ФОРМУЛА УСПЕХА. Эльчин Сафарли: «Осуждать кого-то – легче всего, и зачастую многие неудачники таким образом сублимируют свои комплексы»

Интервью 1news.az с известным писателем Эльчином Сафарли.

До нашей встречи я не читала его книг. Зато не раз встречала его цитаты на самых разных страницах интернета, а также с интересом просматривала описание его «кулинарных изысков» на популярном портале рунета – Леди@Mail.ru. Отношение к нему окружающих поражало своей полярностью: от сумасшедшего восторга женщин до странного неприятия мужчинами, причем, последние доходили до крайностей гораздо чаще, не воспринимая даже цитирование его фраз своими «собратьями».

Тем не менее, именно его сегодня в России называют «звездой литературы Востока», именно его книги продаются огромными тиражами и при этом не раз переиздаются. Именно его российские СМИ назвали «литературным открытием» после первой же книги, изданным, к слову, в самом крупном издательстве России. Как вы уже поняли, я говорю об Эльчине Сафарли.

Когда имя Эльчина Сафарли стало почти что брендом, мы с коллегами сразу вспомнили этого скромного «парня в шарфе»

 

- Эльчин, давно не виделись. Первый вопрос волнует всех твоих бывших коллег: почему у тебя не сложились отношения с журналистикой?

- Честно говоря, на этот вопрос я и сам не нахожу однозначного ответа. Возможно, в этой «несложенности» была какая-то высшая логика, потому что я нашел себя именно в творчестве, но тоже связанном с буквами. Кто знает, стал бы я пытаться искать себя в другом, стань я популярным журналистом.

- Почему ты вообще выбрал журналистику?

- Да, я поступил на журфак сразу по окончании школы, и это было совершенно осознанное решение. На второй день учебы я устроился стажером в одну из самых популярных газет Баку, - настолько сильным было желание проявить себя. А писать, к слову, я начал еще раньше, лет с 12, когда вместе с мамой приносил свои «шедевры» в «Бакинский бульвар». Вот поэтому и выбрал журналистику. А родители у меня представители абсолютно не творческих профессий: отец – пилот, мама – врач-педиатр. От мамы у меня разве что страсть к кулинарии, она великолепно готовит.

Вообще же, если честно, но «журналистский» период моей жизни мне вспоминать не хочется. Не потому, что тяжело или неприятно - нет. Просто тогда был совершенно другой Эльчин.

- В каком смысле «другой»?

- Во всех. Понимаешь, в детстве я был очень стеснительным, зажатым, молчаливым. Мне было сложно постоять за себя.  Но при этом я почему-то чрезвычайно верил в то, что у меня есть талант, я чувствовал, как он «нарывает» во мне. Просто заявить об этом миру то ли боялся, то ли стеснялся, то ли время тогда не пришло.

Возвращаясь в метро домой, я стал все чаще задумываться о том, что мне просто необходимо как-то пробиться в жизни

Но по большому счету, я уже тогда несколько разочаровался в профессии журналиста – видимо, потому, что мне хотелось сказать что-то свое, а приходилось быть «человеком подневольным» -  такова участь корреспондента. Поначалу меня подпитывал юношеский максимализм вместе со студенческим энтузиазмом, но они – увы – могли лишь временно и душевно согреть. Но не накормить, и не удовлетворить морально.

Наверное, поэтому, еще до работы на телевидении, возвращаясь в метро домой, я стал все чаще задумываться о том, что мне просто необходимо как-то пробиться в жизни. Что-то сделать. Но была одна проблема: я не знал, как именно.

- И что же ты решил?

- В том-то и дело, что ничего. Я тогда только хотел. Для принятия решений я был в тот период слаб, не устойчив… В общем, совершенно неожиданно, спустя год с небольшим моей работы на телевидении, меня пригласили работать в одну из строительных компаний.  

