушен организаторами «референдума» в многочисленных случаях, что сводило к нулю последствия незаконного голосования. Самым последним правовым статусом Нагорного Карабаха перед роспуском СССР был восстановленный решениями Госсовета СССР (27 ноября 1991 г.) и Комитета Конституционного надзора СССР (28 ноября 1991 г.) статус НКАО в составе Азербайджанской Республики, обозначенный в продолжающей действовать Конституции СССР. Именно в этом правовом статусе Нагорный Карабах распрощался с советским периодом своей истории (см. подробности в http://www.1news.az/analytics/20101214013035147.html).
Таким образом, в результате распада СССР на месте Армянской ССР и Азербайджанской ССР появились, соответственно, Республика Армения и Азербайджанская Республика, признанные международным сообществом и принятые в ООН в границах союзных республик на основе международного принципа uti possidetis juris, а конфликт с того дня принял межгосударственный характер. Армянские инсинуации о том, что якобы на месте Азербайджанской ССР образовались Азербайджанская Республика и «НКР», верны ровно настолько, насколько мнение о появлении на месте Армянской ССР Республики Армения и «Гёйча-Зангезурской Республики», а на месте РФ – пятидесяти независимых государств.
Учитывая появление новых независимых государств на месте СССР и превращение внутрисоветского нагорно-карабахского конфликта в межгосударственный армяно-азербайджанский, к поиску путей решения конфликта подключилось международное сообщество. Госсекретарь США Джеймс Бейкер был назначен главным лицом в переговорах от имени Соединенных Штатов. Разработанные и предложенные им именовавшейся в то время СБСЕ принципы, которые вошли в историю как «Бейкеровские правила», определяли Армению и Азербайджан в качестве «основных сторон конфликта» (principal parties), а армянскую и азербайджанскую общины Нагорного Карабаха – в качестве «заинтересованных сторон» (interested parties) (см.: John J. Maresca; Reisman (1998). Resolving the Conflict Over Nagorno-Karabakh: Lost Opportunities for International Conflict Resolution. Washington, D.C.: United States Institute of Peace Press.).
Предложенные правила были приняты министрами иностранных дел Армении и Азербайджана, после чего легли в основу переговорного процесса под эгидой Минской группы СБСЕ (позже – ОБСЕ) (см. также: http://er.ru/about/text.shtml?14/4223,110989,http://www.rferl.org/content/Karabakh_Peace_Process_Must_Be_Fully_Inclusive_/1812056.html).
И в самом деле, в первые годы переговорного процесса на встречах принимали участие все 4 стороны (2+2). Президент Армении Левон Тер-Петросян брал с собой Роберта Кочаряна, а Президент Азербайджана Гейдар Алиев – Низами Бахманова. После переворота 1998 года пришедший в Армении к власти Роберт Кочарян сам исключил одну из двух «заинтересованных сторон» – а именно AрOНК – из процесса, и объявил, что отныне сам будет представлять ее интересы. Разумеется, после такого неожиданного хода отпала необходимость в участии в поездках и Низами Бахманова. Стороны условились (а сопредседатели – согласились), что переговоры будут теперь вестись между главами государств Армении и Азербайджана. Тем не менее, даже после этого сопредседатели в ходе поездок в регион продолжали встречаться как с лидерами АрОНК в Ханкенди, так и с руководителями АзОНК в Баку (иногда встречи сопредседателей с Президентом Азербайджана и лидерами АзОНК в целях экономии времени совмещались и не проводились раздельно).
