ВНЕ ПОЛИТИКИ: Ганира Пашаева /ФОТО/

Эксклюзивное интервью 1news.az с депутатом Милли Меджлиса Ганирой Пашаевой в рамках новой рубрики «ВНЕ ПОЛИТИКИ»

В отличие от многих политиков, она радушно пригласила меня в дом. При входе в глаза мне бросились сувениры, олицетворяющие исторические памятники тюркоязычных народов и флаги тюркских государств. В дальнейшем я узнала, что Ганира ханум устроила у себя дома своего рода мини-музей истории Азербайджана: здесь были и азербайджанские ковры, и бубен видного представителя отечественного музыкального искусства Арифа Бабаева, тар Рамиза Гулиева, саз семьи ашуга Азафлы и другие ценные экспонаты, достаточные для формирования определенного мнения об обитателях этого дома.

- Интерес к журналистике у меня возник уже в детстве. Помню, в 5-м классе учитель биологии спрашивал у нас, кем мы будем, когда вырастем. Большинство девочек отвечали, что хотят стать врачами, а мальчиков – юристами; я же ответила, что хочу быть журналистом. Учитель долго смотрел на меня, а потом заметил: «Нет, ты будешь врачом». Он был знаком с нашей семьей, поскольку моя мама тоже была учительницей, а отец работал школьным директором. Ему было известно, что мама очень хотела, чтобы я стала врачом. Дело в том, что моя бабушка по матери хотела видеть свою дочь врачом, а когда эта мечта не осуществилась, и бабушка, и мама обратили ее на меня. В общем, слова того учителя мне не понравились, и в знак протеста я не подготовилась к его следующему уроку – своего рода бойкот по-детски (смеется). Учитель сообщил об этом папе, и тот по возвращении домой позвал меня, долго смотрел мне в лицо, а потом сказал, что это последний бойкот. После того дня я учила биологию так же, как все остальные предметы. К журналистике же я всегда испытывала тягу. В школе была главным редактором стенгазеты, а такими популярными школьными «должностями», как староста, пионервожатый, нисколько не интересовалась. Стенгазетой занималась увлеченно, внизу выводила крупными буквами «главный редактор Ганира Пашаева». И спустя годы после того, как я окончила школу, ту газету со стены не снимали.

- И, тем не менее, вы поступили на медицинскую специальность.

- В детстве я ходила в школу с мамой. По сути, я выросла в школе. Мама была учительницей химии, так что я много времени проводила в химической лаборатории – играла с колбами, наблюдала за анализами и постепенно в совершенстве выучила их. Мне там было интересно. В первый класс пошла в 5 лет – для того времени это было очень рано. Учась в школе, участвовала в химических олимпиадах. Многие ученики мамы учились в университетах, некоторые взяли тему, и мама всячески помогала им. Ежедневно у нас дома бывало человек по десять, а то и пятнадцать. Под влиянием такой обстановки я, при всей своей любви к истории и литературе, увлечении журналистикой, последовала данному маме обещанию и стала готовиться к медицинской стезе. Хотя документы в мединститут я сдала больше под влиянием серьезного заболевания отца незадолго до того, как я окончила школу. Говорили даже, что у него возможен рак. Учитывая, что поступить в мединститут без «тапша» было проблематично, все родные и знакомые уговаривали отца, чтобы я не сдавала туда документы, опасаясь, что моя неудача плохо повлияет на его состояние. В этот период у нас с папой был разговор на эту тему. Я тогда подумала, что должна во что бы то ни стало поступить, если не подам документы, все решат, что побоялась срезаться, а если срежусь, это станет для отца двойным ударом. Я мобилизовала все силы и в 16 лет собственными силами поступила в мединститут – редчайший случай. Это я сделала ради отца, самого близкого друга в моей жизни (печально умолкает). В дальнейшем, часто встречая в библиотеках студентов-журналистов, испытывала зависть, и своим товарищам часто говорила, что буду журналистом. На втором курсе пошла на телевидение и заявила о своем желании работать журналистом, но мне сказали, что это невозможно, так как занятия у нас заканчивались в пять вечера. Из-за этого я начала работать после четвертого курса.