Я согласился по двум причинам: как уже говорил, успел устать от журналистики, и меня очень устроила предложенная зарплата. Придя туда, я попал совершенно в другой мир, далекий от беготни, суеты и прочих сопутствующих профессии корреспондента. Казалось бы, живи и радуйся. Но спустя несколько месяцев я стал буквально задыхаться. Как это ни странно, но, ощущая поначалу почти эйфорию от того, что нет необходимости «писать буквы», я вдруг ощутил самую настоящую тягу к тому, чтобы начать писать. Это было какое-то необъяснимое состояние.

- И что ты сделал?

- Стал писать. Каждый день, едва дождавшись обеденного перерыва, в обычном «ворд»-овском файле я стал «изливать душу» в прямом смысле этого слова: писал все, что чувствую, что меня волнует, о чем не могу не писать. Это были обычные зарисовки, которые я стал выставлять в открывшийся тогда ЖЖ («Живой Журнал»), совершенно не ожидая, что кому-то еще все это будет интересно.

В тот же день написал заявление об уходе с работы

- Однако! Ты был уже настолько уверен в себе?

- Уверен? Напротив, я не был ни в чем уверен, более того, я страшно переживал. Но у меня на тот момент, что называется, не было вариантов: работать в офисе уже просто не мог, там каждый день превратился в один  бесконечный «день сурка». Я рискнул. И ждал. И дождался. Положительный ответ пришел из обоих издательств. Но с АСТ мне позвонили.

- Долго пришлось ждать ответа?

- Четыре дня. Это – беспрецедентный случай, самая настоящая истории Золушки (смеется). Потому что срок рассмотрения рукописи – три месяца, по истечении которых чаще всего помощница редактора рассылает 80% авторам шаблонный текст вроде: «Ознакомились, не подошло по формату, всем спасибо, все свободны». 

Мне же позвонил один из руководителей издательского дома. Он представился и спросил, я ли автор рукописи «Сладкая соль Босфора». Я ответил утвердительно, и в моей голове успело пронестись миллион мыслей: «Сейчас он скажет: «Что за ерунду Вы нам послали?». Хотя зачем он мне тогда звонит?». И тут я услышал следующий вопрос: «Сколько Вы за нее хотите?».

Писатель Зотов тогда сказал, что в случае со мной огромную роль сыграло «сарафанное радио», потому что никакой рекламной поддержки моего «дебюта» не было

- И что же ты ответил?

- Я подумал, что если назову меньшую сумму, то продешевлю, а если слишком большую, то меня пошлют куда подальше (смеется). И ответил очень дипломатично, стараясь сдерживать дрожащий голос: «Мне интересно Ваше предложение». Его ответ, точнее названная сумма меня не то, что удовлетворила… Знаете, есть такая фраза: «От счастья земля из-под ног ушла». Так вот, тогда я понял, как это ощущается на физическом плане: дощатый пол нашей старой квартиры «разошелся» в стороны, и я на какое-то время ушел в небытие.

А когда очнулся, то с радостным криком побежал сообщить родителям грандиозную новость. Я даже не понял тогда, чему я обрадовался больше: тому, что мою рукопись не просто приняли, но напечатают в твердом переплете, гонорару, или же тому, что я рискнул не напрасно. Это было потрясающее ощущение победы и удовольствия одновременно.

А дальше пошло-поехало: мне позвонила юрист издательства, мы уточнили детали, и моя книга вышла, сразу же попав в сотню самых популярных книг Москвы. Писатель Зотов тогда сказал, что в случае со мной огромную роль сыграло «сарафанное радио», потому что никакой рекламной поддержки моего «дебюта» не было.

- Эльчин, вот слушаю тебя и не могу понять: ты утверждаешь, что всегда был нерешительным,  но в то же время, ты вдруг пошел ва-банк, поставив на карту все. Как это сочетается?

