Ближневосточная политика Турции в условиях геополитических трансформаций – Newtimes.az
Информационно-аналитический портал Newtimes.az опубликовал статью Эльсевера Абдуллаева «Ближневосточная политика Турции в условиях геополитических трансформаций».
Предлагаем вниманию читателей данный материал без изменений:
«В последние десятилетия внешнеполитический курс Турции претерпел очевидные изменения. Традиционно Турция воспринималась как в региональных, так и глобальных системах международных отношений как своеобразный «мост между Западом и Востоком». Для Запада – это, прежде всего, верный союзник в мире ислама. Для арабских государств Турция – это преемник Османской империи, государство, способное на равных разговаривать с немусульманскими силами. Начало нового века стало поворотным моментом в развитии Турции, что, безусловно, нашло отражение в изменении приоритетов ее внешнеполитического развития.
Значительные экономические успехи Турции в последние десятилетия позволили говорить руководителям страны о возможном превращении ее к 2023 году в ведущую мировую экономику. Трансформации в жизни страны, связанные с приходом к власти «Партии справедливости и развития», выразились, прежде всего, в стремлении правящей элиты страны определить более самостоятельный путь развития, в необходимости поиска новой концепции внешней политики. Расширение сфер влияния стало одним из ее основополагающих принципов.
Концепция «стратегической глубины», базирующаяся на идее возрождения великой Османской империи – неоосманизма, стала основой для активизации самостоятельной внешней политики Турции в начале XXI века. При этом приоритет в развитии отношений отдается не странам Запада, он основывается на многовекторном подходе к развитию отношений. Нынешний премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу, собственно являющийся идеологом этой концепции, традиционно отмечает, что проводимая страной внешняя политика, традиционно делавшая ставку на США, ЕС и НАТО при игнорировании других возможных вариантов, неоднократно приводила к ситуации, когда страна пред лицом возникающих внешнеполитических проблем и угроз оказывалась на мировой арене в одиночестве. Турции приходится наверстывать упущенное, ища новые центры силы в Азии. Одним из приоритетов данной концепции является стремление к сокращению проблем во взаимоотношениях с непосредственными соседями («ноль проблем с соседями») и многовекторность в развитии отношений с внерегиональными акторами.
В первое десятилетие века данный подход дал явные положительные результаты. Бывший глава Центра стратегических исследований при МИД Турции профессор Бюлент Арас считает, что возможно выделить три структурные сферы внешней политики Турции. Первая – это непосредственные ближневосточные соседи; вторая – соседние с Турцией регионы, такие как Кавказ, Центральная Азия, Ближний Восток, Балканы; третий – дальнее зарубежье, включающее как традиционных и наиболее влиятельных игроков: США, ЕС, Россию, – так и относительно новых: Африка, Латинская Америка, Юго-Восточная Азия. Во всех сферах у Турции в 2000-е гг. были явные положительные подвижки. Стабилизировались отношения Турции практически со всеми соседними государствами, даже наметилась нормализация в отношениях с Арменией.
В этот период активно развивались отношения с режимом Х.Мубарака, позже смещенного с политической арены. Многие исследователи отмечают, что в ряде стран Ближнего Востока повышение активности правительства Реджепа Тайипа Эрдогана было воспринято положительно, а акцент на исламские ценности не воспринимался в штыки. Так, в 2010 г. премьер-министр Ливана Саад Харири во время дружественного визита в страну публично обратился к Р.Эрдогану с призывом помочь ливанским политикам и партиям преодолеть взаимные разногласия» и предпринять усилия для налаживания «прочного регионально-единоверного сотрудничества».
В это же время Турция сделала значимые шаги по развитию контактов с арабскими странами: были отменены визовые режимы с Сирией, Иорданией, Ливаном, Ливией, Тунисом, Марокко. СМИ сразу же окрестили это проектом по созданию «ближневосточного регионального «Шенгена». Довольно активно развивалось гуманитарное сотрудничество с тюркоязычными общинами Центральной Азии, активно открывались посольства Турции в Африке (это 25 посольств на континенте).
Несмотря на стремление к большей самостоятельности внешнеполитического курса правительства, Т.Эрдоган поддерживал высокий уровень отношений с США. Хоть идея евроинтеграции в отношениях с Европой отошла на второй план, становясь все менее популярной в турецком обществе, характер дружественных отношений сохранился.
С Россией наметился явно позитивный сдвиг не только в торгово-экономических отношениях, но и в схожести общеполитической риторики по ряду проблем мирового развития. Именно в 2000-х гг. появилось соглашение между Китаем и Турцией о поддержании международного мира, стабильности и обеспечении устойчивого экономического развития в мире. «Турция – страна-центр» как подход к внешней политике воспринимался в академических и политических кругах Китая положительно, как политика, «обращенная к Востоку (к Азии)». В октябре 2010 г. было объявлено о желании обеих сторон довести турецко-китайские отношения до уровня стратегического партнерства; были достигнуты соглашения о переходе в двусторонней торговле не в долларах, а в национальной валюте. При этом Китай стал третьей страной (после России и Ирана), с которой было заключено подобное соглашение.
Начало второго десятилетия XXI века ознаменовалось ухудшением отношений Турции с соседями по региону. В рамках самостоятельной внешней политики Турция за последние годы значительно испортила отношения с традиционным своим союзником в регионе – Израилем. Поддержка палестинского ХАМАС, инцидент с турецким судном при прорыве израильской блокады в мае 2010 г. значительно охладили отношения между странами. Ряд исследователей считают это не слишком удачной и необдуманной попыткой самоутверждения Турции.
