У народной артистки Азербайджана Франгиз Шарифзаде день рождения
БАКУ, 6 фев - 1NEWS.AZ
Когда Союз театральных деятелей Азербайджана устроил теплый прием по поводу дня рождения Франгиз ханум и, поздравляя ее, друзья и коллеги увлеченно говорили о ее больших заслугах в развитии искусства страны, вспоминали сыгранные ею роли в театре и кино и просто веселились, радуясь возможности встретиться и пообщаться с ней, в тот день повезло и мне: при том, что Франгиз ханум не любит откровенничать с представителями прессы, на сей раз на волне ностальгических воспоминаний о прожитых годах она любезно согласилась "дать интервью" журналисту, а попросту - побеседовать со мной о самом сокровенном в ее жизни...
- Не сочтите это за нескромность, но, наверное, моя биография начинается где-то на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, когда родились мои родители - отец Аббас Мирза Шарифзаде и мама - Марзия Давудова, известные всем не просто как народные артисты Азербайджана, но и как корифеи азербайджанского театра, - сказала Франгиз ханым. - Я унаследовала от них столько огня и потребности к самовыражению, что не стать актрисой уже не могла. Конечно, я пришла на сцену значительно позже и не в те полные очарования и - одновременно - трагизма дни, когда их могучий талант прокладывал дорогу национальному театру к сердцам многочисленных зрителей, формировал вкусы и мировоззрение "масс", как тогда говорили, но в рамках своих возможностей несколько десятилетий вносила и свою лепту...
Многим известен тот факт из биографии Франгиз Шарифовой, что уже в шесть лет отец вывел ее на сцену в роли сестры своего героя Севяр в спектакле "Октай Эльоглу". А вот сегодня она рассказывает мне, что мама и слышать не хотела, чтобы дочь стала актрисой - все превратности этой профессии она знала в деталях! Даже благословляя поступление дочери в Хореографическое училище, да и потом, определяя ее по совету Узеира Гаджибекова на вокальный факультет Азгосконсерватории, говорила, что учиться девочка будет "для себя" - ведь любой женщине нужны хорошая осанка, умение двигаться и, конечно, красиво петь, если уж природа одарила ее голосом.
Франгиз танцевать и петь для себя не могла - дома с братом и соседями она постоянно разыгрывала сцены именно для "публики": сооружала декорации из занавески, делившей большую комнату на две, выступала в ролях актрисы и режиссера - все в ней выдавало художественную натуру, генетически унаследовавшую от великих актеров божественный дар лицедейства.
- А сами они, ваши родители... Кто наградил их выдающимися способностями? - спрашиваю Франгиз ханум.
- Кто знает? Конечно же, природа! Давайте лучше я вам расскажу их биографии, а там уж попробуем вместе ответить на этот вопрос...
Моя мама, Марзия Давудова, родилась 8 декабря 1901 года в Астрахани в семье мелкого торговца. В 15 лет она окончила русско-татарскую школу "Экбал" и стала преподавать русский язык в младших классах своей же школы. Тогда и проявилась в ней, может не совсем осознанная, любовь к театру - она много и охотно читала и с воодушевлением декламировала стихи, восхищая окружающих голосом красивого тембра, выразительными жестами. Это и привело ее в местный драматический кружок.
Вот там-то и открыли ее Гусейн Араблинский и Аббас Мирза Шарифзаде. Приехав на гастроли в Астрахань с труппой Азербайджанского драматического театра, они обратили внимание на статную 17-летнюю девушку-мусульманку с красивым тембром голоса, с врожденными артистическими манерами и поэтичной душой, ставшую ярким украшением самодеятельного спектакля. Так судьба Марзии и была решена: ее пригласили в Баку, где женщинам только - только начинала открываться дорога на сцену.
Правда, по семейным обстоятельствам воспользоваться приглашением Марзия смогла не сразу и приехала в Баку лишь в 1920 году. Здесь она узнала, что год назад был расстрелян Г.Араблинский. В театр ее принял Аббас Мирза Шарифзаде и начался для обоих из них период необыкновенного творческого подъема и ... огромной человеческой любви.
