Фирдоуси Атакишиев: «Телевидение делает актера популярным, раскованным, но к мастерству ведет лишь театр»
Эксклюзивное интервью 1news.az с заслуженным артистом Азербайджана Фирдоуси Атакишиевым
Охотно соглашаясь на встречу, актер Русского драматического театра имени Самеда Вургуна, заслуженный артист Азербайджана Фирдоуси Атакишиев не скрывал, что ограничен во времени. Он имеет «свою» программу на одном из телевизионных каналов, его часто приглашают ведущим на многие, в основном транслируемые в эфир концерты и другие мероприятия, к чему непременно приходится ответственно готовиться, а потому живет он, как говорится, в условиях довольно-таки жесткого графика.
- Вчера в РДТ состоялся сбор труппы – своего рода праздник встречи после отпуска, - с улыбкой сказал актер, встречая меня в проходной театра, будто объясняя причину своей «торопливости», - а я в самый интересный момент вынужден был убежать на репетицию на в TВ. Знаете, вопреки бытующему мнению, что за кулисами все заядлые враги и недоброжелатели, труппа - это коллектив единомышленников, это успевшие соскучиться и по работе, и друг по другу люди, которым хочется поделиться накопленными за лето впечатлениями,. В тот день и я ощущал себя частью этого организма, и потому необходимость уйти причинила какой-то дискомфорт. Но сегодня… Как видите, я к вашим услугам…
- Хотите сказать, что востребованность, популярность требуют жертв и напрягают…
- Боже упаси! Я всей душой люблю дело, которым занимаюсь. А загруженность… Она дисциплинирует, мобилизует, не говоря уже о том, что приносит удовлетворение.
- Надеюсь, сегодня обо всем этом и поговорим обстоятельно…
- Я постараюсь…
- Кем вы себя ощущаете - театральным актером, шоуменом или телеведущим?
- Актером, конечно!
- При том, что почти ежедневно ваше красивое лицо мелькает на экранах разных каналов, что многим полюбились ваши манеры, стиль поведения, голос, тон, прекрасный азербайджанский язык?
- Ой, не смущайте, пожалуйста.
- Ну что значит, не смущайте – вы ведь для того и показываетесь на публике, чтобы демонстрировать все это…
- Надеюсь, вы шутите…
- Только в определенной мере! Не спроста же юноша, окончивший среднюю школу, устремился в институт искусств с немаленьким конкурсом, куда мэтры принимали только самых готовых демонстрировать себя.
- Но что-то они нашли «в нем», если в вашей тональности оценивать историю моего прихода в профессию?
- Не обижайтесь! Много лет наблюдая за вашим восхождением на театре, я искренне радуюсь тому, что вы не стоите на месте, что, переиграв много разноплановых ролей, стали заметной фигурой в лучших спектаклях. Но где-то остается осадок сомнений, когда вижу эдакое, скажем, «раздвоение»…Как все-таки актер серьезного достойного театра уживается со своей ролью на экране телевидения?
- Поймите меня правильно: на ТВ я пришел очень рано – практически параллельно с театром, и оно – один из полноправных видов моей творческой жизни.
- Большая честь! Так вас сразу туда и приняли?
- Нет, все получилось иначе… В годы учебы в институте у нас была очень активная группа – подготовленные вместе с педагогами спектакли мы показывали на разных сценических площадках и часто выезжали для этого в районы республики. То, как нас принимали тосковавшие по театру в те годы зрители, вдохновляло, мы расширяли репертуар, входили во вкус. Иногда с нами ездили и молодые журналисты. И вот когда самые смелые из них на волне открывшихся идеологических и экономических свобод решили создать одну из первых в Азербайджане независимых телестудий – ANS, мы стали участниками ее передач.
- Это была практика?
- Это была и практика, и свобода самовыражения!
- Но и ответственность?
- Безусловно! По молодости, нам казалось, что мы сами знаем, что следует делать – благо свобода была полная, и это в большой степени было правдой: новый канал сразу заметили и полюбили.
- А отсутствие специальных знаний не смущало?
- Почему же отсутствие? У нас было мало житейского опыта, но знания… Нам повезло с преподавателями вообще, а того, что я получил при общении с руководителем курса – режиссером-педагогом, профессором Насиром Садыхзаде, уже тогда на многое хватало.
- Хватало на что?
- Чтобы понять, что учиться надо всю жизнь! Пусть интуитивно, но мы искали тропиночки, ведущие к зрителям. Путем проб и ошибок в новых условиях (заметьте!) шли к намеченной цели и постепенно завоевали их интерес. Представьте, что в год поступления в театр (сезон 1992/93- го) я на телевидении уже получил собственную авторскую передачу!
- Да, доверие не шуточное! И каково было столь популярному благодаря голубому экрану юноше оказаться в роли начинающего, почти стажера в маститом коллективе РДТ с его корифеями и кумирами?