- Почему же все-таки вас, выросшую в школьной химической лаборатории и игравшую колбами, притягивала именно журналистика?

- Отчасти это наследственное: отец мой был филолог, литературовед. Дядя - Газанфар Пашаев - тоже филолог. Литературная среда оказала сильное влияние на мое формирование – у нас часто гостили видные писатели, поэты, филологи, как ныне покойные, так и здравствующие. Порой такие собрания, начавшись вечером, продолжались до шести утра. Иногда на такие собрания приглашались известные ашуги. Как бы там ни было, журналистика занимает для меня особое место. Ребенком писала много рассказов и стихов – наверное, под влиянием чтения. У нас дома была обширнейшая библиотека. В детстве мы читали Достоевского, Гюго, и родители часто заговаривали с нами о прочитанном, расспрашивали о нашем мнении, впечатлениях. Иногда отец, расспросив нас о той или иной книге, замечал: тебе придется прочесть это еще раз лет в 16. Будучи активистом общественной жизни района, он находил время и организовывал в школе драмкружки, на которых ставились «Вагиф», «Мертвецы». В эти кружки привлекали самых успевающих, с которыми эти произведения дискутировались. Я тоже там присутствовала.

- А вы тоже играли?

- (смеется) Помню, как-то я задержала спектакль дней на 15-20, настаивая, что пьяного Искендера должна сыграть только я. Меня убеждали, что я ведь не мальчик, но я и слышать ничего не хотела, твердила свое.

- Удалось ли тебе сыграть этот образ?

- Да, хотя сейчас это кажется очень смешным. Отец чрезвычайно внимательно относился к исполнению ролей в этих кружках. Некоторые из тех, кто играли в этих кружках, сегодня работают в театрах. Одной из таких учениц моего отца была Афет ханум из театра «ЙУГ». Многие наши близкие родственники жили в Баку, и отец, отправляясь в город, часто брал меня с собой, и на протяжении всего 420-километрового пути, то есть 6 часов кряду я должна была декламировать стихи – разумеется, запрещалось повторять одно и то же дважды. По приезде в Баку я декламировала и на собраниях у Газанфар муаллима, и все, кто меня там видел, говорил, что эта девчонка будет журналисткой. Я стала журналистом не ради кого-то, как иногда бывает.

- Кто был в детстве вашим идеалом?

- В пятом классе я очень серьезно решила, что когда вырасту, буду шахматистом. Мы вообще неплохо играли в шахматы, и гости из Баку нередко поражались такой игре малых детей. В то время была такая знаменитая грузинская шахматистка Нино Гаприндашвили, чемпион мира, и я попала под ее очарование. Ходила на шахматные турниры. Когда же встал вопрос об учебе в шахматной школе, мама воспротивилась. И я постепенно остыла к шахматам, хотя и сейчас могу сыграть. В журналистике же я под такого рода влияние не попадала. Между прочим, многие мои учителя отговаривали меня от медицины. Учитель истории сказал: если ты пойдешь во врачи, значит, у вас заправляет мать. Учитель литературы попросил меня купить ему какую-нибудь хорошую книгу, а когда я сделала это, - в это время я сдала документы в мединститут - он сказал: запомни, ты совершаешь самую большую в жизни ошибку, лучше ступай и тайком сдай документы на журналистику. Но я не могла это сделать, ведь дала слово отцу.

- Как же восприняли дома ваш приход в журналистику?

- Когда я пошла работать на телевидение, дома об этом никому не сказала – боялась опростоволоситься, если не получится. Однажды утром, когда в передаче «Сабах» (утро) должен был пойти подготовленный мной сюжет, я попросила отца задержаться минут на пять, прежде чем пойдет на работу. Он как-то совсем е удивился, посмотрел сюжет, после чего сказал мне - иди и продолжай. Спустя некоторое время я рассказала маме – опять никакого недовольства. Мне поставили лишь условие не бросать учебу в мединституте. Так я и окончила учебу, торжественно вручила маме диплом, а потом еще проучилась на факультете международного права БГУ.