Откуда взял армагитпроп легенду о «трехстороннем» формате переговоров и необходимости его «восстановления»? Когда, интересно, он был? Как можно восстанавливать то, чего не было? С чего это вдруг Саакян заговорил о возвращении к столу переговоров, причем в одиночку, без нас – представителей карабахских азербайджанцев? Неужели непонятно, что никто – ни Азербайджан, ни сопредседатели – никогда не позволит нарушить основу Минского процесса, состоящей из принятых самой же Армений «Бейкеровских правил»? Неужели Саакян не понимает, что никто его не допустит за стол переговоров без одновременного усаживания за тот же стол руководителей азербайджанской общины? Причем этого не допустят, скорее, сами сопредседатели, чем Азербайджан, так как это будет означать подрыв основы основ Минского процесса! Как можно мечтать о таких фантастических вещах, рассчитывая на амнезию основоположников этого процесса?
В переговорax Саакян сможет принять участие только вместе с подключением к процессу его азербайджанского коллеги – руководителя AзOНК. Саакян не представляет все население двухобщинного Нагорного Карабаха.
Корни мифа о «трех сторонах» конфликта уходят в дни подписания Бишкекского протокола (5 и 8 мая 1994 года) и Соглашения о прекращении огня (9, 10 и 11 мая 1994 года). Первый документ (см. текст в http://www.vn.kazimirov.ru/doc9.htm) был подписан 5 мая 1994 года в Бишкеке. Под документом значились имена вице-спикера Милли Меджлиса Азербайджана Афиятдина Джалилова, председателя Национального Собрания Армении Бабкена Араркцяна, члена AрOНК, представлявшегося в те дни в качестве «спикера парламента НКР», Карена Бабуряна, председателя Межпарламентской ассамблеи (МПА) стран СНГ Владимира Шумейко, председателя Верховного совета Кыргызстана Медеткана Шеримкулова, полномочного представителя Президента РФ, руководителя посреднической миссии России Владимира Казимирова и руководителя Секретариата Совета МПА стран СНГ Михаила Кротова. Документ подписали все, кроме А.Джалилова, который отказался это сделать.
Подписанный шестью из семи участников встречи документ был факсом отправлен в Москву, оригинал последовал туда же и, по всей видимости, хранится сегодня в архиве МИД РФ, а ксерокопия документа с шестью подписями была привезена В.Казимировым в Баку, где 8 мая азербайджанской стороне было вновь предложено подписать Протокол. На сей раз азербайджанскую сторону представлял тогдашний спикер Милли Меджлиса Расул Гулиев, который также отказался подписывать документ без внесения в текст некоторых поправок и добавления к числу подписантов также имени руководителя AзOНК Низами Бахманова. Позже В.Казимиров в своих воспоминаниях отмечал, что поскольку документ не был юридическим и, тем более, юридически обязывающим, а, скорее, представлял собой, в некотором роде, политическое воззвание или некий призыв к миру, то поправки, на которых настаивала азербайджанская сторона, не имели большого значения. Тем не менее, Баку соглашался ставить свою подпись только на бумагу, в которой фиксировались его пожелания.
На том и порешили: на глазах у Казимирова Р.Гулиев от руки вписал имя Н.Бахманова, провел черту для его подписи, вписал две поправки в текст документа и поставил свою подпись рядом с именем А.Джалилова. Стали искать Бахманова, но оказалось, что в тот день он отсутствовал в Баку. Казимиров взял ксерокопию Протокола, подписанного 5 мая в Бишкеке шестью участниками, на которой теперь стояли также подлинная подпись Р.Гулиева и внесенные им от руки поправки, и уехал в Москву, не дожидаясь Бахманова. Хотя, наверное, следовало бы оставаться до конца честным и либо дождаться Бахманова, либо же предоставить ему возможность подписать Протокол позже, тем более что подписание Протокола было и без того растянуто во времени и пространстве.
Как говорится, «что написано пером, того не вырубишь топором» – имя Н.Бахманова по-прежнему стоит на документе, хранящимся в архиве МИД РФ. Поэтому до подписания Бишкекского Протокола нынешним главой АзОНК (пусть даже 17 лет спустя), являющимся преемником Бахманова, данный документ, даже учитывая его неюридический характер, следует считать незавершенным и ожидающим недостающей последней подписи. В случае игнорирования или оспаривания данного обстоятельства, подпись Гулиева следует считать условной, так как подписывал он сей документ только при условии присоединения к подписантам главы АзОНК, и никак не иначе, в полном соответствии с основами Минского процесса. Таким образом, либо все эти годы Бишкекский Протокол оставался незавершенным и останется таковым до подписания его нынешним руководителем АзОНК, либо же можно считать, что Азербайджан и вовсе не подписывал этого документа, так как не были до конца выполнены условия азербайджанской стороны.