- Очень даже хорошо сочетается. Я вовсе не считаю, что совершил тогда какой-то решительный или смелый поступок. Во мне просто накопилась какая-то здоровая злость, что ли… Она и подтолкнула меня. Вот в турецком языке есть слово – «хырс», которое отлично подходит к моему тогдашнему состоянию, а в русском, к сожалению, его аналога нет. И потом – я говорил, что я был стеснительным, но я не отрицал наличие у себя стержня, характера.

Сидеть же и осуждать кого-то – легче всего, и зачастую многие неудачники таким образом сублимируют или вымещают свои комплексы

- Погоди… ты сказал: «Любыми путями»?

- Да. Но у каждого при этом свои «табу». Я не вправе судить кого-то за их решения, поступки. За себя же скажу, что я никогда не предавал людей и не буду для достижения цели «ходить по головам». Я глубоко убежден, что каждый наш поступок всегда возвращается к нам же бумерангом. И плохой, и хороший. И вовсе необязательно, чтобы от тех, кому ты сделал плохо или хорошо. Надо всегда оставаться Человеком.

- Получается, что одним из «неизвестных» формулы успеха является как раз смелость рискнуть?

- Я думаю, что нет никакой формулы успеха, есть желание что-то сделать, которое не дает тебе покоя. Главное – понять, чего ты хочешь. И если твое желание сильное, то у тебя все получится. Но тут есть нюанс: сроки достижения желаемого всегда неизвестны. Допустим, Сезария Эвора стала популярной в 45 лет, и в одном из интервью призналась, что это случилось, когда ей это было уже не особенно нужно, что страстно она этого желала задолго до того, как к ней пришла слава. То есть, посыл в Мироздание был, но он был или недостаточно, или – наоборот – слишком сильным.

Возможно, формула исполнения желания: «пожелай – представь – отпусти» - очень верная. Потому что надо всеми фибрами души захотеть чего-то, ярко представить это, а потом – обязательно забыть, продолжая жить. Иначе ты сам же своими страхами и сомнениями перекроешь дорогу своей мечте.

-  В таком случае, и формула успеха есть. Я заметила, что все, кто его достиг, шли за своей мечтой, порой ставя на карту все. В том числе, кстати, и ты.

- Да, наверное, ты права. Понимаешь, я на самом деле ничего не боюсь потерять в этой жизни, кроме одного: голоса своего сердца. Возможно, это звучит высокопарно, но я на самом деле хочу всегда ощущать жизнь так, как я ощущаю ее сейчас. Больше всего я боюсь слиться с «массой» - не в том смысле, что я ставлю себя выше кого-то, нет. А в том, что не хочу стать равнодушным и живущим ради удовлетворения каких-то материальных потребностей. Я благодарен судьбе за то, что она дает мне возможность оставаться самим собой, посылая мне людей, которые в меня верят.

- После успеха первой книги что ты ощущал больше: эйфорию или, может быть, страх за то, что он уже не повторится? Не заболел ли «звездной болезнью»?

- У меня действительно первое время наблюдались своеобразные «звездные» замашки. И я  благодарен руководству АСТ за то, что они правильно на них отреагировали, сказав мне слова, которые меня «отрезвили»: «Эльчин, если ты решил стать «писателем одной книги» - то нет проблем, ты в любом случае молодец. Но в этом случае мы с тобой попрощаемся». И тогда я написал второй роман «Туда без обратно», который принес мне еще больше популярности.

Больше всего я боюсь слиться с «массой» - не в том смысле, что я ставлю себя выше кого-то, нет

- Кстати, о детях и личном вообще. Многие твои «антипоклонники» утверждают, что ты тяжело пережил первый развод, а в книгах изливаешь страдания по этому поводу.

- Я слышал эту легенду, как и множество других. Но это неправда. Я не был женат.

- А дети? Ты действительно хочешь детей?

- Очень сильно. Причем, я хочу, чтобы у меня была дочь. Потому что для дочери я навсегда останусь любимым папой. Хотя сына, безусловно, тоже буду любить. Просто мальчики другие.

