Мавр по имени Мушарраф
Президент Пакистана ушел в отставку. 65-летний генерал объявил об этом 18 августа по телевидению. Прежние диктаторы были счастливее в своем деспотизме. Они уходили без помощи медиа-технологов, без публичных объяснений.
Мушаррафу, - таков ритуал теледемократии, - довелось прилюдно говорить о фальши обвинений, и, конечно, громадных личных заслугах в годы отеческого правления. Ему помогли уйти, хотя он долго отнекивался, отступая шаг за шагом в отведенном ему тупике возможностей. Еще 15 августа он отвечал твердым генеральским «нет», напоминал, что избран самим народом на пять лет и, естественно, будет исполнять свои обязанности в интересах страны. На угрозу импичмента реагировал хладнокровно, как военный человек перед сражением: будем отстреливаться. Старый генерал хорошо просчитал численность врагов, но недоучел силу кризиса в экономике, финансовой системе, энергетике. А ведь кризисы тоже рукотворны, как искусственные ливни в Индокитае, сотворенные американцами в 1967-1972 годах.
18 августа в прощальной речи Мушарраф напомнил о достижениях своего 9-летнего правления по развитию страны, строительству дорог, водохранилищ, каналов, мостов. Не преминул отметить работу правительства в области образования, здравоохранения, борьбы с бедностью, в защите прав женщин и религиозных меньшинств, в развитии демократии.
Заявления о развитии, - движении в будущее без мобилизующих целей и оговоренных темпов, - ритуальная тема лидеров третьего мира и Мушарраф не исключение. Судьба генерала довольно типична в Пакистане, в стране с расколотой культурой, альтернативными образами жизни. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить». Это о нем. Он был призван выполнить определенную работу, но он не был первопроходцем. За 60 лет существования Пакистана военные еще трижды восполняли недостаток правопорядка и просто порядка без оглядки на конституционные законы, внедренные еще англичанами. История Пакистана дает ключ к познанию траектории исламских обществ, подвергшихся европейской экспансии.
Исламская Республика Пакистан проектировалась Англией как синтез исламских и европейских ценностей - этакий новодел: либеральное исламское государство. Энтузиастом идеи стал Мухаммед Али Джинна, нареченный именем «Великий лидер» («Каид-и-Азам»), он был одним из творцов теории «двух наций» в Индии — индусов и мусульман. После раздела Индии в 1947 году Джинна стал генерал-губернатором Пакистана - нового доминиона Англии. Он умер в следующем году, не успев пережить разочарования. В 1956 году была принята Конституция уже независимой страны, основанная на парламентаризме английского типа. Проект синтеза европейских и исламских ценностей обнаружил утопичность уже через два года. В октябре 1958 года военные взяли власть и, в июне 1962 года генерал М. Айюб-хан объявил новую конституцию. В ходе своей истории государственное устройство Пакистана тяготело к централизации, к понятному для общества соотношению между принуждением и свободой, но формального отхода от парламентской формы правления к президентской не было.
Модель либерального исламского государства стала полем борьбы западников и исламских консерваторов. Собственно, британская идея ввергла страну в состояние неутихающей холодной войны двух проектов жизни - западного и исламского. В Пакистане есть свои западники в лице главной партии - Пакистанской народной партии - предприниматели и специалисты, выучившиеся в западных университетах. Кроме того, существует партия, возводящая свою родословную к Мухаммеду Джинне - Мусульманская лига. Это либералы, предпочитающие обряжаться в национальные одежды, что-то вроде наших исагамбаровских мусаватистов, хитро подмигивающих Стамбулу и получающих гранты на Западе. Им противостоят партии и общественные структуры исламского фундаментализма, породившие идейно-политическую силу - известный всему миру «Талибан».
Эта ситуация вечной борьбы сделала актуальным вопрос о третьей силе, способной усмирить враждующие стороны. Такой силой стала армия. В Пакистане военные диктаторствовали 32 года из 60-и, всякий раз исполняя роль пожарных при «тушении» очередного кризиса, вызванного противоположностью интересов и культурных ориентаций классов и групп. Армия зарекомендовала себя гарантом внешней безопасности страны, трижды воевавшей с Индией за Кашмир. Армия воспринималась как воплощение порядка, который традиционно воспринимался как синоним социальной справедливости.
Однако армия в таком качестве привлекала внимание и Америки. Американцы понимали: затея прививки демократии к исламскому социуму, мягко говоря, проблематична, но упорствовали и продолжают упорствовать при нынешних романтиках свободы - неоконсерваторах. Как сказала недавно К. Райс: «Международное устройство, отражающее наши ценности - самая надежная гарантия наших долгосрочных национальных интересов, и Америка сохраняет уникальную возможность предопределить подобный исход».