Разумеется, армянская сторона может возразить, мол, «мы бы не стали ставить свою подпись рядом с подписью Бахманова» или «неправильно в одностороннем порядке вносить поправки уже после подписания его всеми остальными участниками». Возможно, это и так. Однако правдой является и другое – Азербайджан тоже не стал бы подписывать политическую бумагу, на которой не значилось бы имя главы АзОНК, и вообще, не наша вина, что Казимиров, дав согласие на внесение поправок и имени Бахманова, уехал, так не дождавшись его подписи.
Правдой является также и то, что в природе отсутствует документ, на котором вместе стояли бы подписи государственного лица Азербайджана и армянского сепаратиста из Нагорного Карабаха. Нет такого документа! Как уже отмечалось выше, в Бишкеке А.Джалилов отказался подписывать Протокол. А привезенный в Баку документ был ксерокопией (или факсимиле – неважно, главное, что не подлинником) Протокола, подписанного 5 мая шестью участниками из семи, на котором Гулиев поставил свою подпись при условии появления на том же экземпляре подписи Бахманова. Документа, содержащего две подлинные подписи официального лица Азербайджана и сепаратиста «НКР», нет в природе!
Девятого мая, то есть на следующий день после подписания Гулиевым в Баку ксерокопии подписанного в Бишкеке Протокола, начался трехдневный процесс подписания еще одного документа – Соглашения о прекращении огня. Первой 9 мая в Баку документ подписала азербайджанская сторона, на следующий день в Ереване – армянская сторона, а 11 мая в Ханкенди свою подпись поставил представитель AрOНК. Таким образом, 12 мая 1994 года вступило в силу перемирие, которое, не считая периодических нарушений, действует по сей день. Было составлено три экземпляра Соглашения с абсолютно идентичным текстом на русском языке (см. текст в http://www.vn.kazimirov.ru/doc10.htm). Каждый из подписантов поставил свою подпись на своем экземпляре, после чего все три экземпляра (по одной подписи на каждом) были скреплены вместе и, по всей видимости, хранятся сегодня именно в таком, скрепленном виде в архиве МИД РФ. Иными словами, как и в случае с Бишкекским Протоколом, в природе отсутствует единый документ на котором одновременно стояли бы три подлинные подписи.
С некоторых пор армагитпроп стал усиленно раскручивать тезис о том, что, дескать, подписав Бишкекский Протокол и Соглашение о прекращении огня, Азербайджан чуть ли не признал армян Нагорного Карабаха «равнозначной» стороной конфликта и даже признал саму «НКР». 22 марта 2010 года заместитель министра иностранных дел Армении Шаварш Кочарян сделал заявление, абсурдность которого высоко подняла брови всей той части человечества, у которой все в порядке с элементарной логикой. В интервью ИА «Медиамакс» Кочарян так и сказал: «Азербайджан, будучи вынужден подписать перемирие с НКР, фактически признал независимость Нагорного Карабаха еще в 1994 году» (http://www.panorama.am/ru/politics/2010/03/22/qocharyan/?sw).
