Нателла Османлы. Слишком много информации, или Пара слов о «негативе»
Ни в коей мере не претендуя на роль доморощенного психолога, я все же хочу поговорить о материях чуть менее толстых, нежели желание нанять няню для чада или поиск работы.
Сегодня хочу, не факт, что завтра я буду настроена так же возвышенно и воздушно.
Мысль эта посетила меня при чтении комментариев к работам начинающей фотохудожницы. Нет, я не буду писать пространных постов о загадочной и даже какой-то зловещей фразе «горизонт завален», я не ударюсь в привычную критику растущего не по дням количества якобы профессиональных фотографов. Речь об ином.
Мы, живущие солидную часть суток в виртуальном пространстве соцсетей, достаточно часто наблюдаем несвойственную людям еще каких-то десять или пятнадцать лет назад придирчивость и даже агрессию. Причем подчас ничуть не обоснованную, во всяком случае – такого накала. В досетевую эпоху эта агрессия сдерживалась и перерождалась в наушничество. А теперь и сплетни как-то поугасли, к чему они, если можно высказаться в прямом эфире. И в этом самом прямом эфире, когда уже не в диковинку «За стеклом» и прочие «Дома-2», протекает вся наша сегодняшняя жизнь.
Сегодня поздравила с днем рождения ближайшую подругу. Она живет за рубежом, мы теперь нечасто видимся. Поймала себя на мысли, что мы почти не разговариваем. Перекидываемся короткими сообщениями в телефонном чате. И все знаем друг о друге, не считая редких нюансов, к моменту встречи. Просто мы просматриваем стены друг друга в Фейсбуке.
Еще вчера в кино и книгах модным был сюжет о не видевшихся десятилетиями одноклассниках, которые встречаются на каком-то школьном мероприятии и с изумлением узнают друг о друге последние новости – вот кто-то стал актером, кто-то женился на герцогине, а кто-то сидит за продажу героина. Так то вчера. Сегодня такой расклад маловероятен. Из-за соцсетей мы не теряем из вида практически никого. Личное пространство сузилось до оффлайна. Редкого абсолютного оффлайна, когда просто отключен интернет. Одноклассники, однокашники, бывшие и настоящие коллеги, дальние и близкие родственники, соседи и просто какие-то шапочные знакомые теперь в курсе, в каком ресторане в сопровождении кого мы вкушаем пиццу.
На встречах с теми, кто «зафренжен» в соцсетях, я порой ощущаю, что они знают обо мне, моих пристрастиях, вкусах, увлечениях, настроении и даже его причине куда больше, чем домочадцы.
Мы транслируем на весь мир свои ощущения, страхи, радости и горести. Мы спокойно подходим к не нравящемуся человеку и говорим ему об этом, порой не выбирая тон. Мы подчас получаем аналогичное отношение к себе. В сети все проще. Не нужно следить за тембром голоса, куда-то пристраивать руки, смотреть в глаза и, если не повезет, уворачиваться от тумаков.
И мне, в какой-то степени, все это нравится. Это проще и честнее. Ты не догадываешься о чьем-то отношении, ты не домысливаешь и не скрываешь своего, у тебя есть возможность не юлить и действовать напрямую. Однако, возникает вопрос. Такой вроде бы вторичный, подтоном. А почему все же больше негатива?
Не положительных эмоций, не улыбок, а изначального восприятия в штыки. Ради бога, я никого не осуждаю, сама из таких – лишь пытаюсь разобраться.
Восхищаться. Нам легче об.. обверзать, в общем. Дело тут даже не в разжеванном, пережеванном постмодерне, дело в катастрофической перенасыщенности прекрасным.
Ну, представьте себе человека из сороковых годов прошлого века. Что он видел? Ну, да, он смотрел какие-то фильмы, но как часто? Куда реже, чем мы с вами, во всяком случае, не скачивал из интернета десятками в день и не наблюдал круглосуточно с экранов телевизоров, которых прежде и не было.
Что читал человек из сороковых? Ну, пусть многое, согласна. Но имел ли он немедленный доступ к любой энциклопедии, к любой эпохе? Не шел бы в библиотеку шерстить тухлые фолианты, а одним кликом бороздил Средневековье или позапрошлую зиму?
Каких женщин видел этот несчастный? Аву Гарднер и Марлен Дитрих, Грету Гарбо и Любовь Орлову? Да пару репродукций в редких журналах, которыми не были завалены прилавки, а онлайн-версии не заполонили тогда несуществующий интернет; да, лица с картин в музеях и соседку тетю Софу, которая носила фельдеперсовые чулки.
Получается, этот непресыщенный информацией человек способен был ценить выбившийся локон из прически, алебастровую белизну кожи или легкую походку? И это отражалось в стихах, в кинофильмах, в живописи.
С появлением телевизоров и развития издательского дела, когда на прилавках появляется большой выбор глянцевых журналов, книг с яркими фото-иллюстрациями, сеансы в кинотеатрах стали ежедневными, а сетка телевещания хотя бы раз в день радует художественным кино, люди слегка обнаглели.
В стихах и прозе все чаще сквозит цинизм, говорится, безусловно, и о вечном, об отношениях, но восхищение красотой – будь она женской или природной – отходит куда-то на задний план. Ну, правильно, видали и краше.
Это еще пятьдесят лет тому назад сложно было себе представить, как выглядит лес где-то в Полинезии, не прочитав подробного описания, не присмотревшись к редкой иллюстрации. Сегодня достаточно вбить это словосочетание в поисковик.
Да, конечно, сочная картинка не передаст всех ощущений. Даже ролик на Youtube до конца не передаст, но все равно это уже солидная доза информации, которая вряд ли заставит изумиться (привет, Исмаил Сафарали), когда вы окажетесь в вожделенной точке планеты.
Кто спорит, впечатления все равно будут яркими, но заметно подпорченными подробными знаниями. Мы равнодушно взираем на прекрасных актрис и красивых актеров. Мы видели-перевидели столько типажей породистого человеческого мяса, что оцениваем придирчиво – у той торчат лопатки, у этой ноги могли бы быть и подлиней, у того торс невнушителен, у другого торс что надо, а вот цвет глаз тускловат.
Просто эксперимента ради, включите фильм любого из корифеев мирового кинематографа, заранее зная, что в нем играет прекрасная актриса-легенда. Ту же «Сладкую жизнь» Феллини, через некоторое время вы обнаружите, что секс-символ тех лет, умопомрачительная Анита Экберг толстовата, у нее, кажется, есть целлюлит, а у Анук Эме жилистые ноги.
Мы, наверняка, значительно равнодушнее слушаем замечательных музыкантов. Потому что через секунду после концерта можем прослушать еще дюжину кавер-версий и вариаций исполнения онлайн.
Получается, информация отключает в нас чувство прекрасного, переводя его в какой-то бесчувственный перфекционизм. Выбор слишком велик, а его наличие рождает способность сравнивать и становиться все придирчивей.
По правде, я не знаю, плохо это или хорошо, к чему может привести, отражается ли на способности любить и ценить. Но я искусственно, в силу рода деятельности ли или по каким-то другим подсознательным, а потому непонятным мне причинам, пробуждаю в себе умение любоваться.
Однако, непослушный мозг, фотографируя прекрасные картины из настоящего, все равно синхронизирует их с папками, полными ретро-файлов, здесь и кино эпохи неореализма, и живопись импрессионистов и литература допелевинского периода. Иначе никак. Слишком много информации.
Нателла Османлы
Писатель, блогер