Здесь мать Ганиры Техран ханум замечает, что в семье их никогда не было запретов и ограничения на выбор детей, и она не возражала против занятия дочери журналистикой, будучи уверена, что ей удастся утвердиться в этой области.

Затем Ганира ханум рассказывает об отходе от журналистики в момент самоутверждения в любимой профессии:

- Причин этого было много. Решение я приняла не после долгих раздумий, оно сложилось за считанные дни. Я ушла с телевидения, ушла из журналистики вообще. Причиной не стало желание покинуть журналистику. Но, тем не менее, я считаю, что поступила тогда правильно, хотя в то время отнюдь не была уверена в этом. Я уже достаточно долго занималась любимым делом, утвердилась, к тому же оно давало мне заработок. Но прошло месяца 3-4, и я убедилась в правильности и своевременности своего шага. Я отошла от журналистики функционально, но душой осталась в ней. Будь у меня время, писала бы колонки. Недавно написала статью о Лютфи Заде.

- Занимаетесь спортом?

- Вообще предпочитаю интеллектуальные виды спорта. Умею плавать и заплываю до последнего значка. У меня натура несколько авантюрная, мне нравится в любом деле идти до конца, не считаясь с риском. Люблю играть в теннис, но на регулярные занятия нет времени.

Техран ханум замечает, что упорство в достижении цели и трудолюбие у Ганиры с детства, они помогали ей добиваться успехов. Мое внимание привлекли музыкальные инструменты; выяснилось, что некоторые из них принадлежали видным музыкантам. Любимое пианино Ганиры, как рассказала наша собеседница, было куплено ее покойным отцом без раздумий на последние деньги, когда девочка пошла в музыкальную школу.

- Поэтому это пианино для меня имеет особую ценность. Когда я пошла в музыкальную школу, потребовалось пианино для домашних занятий. Помню, мама сказала отцу, что приближается зима, надо бы сделать запасы, но тот ответил: раз моя дочь хочет учиться, я должен купить ей пианино. Это пианино олицетворяет для меня принцип: отцы должны отдать последнюю копейку ради учебы дочерей.

- Сколько же времени у вас это пианино?

Техран ханум на это отвечает, что пианино купили, когда Ганира училась в 4-м классе. Моя собеседница признает, что не очень любит играть на пианино, хотя в музыкальной школе занималась в классе пианино:

- Среди музыкальных инструментов я больше люблю саз, хотя и не умею хорошо играть на нем. Я благодарна родителям за то, что дали мне музыкальное образование, – благодаря этому у меня есть какой-то музыкальный вкус, я знаю Баха, Бетховена, Моцарта, Шопена и других классиков, могу беседовать о музыке. Из наших Кара Караев, Фикрет Амиров – узнав этих классиков, невозможно воспринимать примитивную музыку. Отец очень любил саз – этот инструмент занимал в нашей семье особое место (выясняется, что один из висящих на стене сазов принадлежит семье ашуга Азафлы, а другой – мастеру игры на этом инструменте Рамизу Гулиеву; здесь же бубен мастера мугама Арифа Бабаева. На стене привлекает внимание тебризский ковер с изображением событий из жизни Карабахского ханства. Тут же узнаем, что в комнате имеются образцы газахской, иреванской, карабахской ковродельческих школ). В детстве я могла наблюдать многих корифеев ашугского искусства у нас дома. В нашем доме почетное место принадлежало сазу, а также Шахрияру, чей портрет всегда висел на стене. Отец ценил этого поэта наряду с великими классиками. Мы все с детства наизусть знали поэму «Привет Гейдарбабе».

- Как вы относитесь к кухне? Когда в последний раз бывали там?

- На кухне бываю каждый день. Для меня кухня – место, где человек удовлетворяет свои насущные потребности. Конечно, мне некогда проводить там несколько часов, принимать и провожать гостей, но я стараюсь принимать гостей именно дома, угощая их по большей части чаем. При необходимости мама, спасибо ей, выручает меня, помогая принять гостей. Хотя я и сама умею готовить. Любимые мои кушанья с детства - капустная долма, довга и хинкал. И еще картофель – это, наверное, связано с нашим регионом.

В.Г.