Бред, не имеющий границ, впрочем, столь свойственный для Шаварша Кочаряна! Как можно называть Соглашение о прекращении огня документом, подписанным между Азербайджаном и «НКР», и делать многозначительный вывод о «признании» Азербайджаном этого псевдогосударства, если ни в этом документе, ни в Бишкекском Протоколе нет слов «Нагорно-Карабахская Республика» или «НКР»? Оставим в стороне тот факт, что с азербайджанской стороны была подписана ксерокопия (даже не оригинал!) документа с шестью подписями только после того, как она внесла в список подписантов также имя Н.Бахманова, обозначив, тем самым, условие присоединения Азербайджана к Протоколу. Оставим в стороне также тот факт, что отсутствует единый экземпляр Соглашения о прекращении огня, содержащий одновременно все три подписи. Соглашение, как впрочем и Протокол, было подписано в разное время, в разных местах и на разных бумагах (где еще Ш.Кочарян видел «официальное признание» подобного рода?).
Сфокусируем свое внимание на самом главном: ни в одном из этих двух документов нет слов «Нагорно-Карабахская Республика» – будь то в полном виде или в аббревиатуре. Более того – и это тоже является фактом – кроме должностей В.Казимирова и М.Кротова в Бишкекском Протоколе преднамеренно не были указаны должности 5 остальных подписантов. По некоторым сведениям это было сделано по настоянию именно азербайджанской стороны, отказавшейся участвовать в переговорах, итогом которых было бы подписание документа (пусть даже декларативного характера), содержащего слова «НКР». В итоге решили не указывать должности, а оставить только фамилии.
Что же касается Соглашения о прекращении огня, то ситуация еще более прозаичная. Как видно из текста документа, в нем также нет слов «НКР», а рядом с подписью Самвела Бабаяна написано «Командующий армией Нагорного Карабаха». Что такое «Нагорный Карабах»? Кто такой «командующий его армией»? Нагорный Карабах – это еще не «Нагорно-Карабахская республика». Нагорный Карабах существует как географическое наименование, признанный на международном уровне как регион Азербайджана, бывшая НКАО, в конце концов. Да, такой термин есть, но нет термина «НКР». Почему не написали «республика»? Может, постеснялись?
Обращает на себя внимание также следующая деталь: со стороны Армении и Азербайджана документ подписывают официальные правительственные лица – министры обороны двух суверенных государств. А Самвел Бабаян – даже не министр, а какой-то «командующий армией». Поставив свою подпись с подобной «должностью», он собственноручно низвел статус «Нагорного Карабаха» до уровня, стоящего ниже суверенных государств – Армении и Азербайджана. Необходимо также отметить, что командир партизанского отряда или главарь бандформирования – это тоже, в некотором роде, командующий армией. Сколько командармов и командиров партизанских отрядов было в годы Великой Отечественной войны? Много! Означает ли это, что все они представляли отдельные государства?
В мире существует много примеров подписания соглашений о прекращении огня между правительственными войсками и армиями повстанцев, например, соглашение о перемирии между правительственными войсками Ирана и курдскими повстанцами от 28 апреля 1980 г., между правительством Анголы и повстанцами УНИТА от 23 июня 1988 г., с повстанцами группировки ФЛЕК от 1996 года и затем вновь с УНИТА от 4 апреля 2002 г., между правительственными войсками и повстанцами в Республике Кот-д'Ивуар от 18 октября 2002 г., аналогичное соглашение в Сомали от 23 февраля 1992 г., в Афганистане от 29 августа 1992 г., в Уганде – между правительством и т.н. «Господня армией сопротивления». Примеров – много. Следует ли из этих соглашений, что с той самой минуты правительства этих стран официально признавали на весь белый свет рождение новых государств в лице повстанцев? Утверждать подобное – значит признаться в собственной безграмотности.
Тот факт, что под Соглашением о прекращении огня от 9-11 мая 1994 г. стоят две армянские фамилии против одной азербайджанской, является проблемой армянской стороны. Азербайджан к тому времени покончил с групповщиной в армии и завершил формирование единой армии под единым командыванием (отсюда и одна-единственная фамилия), а армянская армия по-прежнему состояла из ВС РА и неконтролируемых Ереваном боевиков, орудующих в Нагорно-Карабахском регионе Азербайджана. Подписи Бахманова под Соглашением о прекращении огня нет и не могло быть, потому что у АзОНК не было и нет своих военнизированных формирований, а военнообязанные из числа карабахских азербайджанцев полностью интегрированы в единую Национальную Армию Азербайджана. Если бы к маю 1994 года в ВС Азербайджана не было единого командoвания и армия состояла из самостоятельных группировок, то Соглашение пришлось бы подписывать с каждым из полевых командиров. И тогда в документе значились бы несколько фамилий. Стали бы мы после этого утверждать о 10 сторонах конфликта?
