Фатали хан Хойский: контуры образа на фоне истории. Часть II
Азербайджанская индивидуализация и имперская универсализация
Азербайджанские государственники еще в 1917 году, после свержения царизма, размежевались как с большевиками, меньшевиками, эсерами, так и с либералами в лице партии кадетов. Российская интеллигенция воплощала империалистское начало, азербайджанская - начало националистское. Национализм и империализм - два взаимоисключающих принципа, две стадии в жизни народов. Ядерный смысл национализма заключается в том, что политическое, в смысле государственности и «национальное должны совпадать» (Э. Геллнер). Национализм, - писал Ахмед бек Агаев, - второй после религии «великий этап человеческой души» выражал начало индивидуализации человечества. В свою очередь империализм выражал начала универсализации (Н. Бердяев). В империалистической политике держав-победительниц в мировой войне 1914-18 годов присутствовала идея мирового единства человечества, преодолевающего всякую национальную обособленность, всякий провинциализм. В 1919 году А.-М.Топчибашев удрученно писал из Парижа: «Одного нашего утверждения» о праве на независимость «мало, ибо... народы более нас известные, сорганизованные и даже жившие самостоятельно, все же ищут себе покровителей». Он понимал, что новейшая история будет методично разбивать иллюзии о независимости народов, запоздавших в своем развитии, оставляя им в качестве утешения внешнюю символику суверенности.
Фатали хан Хойский осознавал эту истину, но ведь известно, что надежда умирает последней. 2 января 1920 г., а затем ещt дважды (23 января и 20 февраля) нарком иностранных дел РСФСР Г. Чичерин обращался к министру иностранных дел Ф. Хойскому с требованием заключить военное соглашение для борьбы с Деникиным. В ответных нотах (14 января, 8 и 21 февраля, 7 марта 1920 года) Ф. Хойский ставил предварительное условие: Азербайджанское правительство готово вступить в переговоры «лишь на такой основе, когда суверенность Азербайджанской Республики признаётся в полной мере стороной, ведущей с ним переговоры». Он объявлял Чичерину, что, «будучи нейтральным государством, Азербайджанская
Республика, однако, совершенно единодушна, защищать свою свободу и суверенность от всяких посягательств». Хойский и Расулзаде имели оппонента в лице Нариманова. Он призывал к объединению с Советской Россией.
Процесс объединения в большие надгосударственные структуры, - непреложный факт-процесс новейшей истории. И весь практический вопрос сводится к свободному выбору надгосударственных структур. Азербайджанское сознание, напряженно переживавшее момент огосударствления национальной жизни в 1918-1920 годах, - это эмпирический факт истории. Он подлежит капитальному анализу, чтобы войти в общественное сознание как факт научный, факт прогностический.
«Железный закон олигархизации»
Фатали хан Хойский пришел в национальное движение из кадетского либерализма, с его проповедью главных ценностей - Свободы и Права, М.-Э. Расулзаде в своих воспоминаниях характеризовал его как человека просвещенного, выходца из среды землевладельцев, солидарного с «Мусаватом» в общеполитических подходах. Ф. Хойский, как и А.-М. Топчибашев не связал себя с партией М.-Э. Расулзаде, Н. Усуббекова, Г. Агаева в чисто организационном плане. Он был солидарен с этой партией, исповедующей федералистские и затем индепендентские ценности, - с партией как «знаменосцем независимости» (Расулзаде). Но сомнительно, чтобы Ф. Хойского прельщала народническая, радикально-демократическая окрашенность левого крыла «Мусавата». Вряд ли Хойский признавал справедливым суждение 3. Гекалпа, а также М.-Э. Расулзаде, М.-Б. Мамедзаде о том, что в состав «народа» не входят «империалисты, аристократы и феодалы». Тезис Расулзаде: «Всю тяжесть госбюджета должны нести состоятельные классы, а не беднота» (1919 г.), судя по косвенным признакам, не поддерживался премьером Хойским.
Есть основание думать, что в морально-психологическом смысле Хойский был прагматичнее, он тоньше чувствовал практическую ситуацию, нежели Расулзаде. Он политик-реалист, его цель в том, чтобы убедить людей поддержать определенные действия, ибо в политике, в отличие от науки, нет разделения между знанием и верой: знание и есть вера.
Имеет право на допущение и другая мысль: Хойский не разделял представления о партии, как мыслящем коллективе и видел в ней олигархическую структуру, где власть по закону политической психологии есть достояние вождя. Отметим, что в эти годы немецкий социолог Р. Михельс вывел «железный закон олигархизации» партий, подтвержденный историей множества массовых и кадровых партий. Можно вывести положение о непосредственном воздействии на должностную карьеру Ф. Хойского фактора партийности. На втором году существования Республики выявляется роль группового фаворитизма как стремления обеспечить карьерное восхождение членам своей партии. К началу 1920 г. почти все высшие посты в государстве и парламенте принадлежали «Мусавату», а ее лидер не расставался с идеей о придании Республике большей идеократичности (правления Идеи) и партизированности.
