«Матерящиеся» рыцари или Чума 21-го века
Ненормативная лексика, обесценная лексика – сегмент бранной лексики различных языков, включающий грубейшие (похабные, непристойно мерзкие, богомерзкие, невыносимо отвратительные, вульгарные) бранные выражения, часто выражающие спонтанную речевую реакцию на неожиданную (обычно неприятную) ситуацию.
Такое определение дает нам всезнающая Википедия. Честно говоря, я предпочитаю использовать выражение обесценная лексика, которое пошло от латинского obscene — непристойный, распутный, безнравственный, сразу становится понятно, о чем идет речь. А речь идет об оскорблении.
Мысль об этой статье у меня возникла пару недель назад, когда один из моих знакомых, выругался в большой компании, где я была новенькой.
Внутри что-то екнуло, при мне последний раз матом ругался мой одноклассник в третьем классе, дело было очень давно, тогда еще ставили в угол, где он и оказался, назвав свое домашнее задание непечатным словом.
Вернувшись из детства к реальности, я повернулась к своей приятельнице, сидевшей рядом, и спросила: «а что в Баку сейчас принято ругаться при женщинах?» Она ответила, что нет, сделала замечание тому, кто сквернословил, я, выждав для приличия минут пятнадцать, встала из-за стола и ушла, дав себе слово приложить максимум усилий, чтобы больше не сталкиваться с этим человеком.
Поразило меня не это – удивительным оказалось другое – никто за столом этому не удивился и не возмутился, а ведь за столом сидели не горькие пьяницы и наркоманы, живущие в Гарлеме, изъясняющиеся исключительно словами, которые на телевидение глушат длинным звуком. Может, и правда, я застряла где-то в девятнадцатом веке, а на дворе-то уже двадцать первый?
Прошла пара дней и уже сегодня подавив глухое раздражение собственной консервативностью, вывесила пост с довольно нестандартным сюжетом и один из блоггеров написал комментарий, используя эту самую так нелюбимую мной лексику. Позвонила блоггеру. Удивилась. Громко.
Извинений не дождалась: он был удивлен тем, что я рассчитываю на них, поделившись тем, что моя реакция смешна. Впрочем, такой же смешной ему показалась и реакция нашей общей знакомой, старше меня на пару лет, которая честно сказала, что «я успела вырасти в те времена, когда за мат в присутствии женщины кровью заставляли умываться». Конечно, хорошо, что это в прошлом, теперь насилия стало меньше и никто никого не бьет,
Одним словом, мне удивились все, с кем я общаюсь в виртуальном пространстве: друзья, подруги, товарищи, коллеги. И они все живут в Азербайджане.
Только два человека сделали такие же большие глаза, как я. Остальные двести человек удивились моей истерике, которую я закатила на собственном блоге, более того, когда я на следующий день встретилась с любителем матерщины, чтобы спросить, а так ли мало других слов, чтобы выразить свое принципиальное несогласие, ответом мне было, что ему многие выражали сочувствие и считали, что моя реакция совершенно неправильная, истеричная, поскольку ничего страшного не произошло – это же всего-навсего обесценная лексика. Я ему верю. Ему на самом деле звонили, чтобы выразить сочувствие.
А кто был на моей стороне? Правильно. Те, кому за сорок. Кто все еще помнит правила хорошего поведения. Но ныне времена изменились. И нравы тоже. Так кто же прав? Я со своей гипер-реакцией или те, кто пожали плечами? Не знаю. Честно.
Мне кажется, что при женщинах ругаться нельзя. Ему кажется, что можно. Спор может длиться бесконечно. Правила этикета в Уголовном кодексе не прописаны. Морально-этические принципы у каждого свои. В целом, общество стало, куда более нетерпимым, нежели раньше и насилие, в том числе и вербальное, куда более распространено. И это то, что мы видим каждый день.
Я помню, как еще лет десять назад услышала в центре Баку бранные слова и ругающемуся парню пожилой мужчина сделал замечание. Парень покраснел, извинился и по мановению волшебной палочки исчез. А триста лет назад в Санкт-Петербурге по приказу Петра Iсекли тех, кто ругался непечатными словами. Видно с тех пор Северная Пальмира – культурная столица России.
Нынче рыцарей жуткий дефицит, так что защищаться приходится женщинам самим. Как? Могу рассказать, что сделала я. Позвонила тому, кто так словоохотлив. Встретилась с ним. Поняла, что удивление в его глазах растет. Криминала он все еще не видит. Записалась на курсы таэквандо (исключительно в целях самообороны). Написала эту статью после судьбоносной встречи, и сразу отослала ее в редакцию, чтоб не передумать. Но и этим я ничего не изменю.
Может, плюнуть и не обращать внимания? Не получается. Что же тогда делать? Пожалуй, теперь у меня есть рецепт. Во-первых, надо быть готовой. Меня больше никто и никогда не застигнет врасплох. Во-вторых, если раньше по умолчанию подразумевалось, что при женщинах не ругаются, теперь об этом надо предупреждать. Я буквально через десять минут после инцидента вывесила в блоге пост с предупреждением, что ругаться здесь нельзя.
Ну и наконец, самое мощное оружие – истерика: когда я рассказала одному из блоггеров о своих злоключениях, он хмыкнул и ответил, что его пятнадцатилетний опыт общения в виртуальном пространстве и тридцатисемилетний жизненный опыт подсказывает, что чем быстрее я приобрету славу человека, с которым лучше не связываться, тем лучше и спокойнее станет моя жизнь.
Постскриптум. Среди моих коллег по перу есть человек, который не то, чтобы ругается обесценной лексикой, он на ней говорит. Пара моих робких попыток изменить ситуацию потерпели сокрушительное фиаско. Каждый из нас остался при своем: я говорю хорошим литературным языком, он изъясняется этой самой лексикой. Он мне подарил пару смешных историй. А я ему – свои книги с автографом. Дружим и обесценная лексика нам не указ. Но для этого нам пришлось прийти к джентльменскому соглашению, обозначив намерения сторон не менять своего лексикона.
Рена Юзбаши