В то время Аббасу Мирзе Шарифзаде шел 32-й год. У него уже была семья - в 1922 году родился сын Эртогрол, а в 1923 -м - сын Каратай - оба названные в честь персонажей, которых отец исполнял в спектаклях. Но это не помешало ему оформить брак с восходящей звездой азербайджанского драматического театра Марзией Давудовой, благодаря чему в 1924 году родилась и я. Меня, кстати, тоже назвали именем героини спектакля Джафара Джаббарлы "Огтай Эл оглу".
- Они прожили вместе долго и счастливо?
- Счастливо? Пожалуй - да! Но не долго...
- Известно, что в 1937 году его арестовали... Как вы восприняли это - в те годы вы уже многое понимали по-взрослому...
- О, если бы все было так просто! Путь моей семьи был значительно более сложным. Вместе мои родители прожили всего лет пять, а в 1928 году расстались. Помню одну из сцен их ссоры - возможно, последнюю, когда папа уходит из комнаты в дверь парадной дома на Карантинной улице (ныне улица имени Ази Асланова), а я - на руках у мамы - плачу и тяну к нему ручонки...
- Это был серьезный конфликт?
- Думаю, что - да. Как я потом поняла, это была серьезная ревность. Мама говорила, что может простить и холод, и голод, но не это.
- Папа подавал повод?
- Не то слово! Представьте, за ним ходили толпы поклонников! После спектакля у подъезда театра его встречала огромная толпа восторженных зрителей. Бывало, они выпрягали лошадей из фаэтона и катили его сами до дома любимейшего актера - так в те времена почитали театр и его служителей!
- Но то были поклонники-мужчины - при чем тут ревность?
- О, не заблуждайтесь! Женщины, в том числе и те, которые носили чадру, не отставали от мужчин в проявлении чувств к любимым актерам... И потом вокруг были и коллеги женского пола, а он человек влюбчивый...
- Да, устоять, наверное, было не просто. Скажите, как вообще актерам приходится искренним образом играть любовь на сцене перед тысячами зрительских глаз? Нужно ли для этого испытывать какие-то чувства к партнерам?
- Весьма желательно! Но уж с человеком, которого не уважаешь, дуэт не получится ни в коем случае.
- А что делать, если такой подходит по амплуа, если его выбрал режиссер?
- Я найду повод отказаться. Да и все уважающие себя актрисы поступают также.
- Получается, что актеры всегда оказываются на грани измены своим партнерам по жизни?
- Скорее редко, но не застрахованы. Тут тонкая материя... И опасная. Как и вся актерская профессия вообще.
- Так случилось и с вашими родителями?
- Пожалуй, именно так. Много позже, впервые взявшись за режиссерскую работу в кино, Аббас Мирза Шарифзаде поручил Марзие Давудовой роль Сарры в фильме "Игра в любовь", где от имени своей героини она скажет партнеру Исмаилу Эфендиеву: "зачем жить вместе, когда ушла любовь?" И еще: “Расставшись, люди должны сохранять человеческие отношения, если, конечно, они ... люди".
Расставшись с Аббасом Мирзой Шарифзаде, мама два года была одна, а потом вышла замуж. Тоже за выдающегося актера - Ульви Раджаба. Поженившись, они уехали в Тбилиси. В апреле 1931года у них родился сын Рауф, а к началу сезона - в сентябре - мы все возвратились в Баку, и они продолжили работать в своем театре.
Нет, все-таки интересно все тогда складывалось! Ульви Раджаб - аджарец, в Баку приехал, проработав некоторое время в тифлисском театре. Он был женат на актрисе Гамер Топурия, но детей у них не было. Гамер ханум была интересной актрисой - помню, все восхищались тем, как у нее получалась роль Дильбяр в спектакле Джафара Джаббарлы "Севиль". Когда Ульви женился на маме и родился Рауф, Гамер ханум - представьте себе - с удовольствием возилась с нами - детьми. Сколько себя помню, она шила мне модные платья, в том числе и то, в котором папа впервые вывел меня на сцену, в лакированных туфлях, с золотыми кудряшками...