Англоговорящие интеллигенты Пакистана с западными дипломами, придя к власти, ведут себя традиционно. Будучи политическими коррумпантами, они умножают экономическую коррупцию, выстраивают счастливое будущее своих кланов. И тогда приходят военные, чтобы все изменив, сохранить систему в ее внутренних и внешних параметрах: не пустить во власть фундаменталистов и уберечь от притязаний Советского Союза, Китая и прочих врагов Запада.
Однако люди в мундирах не были простыми исполнителями внешней воли. Трудно было назвать таковым генерала Зию-уль-Хака (1977-1988), своевременно разбившегося в самолете после поражения советских войск в Афганистане. Как известно именно в Пакистане находились лагеря моджахедов, воевавших с просоветским режимом Афганистана. Мавр сделал свое дело. В декабре 1984 он провел референдум с одобрением курса на исламизацию. Творчество с такой конкретикой не могло понравиться Вашингтону, но пока шла война с Советами его терпели.
Гибель диктатора ознаменовалась электоральной победой Беназир Бхутто в 1988 году, возглавившей Народную партию после того, как Зия-уль-Хак низложил, а затем повесил ее отца Зульфикара Али Бхутто. Госпожа Беназир, по ее собственным воспоминаниям, «впервые почувствовала вкус демократии» в 16 лет, будучи прилежной ученицей Radcliffe College Гарвардского университета. Либерально-прозападный кабинет Бхутто был устранен уже через два года президентом Гуламом Исхак ханом. Причина в непотизме, коррупции и злоупотреблении властью. В 1993 году она выиграла очередные выборы, чтобы вновь быть отставленной в 1996 году по тем же причинам - бескорыстной любви к большим деньгам, помещаемым в европейские банки, в недвижимость во Франции и Англии. Ее супруг, нынешний глава Народной партии, Асиф Али Зардари, прозванный «мистером десять процентов», отправился в зиндан.
Пакистанская конституция, созданная в 1973 году под бдительным оком военных, предусматривала избрание президента коллегией выборщиков - депутатами законодательных палат всех уровней. Формально парламентская, но, по сути, президентская республика была заточена против известных слабостей гражданских кабинетов Беназир Бхутто и ее вечного соперника - Наваза Шарифа из Мусульманской лиги. Президент мог смещать правительство и распускать парламент, но в 1997 году Наваз Шариф лишил его этого права.
Он также предложил, чтобы установления ислама играли главенствующую роль при интерпретации законов Конституции. Но право трактовки законов Наваз Шариф оставил за правительством, которым он же руководил. Чем кончает в мусульманских странах правительство с девальвированной моралью, но с протоколами об избрании, - власть политиков, приученных к мысли о скоротечности управленческого бытия? Обвинениями в коррупции, непотизме и злоупотреблении властью.
В 1999 году, в ситуации кризиса доверия, Шариф заподозрил, что генерал Мушарраф планирует захватить власть, и поспешил его упредить. 11 октября 1999 года, когда командующий армией возвращался из-за рубежа, премьер объявил о его отставке и запретил его самолету садиться в Пакистане. Реакция военных оказалась весьма оперативной: Мушарраф прервал свой визит в Шри-Ланку и 12 октября 1999 года возглавил бескровный переворот. Незадачливый премьер угодил за решетку.
После переворота был учрежден новый государственный орган - Национальный совет безопасности, призванный консультировать Мушаррафа по вопросам исламской идеологии и национальной безопасности. Новый правитель, по традиции обещал покончить с коррупцией. 20 июня 2001 года он стал президентом Пакистана, сохранив за собой посты главы исполнительной власти и вооруженных сил.
Поначалу американцы Мушаррафа не восприняли, по крайней мере, публично. Но затем было 11 сентября 2001 года, обрушение башен близнецов, грозящее символическим обрушением американского престижа.
К этому времени влияние исламистов в пакистанской армии, разведке и правительстве сильно выросло. Официальный Исламабад поддерживал талибов в Афганистане, в стране неуклонно росла численность мечетей и медресе, проповедующих необходимость исламского государства с шариатским правопорядком.