Важно другое – тот факт, что Соглашение было подписано министром обороны Армении, является документальным доказательством официального признания Ереваном своего участия в боевых действиях на территории Азербайджана, что является актом агрессии против суверенного государства.
Следует также напомнить, что 31 августа 1996 г. были приняты «Хасавюртские соглашения» – совместное заявление РФ и Чеченской Республики о разработке «Принципов определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой». Подписи под документом поставили тогдашний начальник штаба вооруженных формирований чеченцев Аслан Масхадов (по поручению «Президента Чеченской Республики Ичкерия» З. Яндарбиева) и секретарь Совета безопасности РФ Александр Лебедь (по поручению Президента РФ Б.Ельцина). А 12 мая 1997 г. в Кремле президент РФ Б.Ельцин и президент ЧРИ А.Масхадов подписали «Договор о мире и принципах взаимоотношений между РФ и ЧРИ» (см.: http://ru.wikisource.org/wiki/Договор_о_мире_и_принципах_взаимоотношений_между_РФ_и_ЧРИ_(1997)) Должности были указаны в документе именно в таком виде. Можно ли после этого, пользуясь логикой армагитпропа, говорить о признании Москвой независимой «Чеченской Республики Ичкерия» в 1996 и 1997 гг.?
Армянская сторона может, конечно, продолжить спекулировать формулировками из текста Соглашения, например зацепиться за фразу «противоборствующие Стороны» и сопоставить ее с тремя подписями. Однако никаких далеко идущих выводов из этого сделать ей не удастся, так как Баку и тогда, и сегодня признает AрOНК стороной конфликта – не основной, а заинтересованной. Все по «Бейкеровским правилам». А то, что под документом стоят две армянские фамилии вместо одной, это, опять-таки – проблемa армянской стороны. Не наше дело, что армяне раздробили свою армию на две части. Не раскалывать же нам из-за этого свою армию тоже на две части, чтобы наделить другую заинтересованную сторону – АзОНК – собственными воинскими формированиями ради гипотетической подписи под документoм военного характера!
То же самое касается «Декларации Будапештской встречи на высшем уровне» (Будапештского саммита СБСЕ/ОБСЕ), в которой говорится о «подтверждении сторонами в конфликте договоренности о прекращении огня, достигнутой 12 мая 1994 года». В вышедшей недавно в Регнуме статье экс-спикера армянского парламента Тиграна Торосяна автор пишет «в документах ОБСЕ 90-х годов четко указано, что Нагорный Карабах является стороной конфликта». Лукавит, однако! В будапештском документе в качестве сторон конфликта Нагорный Карабах вообще не указан. В нем, как видно из приведенной выше цитаты из декларации, речь идет именно о «подтверждении» сторонами достигнутой договоренности (см.: «Декларация Будапештской встречи на высшем уровне», раздел II, параграф 1, http://www.osce.org/mc/58703 с. 17)., а не подписании. Это, как вы понимаете, разные вещи. Кто подписал договоренность – понятно, а кто и где подтвердил – в декларации саммита данный вопрос не оговаривается. Подтвердить Соглашение о прекращении огня могли как обе основные стороны конфликта (Армения и Азербайджан), так и все четыре, включая обе заинтересованные стороны. В разделе II, параграфе 3 говорится обо «всех сторонах» конфликта, включающих, согласно «Бейкеровским правилам», два суверенных государства (Армению и Азербайджан) в качестве «основных сторон» и две общины Нагорного Карабаха – в качестве заинтересованных. К сведению работников армагитпропа, «достигнутую 12 мая 1994 года договоренность о прекращении огня», о которой говорится в тексте Будапештской декларации, летом того же года официально подтвердила и АзОНК, о чем она заявила в своем пресс-релизе. Поэтому Будапештский саммит, говоря о «подтверждении всеми сторонами договоренности о прекращении огня», под понятием «все стороны» имел в виду только то, что он единственно мог иметь в виду – формат «Бейкеровских правил». И тут уже искажением занимается сам Т.Торосян, а не сопредседатели, которых он винит в совершении этого грешка. Непонятно, с чего это вдруг в Ереване решили, что Будапештский саммит определил армян Нагорного Карабаха в качестве «равнозначной» стороны конфликта и признал формат переговорного процесса «трехсторонним». Об этом в Декларации нет ни слова (хотя по Т.Торосяну - «четко указано»), и, следовательно, подобное утверждение является очередной инсинуацией.
