Сергей Маркедонов: «У Азербайджана внешняя политика не строилась и не строится на жесткой конфронтационной основе»
Сегодняшний визит президента Азербайджана Ильхама Алиева в Москву имеет особое значение в истории двусторонних российско-азербайджанских отношений. Это – визит лидера кавказского государства после «пятидневной войны» и признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. Руководителям двух стран предстоит ответить на целый ряд фундаментальных вопросов, имеющих значение для безопасности не только этого региона, но и всей Евразии.
Станет ли столь чувствительный для Азербайджана момент, как признание независимости двух бывших грузинских автономий (при том, что само прикаспийское государство испытывает вызов со стороны непризнанного Нагорного Карабаха) камнем преткновения в развитии стратегического партнерства, о котором Дмитрий Медведев говорил во время своего летнего визита в Баку? Насколько Азербайджан и Россия готовы продвинуться к пониманию мотивов друг друга на карабахском направлении? Естественно, Ильхама Алиева интересует, и какова будет позиция Москвы в предстоящих президентских выборах в Азербайджане? Российская поддержка во время парламентской кампании 2005 года была высоко оценена командой азербайджанского президента.
Смогут ли Москва и Баку отстраниться от прямой привязки «грузинского вопроса» ко всему контексту двусторонних отношений? Умение находить общие точки после «холодных» периодов Азербайджан и Россия демонстрировали не единожды. Так было, например, в начале 2000-х (первый визит Владимира Путина в Баку), когда два государства сумели преодолеть отчуждение начала – середины 1990-х.
События «горячего августа» изменили весь геополитический ландшафт Большого Кавказа. На территории бывшего Советского Союза впервые с момента его распада появились частично признанные образования. С одной стороны, это создает определенный прецедент, а с другой - показывает, что силовое разрешение проблем территориальной целостности любого государства чревато значительными издержками, а то и окончательной потерей «мятежных регионов». В этой связи многие соседи России задаются вопросом: «Станет ли Москва распространять прецедент Абхазии и Южной Осетии на другие непризнанные образования?» Конечно же, Азербайджан чрезвычайно волнует позиция России по нагорно-карабахскому урегулированию.
Напомним, что позицию официального Баку по событиям вокруг Южной Осетии отличала чрезвычайная осторожность. Заявление МИД Азербайджана от 8 августа 2008 года в поддержку территориальной целостности Грузии (одобренное грузинскими дипломатами) содержало общие фразы («о соответствии грузинской операции «международному праву») и не получило дальнейшего развития. На митинге в Тбилиси 12 августа были представлены пять лидеров государств, проявивших свою солидарность с Грузией. Там были руководители трех стран Балтии, Польши и Украины, но там не было Ильхама Алиева, главы государства, которое меньше чем за месяц до того Саакашвили называл «гарантом независимости». Баку предпочел осторожность, учитывая заинтересованность в сохранении стабильных отношений с РФ.
Азербайджан не вышел из СНГ и не сделал (как команда украинского президента Виктора Ющенко) антироссийскую риторику своим фирменным стилем. Даже визит вице-президента США Ричарда Чейни в Азербайджан в начале сентября не изменил подходов официального Баку.
У Азербайджана, в отличие от Грузии, внешняя политика не строилась и не строится на жесткой конфронтационной основе. С одной стороны Азербайджан не является членом ОДКБ и ЕвраЗЭС, но входит в ГУАМ, довольно часто критикует российскую политику за «проармянские перекосы». С другой стороны, в Баку рассматривают Россию, как противовес Западу (у которого с Азербайджаном, в отличие от Грузии, не столь однозначные отношения). Азербайджан также опасается быть вовлеченным в «иранскую игру», в которой ему суждена роль взлетно-посадочной полосы или же территории «ответного удара Тегерана». Отсюда и стремление ценить пусть и порой не простые, но в целом дружественные отношения с РФ.
Этой ситуацией пытается воспользоваться оппозиция. Лидер партии «Мусават» Иса Гамбар (получивший второе место на прошлых президентских выборах) считает реакцию официального Баку на события в Южной Осетии неадекватной. Но каковы сегодня ресурсы Исы Гамбара или других оппозиционеров (Эльдара Намазова или Али Керемли) для того, чтобы корректировать позиции президентской команды? Риторический вопрос. Какими бы они ни были, Москва заинтересована в сохранении алиевского курса, а значит, поддержка нынешнего президента Азербайджана Россией обеспечена. И это, безусловно, создает позитивный фон двусторонних отношений.
Заметим также, что в случае повторения силового сценария в Нагорном Карабахе Баку получил бы гораздо более жесткую реакцию со стороны Запада. Здесь можно было бы говорить о консолидированном мнении США, России, ведущих стран ЕС (особенно учитывая роль армянского лобби с его мощными медиа-ресурсами). После неудачного «цхинвальского похода» Саакашвили официальные представители Азербайджана гораздо реже, чем раньше, стали выступать с заявлениями о возможном силовом возвращении контроля над Карабахом.
Одновременно российские дипломаты и политики стремятся к тому, чтобы продемонстрировать: признание Абхазии и Южной Осетии – это конкретная реакция на определенную совокупность военно-политических обстоятельств. Там, где сохраняется возможность для урегулирования конфликта (хотя бы гипотетическая), российская дипломатия готова к переговорам, посредничеству, обсуждению всего спектра миротворческого процесса. В этой связи активизация российской дипломатии в Карабахе (а также Приднестровье) будет призвана доказать, что Москва вовсе не стремится к «возрождению Советского Союза» (как это в последнее время утверждают некоторые американские и европейские политики и эксперты).
Сергей Маркедонов, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