Но после 11 сентября Мушарраф принял решение, счастливо продлившее его властвование. В Вашингтоне по достоинству оценили поступок генерала, ведь в армии были недовольные его поворотом. Они сомневались в том, что США сохранят свое присутствие, а цена морального отступничества была весьма высока. Им предстояло стрелять в союзников - талибов в Афганистане. Американцы помогли военным снять моральное напряжение, публично предложив деньги, в общей сложности - 10 млрд долларов. Общая сумма с учетом секретной помощи была намного выше. Больше половины суммы пошло, естественно, военным. Далее Вашингтон через подконтрольные международные финансовые институты облегчил долговое бремя Пакистана. Американцы, ныне придирчивые к иранцам, забыли о ядерном оружии Пакистана и назвали его «наиболее важным союзником США вне НАТО».
В результате сотрудничества были уничтожены или захвачены в плен в 2002-2005 годах некоторые лидеры «Аль-Каиды». Подверглись запрету структуры воинствующих исламистов, после выступления Мушаррафа с осуждением религиозного экстремизма и терроризма полиция закрыла сотни штаб-квартир исламистских организаций по всей стране и задержала более 2 тысяч их активистов и функционеров. Под следствием или домашним арестом оказались многие признанные лидеры политического ислама.
Но спустя малое время арестованные были выпущены. Эксперты объяснили эту мягкость тем, что генералитет Мушаррафа составляли люди, начинавшие офицерскую карьеру в разгар исламизации, проводившейся на рубеже 70-х - 80-х годов Зия-уль-Хаком.
По мере роста неудач афганской операции все больше наблюдателей, стали сомневаться в том, что Пакистан достаточно помогает силам США и коалиции в Афганистане. Афганцы давно обвиняют Пакистан в предоставлении убежища бойцам движения «Талибан». Об этом заговорили и командующие силами НАТО и США. Стали подозревать, что армия и спецслужбы Мушаррафа сохранили связи с исламистскими партиями Пакистана.
Так вызрели решения 1) потребовать от Мушаррафа напрячь усилия в войне с терроризмом и 2) осуществить в стране «переход к демократическому правлению». Иными словами, заставить Мушаррафа лучше воевать, одновременно, мобилизуя Беназир Бхутто на борьбу с ним.
В 2006 году Мушарраф и его генералитет идут на обострение отношений с Америкой. Внешним поводом послужило то, что Дж. Буш провел в Исламабаде меньше времени, чем до того в Индии – стране, являющейся главной соперницей Пакистана. В Индии Буш заключил с индийцами пакт о ядерном сотрудничестве, не предложив его Исламабаду. Более того Буш отчитал Мушаррафа за недостаток рвения в том, чтобы пресечь вылазки боевиков из Пакистана в Афганистан.
Руководство НАТО жаловалось: пакистанская армия бездействует, пока сотни талибов проникают в Афганистан и убивают натовских солдат. Пакистанские власти заявляли, что не знают, где находятся вожди Талибана. Мушарраф позволил себе прекратить дело в отношении Абдула Кадир Хана - ученого-атомщика. Он был арестован в 2004 году по обвинению в нарушении режима нераспространения ядерного оружия. Мушарраф это сделал в тот момент, когда Вашингтон обратился к с просьбой допросить ученого, подозревая его в том, что он передал Ирану технологию создания ядерного оружия. Кроме того, Исламабад отклонил возражения США против плана строительства газопровода стоимостью в 7,2 млрд долларов из Ирана через Пакистан в Индию.
В довершение к сказанному Мушарраф придал напряжению идеологический окрас. «Нереально ожидать, - сказал он, - что Пакистан скопирует западную форму демократии, права человека и гражданские свободы. Западу потребовались столетия, чтобы достичь того, что он имеет сегодня, а он хочет, чтобы Пакистан стал таким же за считанные годы. Пакистан будет демократическим, но пойдет своим путем».
Остальное было делом политических технологов, умело направлявших своих агентов влияния - старые испытанные кадры Народной партии и Мусульманской лиги. Мушарраф стал сдавать позиции под сильнейшим прессингом извне и изнутри страны. Парламентские выборы в феврале этого года показали, что старые враги генерала - Асиф Зардари и Наваз Шариф запустят процедуру импичмента. Но Мушарраф все еще верил в свою неуязвимость. Он не хотел думать, что американцы его сдадут, ведь он имел заслуги в борьбе с терроризмом. К тому же в стране усиливается радикальный исламизм.
В последние дни перед отставкой Мушарраф тщетно пытался дозвониться до Буша, но тот приказал отвечать: «Джорджа нет дома». Генерал окончательно сдался, когда узнал, что армия защищать его не станет.
Мушарраф не понял нескольких вещей. Американцы не любят: 1) неудачников, 2) неудачников из «своих сукиных сынов», 3) неудачников «сукиных сынов», дерзнувших показать свой норов. В странах третьего мира по-иному не бывает.
Талят Алигейдар
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Редакция не несет ответственности за позицию автора