- Но ведь и после развода Марзия ханум играла с Аббасом Мирзой во всех спектаклях?
- Конечно, играла! Ульви Раджаб был человеком романтического склада, за несколько лет пребывания на бакинской сцене он тоже успел оставить глубочайший след в истории азербайджанского театра, но у него было свое амплуа. Марзия Давудова - актриса, можно сказать, героического плана. Она мало играла Джульетту, не была Офелией, ее героини - Гертруда, леди Макбет... Тут уж в партнеры ей подходил, конечно же, Аббас Мирза - с ним вместе они играли в унисон, как самые близкие люди, в конце концов, как родители общей, горячо любимой дочери.
Знаете, несмотря на то что мои родители официально развелись, я никогда не испытывала недостатка в их любви ко мне. Отец относился ко мне очень нежно, как любят дочерей мужчины, уже имеющие сыновей. Он брал меня на гастроли, опекал, баловал - жаль, что жизнь его так рано оборвалась. Очень важно подчеркнуть, что я никогда не разлучалась с моими старшими братьями Эртогролом и Каратаем. Они и младший Рауф составили круг моего детского общения и притом в обстановке особой любви друг к другу, взаимопонимания.
Те годы вспоминаю как нечто лучезарное, теплое и, к сожалению, невозвратимое - сейчас моих дорогих братьев уже нет в живых. Тогда же!.. В нашей квартире всегда было многолюдно. Помню, как день моего рождения отмечал там весь коллектив театра, как подарили мне отрез на платье - тогда это было в известной мере событием. А как широк был круг интересов нас, детей, как многое волновало и питало наше детское воображение! Ведь мы были детьми людей, которые всегда много читали, обсуждали прочитанное. Нас никогда не гнали спать, чтобы "не мешали старшим", - постигая особый мир человеческих поступков и эмоций, они невольно вовлекали в этот мир и своих наследников.
Я никогда не променяла бы то духовное наследство, которое получили мы от родителей-бессребреников, на самые большие богатства материального толка.
- Почему-то мне представляется, что вечно занятая актриса не имела возможности заниматься хозяйством и быт в ее доме оставлял желать много лучшего. Ну, скажем, разбросанные вещи, на уборку которых по местам вечно нет времени, еда в сухомятку, на ходу брошенные замечание и приказы детям - все как бы между прочим?..
- Я вас понимаю, но у нас, к счастью, все было не так. Во-первых, моим воспитанием всегда занималась специальная няня - сначала немка, затем - полька. А это всегда - дисциплина, порядок, чистота, полноценное питание со всеми ритуалами и сервировкой. Этому способствовало и то, что более 40 лет в нашем доме прожила Анна Павловна - вдова некоего весьма интеллигентного человека, которая была у нас как бы домоправительницей. Кстати, при этом мама делала все, чтобы я не росла белоручкой, от меня требовали учиться готовить и сервировать стол, поддерживать порядок, делать по дому все, что следует. Это пригодилось на всю жизнь.
- А какой помните маму?
- Ой, всякой! Она работала очень много! Представляете, актеры той плеяды нигде не учились - институтов или школ театрального дела в те времена не существовало. Единственное образование, которое получил мой отец, - это школа его отца Расула бея, которую тот содержал в Шамахе. Все, чего отец достиг, обреталось огромными усилиями практического труда.
То же самое и с мамой. Как сейчас вижу ее, ночами напролет учившую тексты ролей, вживающуюся в образы разных там героинь - от королев до крестьянок. На ее тумбочке возле кровати всегда была куча самых разных книг.
- Ее успех был безусловным, творчество востребованным до предела. Замечали ли вы в ней хоть какие-то признаки того, что сейчас называется звездной болезнью?