Изменения ситуации на Ближнем Востоке в 2010-е гг., прежде всего так называемая «арабская весна», стали переломным моментом для внешней политики Турции. Бурное и неоднозначное развитие событий в странах, которые захлестнули революции (Ливия, Египет, Тунис), приведшие к свержению режимов, хорошо знакомых и в целом дружественных Анкаре, создали ситуацию. В то же время у неоосманистов появилась реальная возможность не только проявить свою традиционную евроатлантическую приверженность, поддержав политику НАТО и США, но и использовать ситуацию в своих интересах.
За короткий период времени турецкие лидеры радикально поменяли свое отношение к некоторым бывшим союзникам, отвернувшись от давнего союзника Х.Мубарака, поддержав оппозиционные силы, свергшие М.Каддафи. Сделав ставку на поддержку «Братьев-мусульман» в Египте, власти Турции явно просчитались.
Военный переворот, сместивший президента Мухаммеда Мурси в 2013г., практически перечеркнул все расчеты Анкары на использование последствий «арабской весны» в собственных интересах. При этом между государствами возник ряд претензий по неконституционному свержению правительства (со стороны Турции), вмешательству во внутренние дела (со стороны Египта), которые явно негативно отразились на взаимоотношениях государств. При этом, не поддержав переворот в Египте, Анкара явно испортила отношения и с Саудовской Аравией, а с этим государством у нее сложные и значимые отношения в энергетической сфере.
По мнению турецких экспертов, это один из наиболее весомых ударов по внешнеполитическим позициям страны. Вторым, более значимым ударом для турецкого руководства была трансформация «Братьев-мусульман» в Сирии в боевую региональную ячейку «Аль-Каеды».
Постепенно Турция фактически утратила контроль над ситуацией в приграничных районах. Тогдашний президент Турции Абдуллах Гюль еще осенью 2013 г. заявил, что «действующие в Сирии экстремистские группировки стали источником большого беспокойства для наших сил безопасности», потому что «мы, к сожалению, не в состоянии полностью блокировать границу и препятствовать их проникновению на нашу территорию, несмотря на все усилия».
Главное же в данной ситуации, что процесс урегулирования проблем по Сирии прошел фактически без участия турецких властей, традиционных посредников. Турция осталась за бортом этих процессов, что сильно ударило по ее репутации основного переговорщика в Ближневосточном регионе, как и по статусу представителя Запада в мусульманском мире.
Хотелось бы обратить внимание на энергетический фактор, который традиционно в отношении Турции рассматривается как фактор усиления влияния государства в регионе по вполне объективным причинам. Во-первых, экономика Турции растет довольно большими темпами даже для современной экономической ситуации, степень же энергозависимости ее довольно высока – 90%.
При этом Турция является своеобразным транзитным мостом для энергоресурсов из Центральной Азии и Персидского залива в страны Европы, хотя и далеко не единственным. На протяжении нескольких десятилетий правительство Турции прилагает немалые усилия по увеличению своих транзитных возможностей. Совместные азербайджано-турецкие проекты позволили запустить нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, Южно-Кавказский газопровод, которые наглядно свидетельствуют о возможности Турции претендовать на лидирующие позиции в нефтегазовом транзите. Заинтересованность Азербайджана, Туркмении, Казахстана в развитии энергетического сотрудничества с Европой, потенциальные возможности и определенная заинтересованность нефтедобывающих государств Персидского залива явно способствуют этому. Перспективы лидерства Турции в этой сфере отношений очевидны.
В то же время ряд экспертов отмечает, что за последние годы и в этом направлении у Турции наметился ряд проблем с традиционными ближневосточными партнерами. Причины их связывают с излишне амбициозной внешней политикой Т.Эрдогана. Наиболее очевидны изменения в отношениях с Ираком и в энергостратегическом треугольнике Саудовская Аравия-Катар-Турция. Расхождение позиций Анкары и Багдада по ситуации в Сирии значительно осложнили турецко-иракские отношения. Багдад не принимает вмешательство Турции в дела Сирии. На этом фоне турецкие власти стремятся к активным непосредственным политическим и экономическим контактам с Курдским автономным округом в Ираке.
Основная цель этих контактов – ускорение поставок нефти и газа на территорию Турции в обход центральных властей (это быстрее и дешевле, утверждают эксперты). На фоне значительного ухудшения отношений с Саудовской Аравией по ряду внешнеполитических вопросов, упомянутых выше, Анкара сделала ставку на развитие отношений с Катаром в газовом секторе. Это бумерангом отразилось на ухудшении отношений с Б.Асадом, который является союзником шиитского Ирана, вследствие чего раздражает суннитских монархов Персидского залива.
За сравнительно короткий срок правящие круги Турции испортили отношения с бывшими союзниками (Израиль, Ирак, Ливия, Сирия, Египет), в то же время надежных союзников в регионе не приобрели (Катар вряд ли можно считать таковым). Приходится признать, что кардинальные изменения геополитической ситуации на традиционном Ближнем Востоке и в Северной Африке не позволяют правящим кругам Турции реализовать значимую часть новой внешнеполитической концепции – «ноль проблем с соседями».
Руководство страны допустило ряд просчетов, которые негативно отразились на статусе Турции в регионе. На данный момент для развития сотрудничества Арабский Восток для Турции практически закрыт. Страна теряет ряд позиций лидера в регионе. В сложившейся ситуации ей просто необходимо укреплять свои позиции по другим направлениям. Во-первых, это возвращение к углубленному сотрудничеству с Западом. Возможно это и повышение интереса к вступлению Турции в Евросоюз. Во-вторых, развитие и углубление отношений со странами Центральной Азии, и даже Китаем, позволят стране укрепить свои позиции в регионе Большого Ближнего Востока».
Newtimes.az