- Эльчин, несмотря на твое отношение к собственному творчеству, твои книги разобрали на цитаты, причем, многие из них распространены по всему интернету в рубрике «Афоризмы великих людей». Как ты к этому относишься и как сам объясняешь такую любовь женщин к твоему творчеству? Тебя ведь называют еще и знатоком женской психологии.

- Для меня это не менее удивительно, особенно то, что касается причисления меня к «великим». По поводу познаний в женской психологии я так же не могу ответить однозначно. Но вот экстрасенсы утверждают, что в прошлой жизни я был женщиной. Одна из них даже сказала, что мне в этой жизни везет не потому, что я такой замечательный, а за мои заслуги в прошлой жизни.

Но вот экстрасенсы утверждают, что в прошлой жизни я был женщиной

- Ну, не все, конечно. Но ты права: завоевывать – легко, потому что предугадываю реакцию на каждый мой жест и дальнейшие события. Иногда бывает даже скучно. Но любовь – это другое. Тут не до построения планов. И потом, я всегда могу понять, насколько искренна со мной женщина. Если она любит, я это всегда вижу по глазам. Они не обманут.

- А ты? Ты сам искренен?

- О, в отношениях я сложный: эгоистичный, капризный, но одновременно заботливый, искренний и внимательный. Мой минус в том, что я не постоянен. Мало, кто поймет и сумеет принять это.

- Может быть, ты просто пока не встретил ту единственную?

- Встретил. Но потерял. Именно ей посвятил книгу «Мне тебя обещали».

- Но почему тогда потерял? И почему не вернул, раз это – любовь?

- Мы расстались потому, что счетчик «выбивает», когда напряжение слишком высокое. А не вернул потому, что, во-первых, я никого не возвращаю. Во-вторых, я уже это пережил. Более того, я даже, можно сказать, вырос и из этих отношений, и творчески, излив душу в книгу. И даже в какой-то степени рад, что так получилось, потому что этот роман я уже могу назвать неплохой книгой. Она – одна из тех, которые мне не стыдно подарить Стивену Долдри (английский кинорежиссер – ред.)

- Эльчин, у тебя, наверное, мало друзей.

- Знакомых, товарищей – много. А вот друзей… Их можно посчитать по пальцам, причем, на одной руке. Но зато это – самые любимые и близкие мне люди, с которыми я раскрываюсь по-настоящему. Ведь есть два Эльчина: Эльчин Сафарли - писатель и Эльчин – обычный человек, друг, брат… Они – совершенно разные. В повседневной жизни я даже одет иначе.

Как это ни странно, но состояние полного счастья совершенно убивает вдохновение

- Я закрытый человек: не люблю тусовки, помпезные мероприятия и всего, что попадает под эпитет «гламур».  С близкими я ранимый, злопамятный, порой нерешительный, но при этом очень требовательный к людям. Часто ожидаю от людей намного больше, нежели они могут дать. Ну, а еще я очень люблю готовить. И прекрасно это делаю.

Несмотря на все эти противоречия, мне очень везет на людей. Где бы я ни был: в Баку, Москве, Стамбуле – я всегда попадаю в круг прекрасных людей, которые как-то сразу тепло ко мне относятся.

- Эльчин, вот ты говоришь, что хочешь ребенка. Но ведь у ребенка будет мать. А ты повторяешь, что не постоянный, сложный…

- Любая женщина, сознательно идущая на отношения с творческим человеком, должна быть готова к тому, что это будут не самые легкие отношения. Но зато интересные (улыбается) Да, я устаю от людей. Но я никогда не стану пренебрегать, отталкивать женщину, которая рядом. Я, скорее, сам уйду. На пару дней, на дачу, к примеру. Мне иногда надо побыть одному. Моя мама говорит, что я намного проще, чем о себе говорю. «Надо просто не давить на него и тогда никаких проблем с ним не будет». Наверное, еще меня надо сильно любить.

- Но ведь для тебя этого будет недостаточно. Тебе самому тоже надо любить.