- Мама и звездная болезнь? Право, вы меня рассмешили... Мне было 40 дней, когда в нашем доме появилась Анна Павловна, о которой я вам только что сказала. Муж этой женщины был капитаном корабля, и однажды, приплыв в Баку, он решил здесь поселиться. После его кончины Анна Павловна 40 лет (до 80 лет) прожила с нами как член нашей семьи. Так вот именно она была маминой портнихой. Мама всегда была одета со вкусом, но очень строго. Единственная роскошь, которую она себе позволяла иметь, - шуба. Волосы всегда на прямой пробор, никакой косметики и обязательно... платок на голове. Всю жизнь!
- Наверное, и от дочери она требовала такой же строгости?
- Ой, не говорите! Мне было 20 лет, когда она подарила мне какую-то заморскую губную помаду, предупредив, что воспользоваться ею мне будет почему-то разрешено лишь через год, когда исполнится 21. Но мне очень трудно было ждать - все-таки студентка консерватории, вокруг подружки давно уже пользуются косметикой, и как-то я решилась накраситься - думаю, мама все равно не узнает. И что вы думаете? Только вышла из подъезда, а она - навстречу! Заставила меня вернуться домой и сама терла мои губы чуть ли не до ран, пока убедилась, что следов помады на них не осталось!
- Такая вот строгость!
- Да... Она была депутатом Верховного Совета, народной артисткой, кумиром публики, но оставалась скромной женщиной. Откуда в ней брались бурные эмоции на сцене, я и не знаю. Но это был шквал весьма осознанных эмоций, и только близкие могли видеть, какой ценой все это давалось.
Конечно, процесс работы над ролью - дело интимное, но, готовясь показать результат этой работы широкой публике, артист может словно бы и не замечать окружающих. Мне не раз доводилось наблюдать, как менялась жизнь моей мамы, замечательного мастера азербайджанского театра Марзии Давудовой, когда она получала все новые и новые роли.
Вчера нежная и добрая Джульетта, сегодня она злая и грубая Кабаниха из "Грозы" А.Островского или коварная экспрессивная леди Макбет. Вслед за
утонченной аристократкой выходит на сцену в облике простой сельской женщины, а революционерку Любовь Яровую в ее исполнении сменяет махровая авантюристка Фанни Каплан. Легко перечислять имена этих персонажей, но как же трудно было создавать столь разнообразные образы.
Для Марзии Давудовой, как и для любой достойной актрисы, каждая роль была экзаменом, испытанием, терзанием. Каждый раз она заново училась ходить, слушать, смотреть и даже думать как ее героини. Она прорастала ролью, не расставаясь с ней, и этот невидимый процесс происходил круглые сутки, в том числе и бессонными ночами...
"Если человек выбрал себе профессию по призванию, он работает не только днем, - ежечасно, ежесекундно, даже тогда, когда спит”, - говорил французский писатель и философ Альбер Камю. Теперь, уже на основе своего опыта, я домысливаю это потрясающее изречение, чтобы сделать вывод о том, что полет актрисы складывается из изнуряющей работы и бесконечной настройки организма. Причем тело - это инструмент, а его ведь надо еще и одушевить!
Но те муки - творческие муки, и она воспринимала их, как и полагается воспринимать сладкие минуты творчества, даже тогда, когда не знала ни сна ни отдыха - откуда только брались силы! А как это сделать, если на тебя, на твою психику свалилось огромное горе, способное выбить из колеи самого сильного человека?
Да, мама лишилась сна совсем по другим причинам. В те дни она, как и всегда прежде, работала, выходила на сцену, радовала публику, однако о том, что творилось в ее душе, можно было только догадываться. Мы, дети, даже не знали, что она курит, а в те дни по утрам видели на тумбочке возле ее кровати пепельницы, полные окурков, - следы бессонных ночей. А как могло быть иначе, если на нее обрушилось огромное горе?!
В феврале 1937 года был арестован и, как выяснилось потом, очень скоро расстрелян ее супруг Ульви Раджаб.
- Насколько мне известно, ему инкриминировали то обстоятельство, что он учился в городе Константинополе - не более!