Тот же Ш.Кочарян, выступая в эфире МТРК «Мир», сказал следующее: «Гейдар Алиев признал Нагорно-карабахскую республику еще в 1993 году. Я зачитаю один документ от 3-го сентября 1993 года, Баку, документ № 171: «Руководство Азербайджана уполномочивает заместителя председателя Верховного Совета А. Джагилова (!!! – прим. ред.) вести переговоры об организации встречи руководителей Азербайджана и НКР (Нагорно-Карабахской Республики). Подпись: осуществляющий полномочия президента Азербайджанской Республики, председатель Верховного Совета Азербайджанской Республики Гейдар Алиев». Вот документ с его подписью. После того, как такие полномочия получил Джагилов, соответствующие полномочия от руководства Нагорно-Карабахской Республики получил тогда министр иностранных дел НКР Аркадий Гукасян. Состоялись переговоры, между Джагиловым и Гукасяном было подписано двухстороннее коммюнике» (см.: http://hayordi.wordpress.com/2011/02/18/шаварш-кочарян-гейдар-алиев-признал-н/).
Стоит ли доказывать фальшивость вынесенного Ш.Кочаряном в эфир МТРК «Мир» документа? Гейдар Алиев не мог подписать документ, состоящий всего из одного предложения, к тому же еще и содержащий ошибку в фамилии Джалилова! Советуем армагитпропу изучить фамилии участников событий тех лет, прежде чем подсовывать Шаваршу Кочаряну пoдoбнoгo рoдa фальшивки. Кроме того, 3 сентября 1993 года Гейдар Алиев не подписывал ничего подобного. В Архиве Администрации Президента Азербайджанской Республики, хранящего все до единого официальные документы, ничего подобного за эту дату не содержится. Надеемся, у Шаварша Кочаряна хватит ума воздержаться от маразматического утверждения, что у него на руках имеется якобы подписанный Гейдаром Алиевым документ, следов которого нет даже в Азербайджане.
И последнее. Армянская сторона не перестает говорить о необходимости подключения Карабаха к переговорному процессу. Не знаем, что это даст армянам, учитывая, что, во-первых, Карабах никогда в истории не был и впредь не будет ни при каких обстоятельствах и ни на одной международной площадке представлен одними только армянами, а представлять его всегда и везде будут представители ОБЕИХ АБСОЛЮТНО РАВНОЗНАЧНЫХ, как на Кипре, общин, а во-вторых, участие представителей карабахских общин в переговорном процессе не поднимет их статус с «заинтересованной» стороны до «основной». Фундаментом Минского процесса, за который цепляются сами же армяне, являются одобренные Ереваном «Бейкеровские правила»! Все остальное – обычная демагогия! Компетентные эксперты и международные посредники об этом хорошо знают. Лидеров АрОНК в одиночку, то есть без нас – азербайджанцев Нагорного Карабаха, – никто в переговорный процесс не допустит!