- Не ждите историй о том, как бедного юношу в театре не замечали, держали в черном теле и т.д. Ничего такого не было! Меня приняли самым радушным образом и никаких мук от невнимания к моей персоне испытывать не пришлось.
- Ввели на роли в детских сказках?
- Вы считаете, что это нечто вроде «ссылки»? Напрасно! И вовсе не потому, что в принципе «играть для детей надо так же, как и для взрослых, только лучше». Герои сказок отличаются своими характерными чертами, и актер, вслед за режиссером проявляет много изобретательности, чтобы выпукло показать персонажей во многих их проявлениях. Наверняка, по себе знаете, как многое запоминается на всю жизнь из того, что мы в детстве узнали из сказок, что слышали и видели в театре.
- Знаю! В сказках (подчас больше, чем в классической драматургии) многое построено на житейской мудрости, а это очень серьезно и совсем не плоско…
- Вот и мне участие в спектаклях-сказках придавало известную раскованность, а о такой заинтересованности зала, какую встречаешь, показывая их детям, можно только мечтать.
- Говорят, вы рано ступили и на преподавательскую стезю…
- Все-то вы знаете…
- Земля слухом полнится!
- В 1995 году руководитель Европейского лицея, школы, которая была задумана как среднее учебное заведение новейшего типа, пригласил меня и ныне народного артиста Азербайджана Сафу Мирзагасанова вести там курс ораторского искусства для старшеклассников. Сафу - в русском секторе, меня – в азербайджанском. Ни программы тогда не было, ни разработанной методики.
- И опять карт – бланш…
- Поверьте, это прекрасное состояние… Я делал то, что умел, а дети мне поверили. В лицее вообще старались привить учащимся потребность размышлять обо всем, вплоть до психологии собственного поведения. Мы работали над тем, что я усвоил в институте, - над речью, риторикой, сценическим движением, а еще как бы со стороны ребята изучали психологию поступков - и собственных, и персонажей, в роль которых, скажем так, вживались.
Трудно перечислить, что усваивалось таким образом - культура речи и общения, готовность следить за собой со стороны и, конечно, потребность много читать вообще и о том, чем мы занимались, в частности.
- Со временем от этого курса лицей отказался, и ваш опыт остался невостребованным?
- Представьте себе, что нет! Уже много лет меня приглашают в качестве репетитора абитуриенты, которые решили поступить в университет искусств и готовятся к конкурсным прослушиваниям… Говорят, получается.
- Здорово! Но когда же мы поговорим о вас в театре?
- А разве все это не обо мне и театре? Предшествующие выходу на публику стимулы для поисков актер получает в виде импульсов, сопровождающих его по жизни постоянно, где бы он ни находился и чем бы ни занимался. Это как некая возможность каждодневной проверки на профессионализм и ответственность.
- Возможность или потребность?
- И то, и другое.
- Как испытание успехом?
- Возможно!
- Можно сказать, что потребность совершенствоваться (кстати, по мере спроса на тебя) более всего вырабатывает театр?
- Безусловно!!!
- Первая роль в РДТ - помните ее?
- Помню! Это эпизод в спектакле «Тахмина и Заур». Потом комивояжер в постановке «Лето и дым»…Первой большой работой стала роль старшего сына в замечательном спектакле «Брак по-итальянски» (или «Фелумена Мартурано») с Людмилой Духовной и Мурадом Ягизаровым в главных ролях. Получил большое удовольствие.
- РДТ очень активный и плодотворный театр – по 6 – 8 постановок в сезон! Даже названия поставленных за прошедшие после установления независимости в Азербайджане 18 лет не упомнишь, а тем более имен ваших персонажей…
- Я помню все – это вехи моей актерской биографии. Знаете, РДТ в годы моего прихода туда работал на износ, чтобы в самые кризисные годы вернуть зрителей в зал. Заботясь о выборе пьес, о форме подачи материала, способного (чаще в комедийной форме) говорить о серьезных вещах и вечных общечеловеческих истинах, его руководители старательно формировал и имидж «молодой поросли» лицедеев, имена которых поначалу ничего не говорили составлявшим костяк его «поклонников». Учрежденный тогда приз зрительских симпатий, шутливо названный «Апофигей» (ироничное сочетание слов «апофеоз» и «фига») много значил для нас. В 1996-м я вошел в десятку актеров, которых зрители назвали лучшими в сезоне, а в 1997-м получил заветную статуэтку.
- В торжественной обстановке, под музыку и… со слезами на глазах…Я сама видела вашу реакцию на эту победу и запомнила ее. Прекрасные воспоминания…
- Они со мной навсегда. Как и сыгранные роли в десятках спектаклей.
- Назовем некоторые?
- С удовольствием! «Здравствуйте, я ваш дядя!», «Утешитель вдов», «Опасный поворот», «Сцены для ненормальных со зрителями», «Грешные истории», «Русское шоу в Сингапуре», «Визирь Ленкоранского ханства», «Что угодно» (или 12-я ночь» по Шекспиру…
- А самая любимая роль?
- Самые любимые те, что «делаются» на сопротивление…
- Это как?