- Сейчас в это трудно поверить, однако так было в те злополучные 30-е годы. Не прошло и нескольких месяцев, как забрали моего отца - Аббаса Мирзу Шарифзаде - новое испытание для мамы: хоть к тому времени они давно уже не были мужем и женой, но оставались не просто друзьями, а очень привыкшими друг к другу партнерами. И потом их связывал общий ребенок - такая потеря давала ощущение того, что из ее груди вырвали сердце...
- Какое же это было преступление со стороны властей!
- Да, не подберешь и слов, чтобы хоть в какой-то мере оценить это. Тем более что потеря касалась не только семьи. Это был урон для всего азербайджанского искусства.
О творчестве и судьбе Аббаса Мирзы Шарифзаде с болью писали многие - я никого не удивлю, рассказав о том, как после спектакля в Азербайджанском драматическом театре за ним пришли посланники тогдашнего КГБ; как, уходя, он бросил остававшимся коллегам многозначительную фразу "мян гетдим", еще и не представляя, каким допросам и пыткам в последующие месяцы его будут подвергать приспешники тоталитарного режима, чтобы получить в общем-то и не нужные им доказательства того, что сей человек якобы был не в ладах с советской властью и даже пособничал ее врагам.
Они отлично знали, что все это ложь, и формальности ради выбивали из него, причем под пытками, какие-то признания, чтобы для "очистки совести (как будто это в подобных условиях возможно) занести в протокол любую чушь, на основании которой расстрелян человек. На самом же деле этой власти не были нужны ни эти доказательства, ни сам актер - уж очень большим влиянием обладал он на публику, был ее любимцем и баловнем - такие, по глубокому убеждению коммунистических лидеров-недоучек и вандалов, стране Советов были не нужны. По их мнению у подобных людей был один путь - на расстрел, и они с легкостью убивали лучших людей планеты.
Подобная участь ждала и великого азербайджанского актера, и они, не дрогнув, посягнули на его жизнь, не ведая, на кого подняли свою кровавую руку. Расстреляли человека, который был гордостью нации, одним из лучших национальных лицедеев и лучших представителей своего народа.
Не в обиду современным театроведам и историкам театра скажу, что так, как проанализировал творчество Аббаса Мирзы Шарифзаде замечательный ученый Джафар Джафаров, о нем еще не сказал никто. Потому-то и позволю себе привести здесь пространную цитату - несколько выдержек из его книги, названной "Гордость театра", очень скромно изданной Азербайджанским театральным обществом в 1963 году.
"Еще в юные годы я по много раз смотрел спектакли с участием Шарифзаде и сейчас, спустя десятилетия, слышу его поразительно звонкий голос, бурную речь, богатую интонационными оттенками, - пишет Дж.Джафаров.- Его выход на сцену неизменно сопровождался долгими дружными аплодисментами всего зрительного зала. Его искусство всеми воспринималось как нужное и важное для народа, для общества, ибо оно отражало подлинно гуманистические идеалы...
Творческий диапазон Шарифзаде отличался необычайной широтой, он играл роли разнообразные по характеру и стилю, его артистической палитре известны почти все краски. Многим, наверное, не верится, что он играл в водевилях, выступал в комических ролях, одновременно поражая всех высоким искусством в самом строгом драматическом репертуаре, в сложнейших трагедийных произведениях. Я уже не говорю о его незаурядных организаторских способностях и режиссерском таланте. Он ставил драматические и оперные спектакли, являлся режиссером-постановщиком кинофильмов...
При этом Шарифзаде прежде всего был актером, в котором самородок счастливо сочетался с мастером, обладавшим большой сценической культурой. Как актер он был больше, чем талант, это было явление, способное служить выразителем художественного сознания народа. Он снискал себе огромную славу большого артиста школы Гусейна Араблинского".
- Согласитесь, трудно сказать о великом мастере более убедительно и исчерпывающе,- говорит Франгиз ханум, и я, полностью соглашаясь с ней, пытаюсь хоть чуть-чуть представить себе тот генетический код, которым наградили родители эту женщину, на долю которой тоже выпало немало актерских испытаний.