- Верно. Но мне, скорее всего, надо постоянно балансировать между состоянием «счастливости» и «несчастливости». Я подчеркну: именно «несчастливости» - это совсем не то, что «несчастность». Иначе я просто не смогу творить, писать. Как это ни странно, но состояние полного счастья совершенно убивает вдохновение. Хотя я подозреваю, что такое событие, как рождение дочери, несмотря на ощущение огромного счастья, станет новым витком как моего творчества, так и жизни.

- Эльчин, вот ты сказал, что расставание с любимым человеком способствовало твоему росту в литературном творчестве. Согласен ли ты, что любое событие, происходящее с нами, нас чему-то учит, и в конечном итоге приводит к лучшему?

- Безусловно. У моего любимого Оскара Уайльда есть хорошие слова: «То, что представляется нам тяжкими испытаниями, иногда на самом деле — скрытое благо». Я с ним абсолютно согласен.

Когда у меня внезапно умерла любимая собака, я переживал так, будто потерял близкого человека. На вопрос, когда я смогу это забыть, врач, лечившая ее, ответила очень мудрой фразой: «Ты никогда не сможешь это забыть. Но ты научишься с этим жить». Так вот, на вопрос «Как с этим жить» каждый отвечает по-своему. Но, главное, надо жить – вопреки и наперекор всему.

- Эльчин, ты сейчас работаешь над двумя новыми книгами.

- Да. Но я расскажу об одной, она называется «Я хочу тебя забыть».

- Как? Опять?

- Да (смеется). Я пишу в ней о том, как многие люди «застревают» в прошлом, не желая и разучившись в итоге жить в настоящем. Они встречают новых замечательных людей, но не видят этого, потому что остались «там», где уже нет никого и ничего. А по поводу твоего возгласа  замечу, что недавно мне моя сестра  тоже сказала, что я слишком вжился в образ героя «Мне тебя обещали». Эдакий имидж печального принца (смеется).

Вообще же это большая проблема Баку – отсутствие приюта для бездомных животных

- Не смогу: в этом случае я буду фальшивить. Думаю, что каждая моя книга – это какой-то определенный этап моей собственной жизни. Я расту вместе с ними, живу в процессе работы над ними. Так что новый мой роман изменил и меня. И, надеюсь, поможет читателям, оказавшимся в похожей ситуации.

- Вот странное ощущение: общаясь с тобой, я вижу веселого, общительного молодого человека. Почему же в книгах ты другой?

- Это многие говорят. А может в книгах я более настоящий?.. Мне свойственно смотреть на мир через печальную призму. Но пессимистом себя при этом не считаю. Скорее, я реалист. И если меня что-то расстраивает в настоящий момент, я не могу это скрывать.

- А что тебя расстраивает сейчас?

- По дороге на интервью я увидел двух бездомных щенков. Вот, сижу и думаю, куда бы их пристроить. Вообще же это большая проблема Баку – отсутствие приюта для бездомных животных. Да, слава Богу, приняли закон о том, чтобы бездомных собак перестали отстреливать, но он почему-то не исполняется на практике. До сих пор дворняг отстреливают. Причем, на глазах у прохожих. В Стамбуле, например, 64 приюта для бездомных собак, каждая из которых привита, «прочипована» и здорова. У нас же ситуация с животными ужасающая.

Я уже не говорю о том, что скот как 10 лет назад резали прямо посреди улиц Баку, так и продолжают резать. Перед моей школой N169, кстати, недавно великолепно отреставрированной, каждое утро режут коров. Я считаю, что это – нонсенс для цивилизованного города. Я готов принять участие в любой акции по защите животных и даже поддержать создание приюта.

-  Эльчин, а есть ли у тебя мечта?

-  Да. Одна из них – это открыть свой ресторанчик, в котором будут готовиться блюда по моим рецептам и где будут собираться близкие мне люди.

- Спасибо за беседу!

Натали Александрова

Фото: Александра Гнатуш, Катя Алагич