- Когда персонаж по характеру совсем не похож на самого актера.
- Например?
- Из последних очень люблю играть Стенли Ковальского в поставленном режиссером Ираной Тагизаде спектакле «Трамвай «Желание» по пьесе Теннеси Уильямса.
- Вот уж не думала, что вам нравится играть отрицательных героев!
- Для меня Стенли Ковальский – вовсе не отрицательный герой.
- А кого вы играете в спектакле «Трамвай «Желание»?
- Отвечу с удовольствием. Стенли Ковальский – по-моему, собирательный образ эмигранта, и, «делая» его, я получил огромное удовольствие. Знаете, я никогда не претендовал на роль Гамлета, Ромео или других знаменитых героев, но Стенли Ковальский, как оказалось, на определенном этапе воспринял как роль своей мечты, как подарок судьбы.
- Интересно!
- Тут мне понадобилось много «красок», чтобы во всей полноте показать этого не выдающегося и вместе с тем полнокровного человека, у которого немало причин быть эгоистичным, недобрым и даже способным сотворить непоправимое зло.
С одной стороны, гостеприимный, щедрый человек, которому трудно избавиться от комплекса неполноценности рядом с женой-аристократкой, представительницей знатного рода, а с другой… Поляк, дослужившийся до сержанта, добившийся права именоваться истинным гражданином США и рьяно защищающий обретенную «территорию»…
Я исхожу из уверенности, что абсолютно отрицательных или абсолютно положительных героев в жизни и в театре не бывает, и даже у Ковальского, вроде бы, есть причины быть недобрым для «непутевой», как он считает, Бланш Дюбуа - сестры своей горячо любимой жены.
Внешне, на первый взгляд он очень злой человек, и мне было приятно как-то раз услышать из зала реплику: «Вот сволочь!» - значит, мой персонаж убедителен. Но главное было сделать образ выпуклым и не однозначным.
- Это богатый повод для режиссера и актера почувствовать удовольствие от проникновения в подобный, далеко не часто встречающийся, скажем так, не плоский драматургический материал, как и свидетельство их состоятельности. Тем более, когда такую роль с достоинством осиливает внешне умиротворенный актер, что, кстати, видно по вашему имиджу на телевидении.. Вы и в самом деле по жизни не конфликтный человек?
- Абсолютно! Если вы имеете в виду мой имидж, когда выступаю в качестве ведущего, то у этого формата есть свои неписанные правила. Мне довелось вести многие изначально «солидные» праздничные концерты, программы Дней культуры Азербайджана в Москве, Санкт-Петербурге, Белоруссии, Таджикистане, Молдове, Екатеринбурге… Что еще, кроме известной степенности, официальности требуется от ведущего подобных помпезных мероприятий?
- Обаяние!
- Если приглашают, значит, находят, что и с этим порядок…
- Что верно, то верно. Но на собственной программе, в частности, на той, что много лет идет под названием «Ири планда» («Крупным планом»), я бы кое-что изменила.
- Подскажите, буду благодарен.
- Вот как вы обычно начинаете разговор с собеседником?
- Я спрашиваю его, как он поживает…
- Чтобы этим подчеркнуть импровизационный характер встречи и полную свободу приглашенного?
- Конечно!
- Так поступают многие журналисты печатных изданий – приглашая на «имя», они часто рискуют подготовить материал обо всем и не о чем.
Поверьте моему опыту, любая встреча в свете рампы в принципе должна быть посвящена конкретной теме с заранее подготовленным планом, а на телевидении – с богатым иллюстративным видео рядом.
- Я и сам знаю, что без этого передачи получаются неоправданно длинными, нередко скучными и… бесполезными, а потому и на стадии выбора героев учитываю такие основополагающие принципы. Может быть, заметили, что иногда использую иронию. По-моему, она очень помогает с легкостью говорить о необычных вещах, рождает доверительность, смягчает острые углы – согласны?
- Вполне. Я рассуждаю так: если уж реклама, и та несет определенную информацию, то встречи, составляющие суть телевизионного общения с обществом, должны быть источником жадно впитываемых зрителями знаний. Хочется, чтобы они сверкали светом озарений и все новых открытий для каждого из нас, особенно для молодых. И очень страдаю, видя чье-то неудержимое стремление развлекать с экрана людей с неразвитым вкусом. От этого необходимо избавляться!
- Легко сказать…
- Фирдоуси! Ваша жена – известный режиссер Ирана Тагизаде, в спектаклях которой вам достаются весьма выигрышные партии. Помогает ли она вам в «телевизионной деятельности»?
- Она ревностно следит за тем, чтобы я выглядел с иголочки – галстук там, сорочка, куртка… Но абсолютно не вникает в мои «телевизионные» проблемы.
- Чтобы в пылу поиска решения не поссориться на творческой почве?
- Мы с Ираной очень дорожим тем, что нашли друг друга, и никакие проблемы нас поссорить не могут.
Галина Микеладзе