- Мои первые шаги на сцене связаны с Театром музыкальной комедии, если, конечно, не считать ученические выступлении в концертах Бакинского хореографического училища рядом с одноклассницами и будущими знаменитостями - Лейлой Векиловой и Ириной Михайличенко, - продолжает Франгиз ханум.- Многожанровые спектакли это театра, которые тогда было принято называть опереттами, требовали от актеров, а тем более исполнителей главных ролей, не только вокального мастерства, но и умения легко танцевать, общаться с партнерами посредством весьма непростых диалогов. Мои героини - Гюльчохра в "Аршин мал алан", Баядера в "Баядере", Кето в "Кето и Коте", Дурна в "Дурна" и другие требовали одновременно быть и певицей, и танцовщицей, и драматической актрисой, умеющей в легкой, развлекательной форме доводить до зрителей и большие идеи, и неподдельные чувства...
- И при этом оставаться человеком со всеми характерными именно ему чертами, общаться с окружающими, любить, создавать семью, вести дом, воспитывать детей - ведь все это было и у вас?
- Все это было и есть у меня. Хотя не все шло гладко, но в принципе к сегодняшнему дню пришла в согласии с собой. Наступил момент, когда Театр музыкальной комедии закрыли, но я перешла в Театр юного зрителя и, работая там, испытала немало положительных эмоций. Это был другой стиль, другой материал и - естественно - другой зритель, но - поверьте - играть для них героинь изысканного классического репертуара и наших современниц - женщин высокого духа и доброй души - было наслаждением, приносившим ощущение полной востребованности твоего творчества, твоего искусства.
Конечно, вышла замуж, имею двух сыновей и дочь, внуков. Думаю, не обделила их материнским вниманием, хотя, конечно, театр - и не только у меня - всегда забирал много-много сил. Он же в какой-то мере и воспитывал.
Понимаете, в каждой роли должна быть душа - то есть человек весь без остатка, а попробуйте выкладываться, когда, как и у каждой женщины, у тебя дома проблемы - болеют дети, кто-то схватил тройку или муж задержался... - И вы не знаете, где?..
- Кстати, бывало такое?
- Еще бы! Мой муж Бала Касимов в свое время окончил консерваторию, работал в Театре оперы и балета, в разные годы возглавлял Театр музыкальной комедии и ТЮЗ и всегда очень нравился женщинам, да и сам был не прочь посмотреть на сторону... Поверьте, это нелегкое испытание, но я как-то справлялась с этим. Вместе мы прожили почти 60 лет. Вырастили сына и дочь, радовались успехам внуков. А два года назад Бала ушел из жизни. Ушел, не дождавшись грандиозного успеха, которого добился наш любимый внук Эльдар, занявший первое место в конкурсе “Евровидение” и очень порадовавший меня, как и всю нашу семью, такой победой в деле, которым давно от души увлекся.
- В вашем возрасте почти все покидают сцену…
- А я, как видите, с работой не расстаюсь – в ТЮЗе всегда для меня находятся достойные роли.
- Есть еще порох в пороховницах…
- Думаю, творческое долголетие, да и все лучшее во мне - от родителей и от профессии. Сцена - она - знаете - проверяет людей. И на талант, и на славу, и на порядочность, и на чувство локтя. На сцене идет такая концентрация энергии, что при малейшей неточности летишь как в пропасть - надо молниеносно сообразить, как выбраться из положения, иначе в этот момент может порваться связь с ролью. Сейчас понимаю, что так же и в семье. И вот прихожу к выводу, что мне в жизни очень повезло: благодаря родителям я стала актрисой, испытавшей большой успех и многие часы творческого вдохновения, научившейся быть разной и владеть собой в самых экстремальных ситуациях. Но именно эта профессия, эта закалка помогли оценить то счастье, которое дает семья, тем более такая, которую ты создала сама.
Галина МИКЕЛАДЗЕ