«Здесь написано, но я говорю вам»
Для Фатали хана идеология, - всего лишь элемент политики, а не альтернатива ей, тогда как Расулзаде - политик-романтик, идеалист, его главный мотив в том, чтобы убеждать людей в правильности или неправильности политики. Как трибун и публицист Расулзаде видел проблему в достижении истинности и неопровержимости своих доводов. Вопрос о достижении нужной степени поддержки не казался ему главным. К Расулзаде применима формула немецкого социолога Макса Вебера: «По существу для всех форм харизматического господства имеет значение: «Здесь написано, но я говорю вам». Эта формула применима с одним уточнением: Расулзаде ссылался и на свои многочисленные тексты, игнорируя возможные при этом противоречия. Но ведь известно, что харизматик не боится противоречий, он живет в стихии социального творчества.
Ф. Хойский как реал-политик тонко чувствовал конъюнктуру, понимал язык интересов, что в полной мере обнаружилось в ряде ключевых эпизодов истории Азербайджанской Демократической Республики. В июне и ноябре 1918 года, ему пришлось искать решение о сохранении национального правительства в переговорах с турецким и английским генералами, – Нури пашей и Томсоном. 7 декабря 1918 года, в день торжества азербайджанских государственников, на открытии Парламента («Меджлиси-Мебусан») Хойский получает слово в качестве «Вукела-раис», то есть главы правительство. Он произносит речь-отчет, следуя требованию ритуала, - говорит на государственном языке, которым, по его признанию, владеет не в должной мере.
7 декабря 1918 г. Хойский риторически вопрошал: «Какого (рода) правительство осуществило перемены (и навело порядок)?» Правительство, укорененное в истории (с традициями), с прошлым (авторитетом), с солдатами и казной? Или правительство, организованное за два дня, - безденежное и бессильное («без солдат»)?». Ход его суждений и оценок позволяет диагностировать в нем государственного деятеля. Для Хойского, пользуясь словами немецкого историка Ф. Мейнеке, «резон государства («Staatsraеson») есть максима (этический принцип) предпринимаемых государством действий, закон движения государства. Эта максима говорит государственному деятелю что он должен делать, дабы поддерживать здоровье и силу государства. Поскольку государство - органическое образование, чья полная сила сохраняется лишь тогда, когда она получает, какую-либо возможность расти, постольку резон государства указывает также пути и цели такого роста».
Благодаря реалистичной политике Хойского в июне-ноябре 1918 года, зарождалась, расширялась и укреплялась, вопреки «ильхагизму» (воссоединению с Османской Турцией) Энвер паши и Нури паши, новая социальная реальность, основа которой - национальное государство.
… 27 апреля 1920 года при голосовании резолюции о передаче власти коммунистам М.-Э. Расулзаде воздержался, против резолюции голосовал только один член Парламента (А. Ашуров). Парламент ушел в небытие под торжествующий возглас гумметиста, социал-демократа С. Агамалиоглы: «Базар закрылся». На этом последнем заседании Ф. Хойского не было, он тайно выехал в Тифлис. 19 июня 1920 года он был убит дашнаками на Иреванской площади Тифлиса.
Две стороны национального духа
Когда лучший оратор Республики М.-Э. Расулзаде с горячностью заклинал: «Кто не признает нашей самостоятельности, тот не может называться истинным демократом» (1918) - он понимал, что в реальности именно люди, причисляющие себя к революционной демократии, провозглашающие право наций на свободу, признают это право только за трудовыми классами каждой нации. Ф.Хойскому, активному проводнику националитарного курса, противостояли другие азербайджанцы, исповедующие идеалы справедливого равенства и экономической справедливости.
Азербайджанское национальное самосознание не было цельным феноменом. Существовали два главных типа национального самосознания с общими ментальными структурами. На протяжении первых 20 лет столетия шло вызревание этих типов самосознания, воплотившихся в 1917 году в мусаватизме и гумметизме, представлявших национализм и социализм. Их объединяли чувство национальной общности и культурно-исторической солидарности. Но их разъединяла приверженность к взаимоисключающим идеологиям - национализма и социализма. Иными словами, осознание гумметистами своей этнической принадлежности не означало, что они приемлют идею национализма.
Гумметисты, то есть азербайджанские социал-демократы и коммунисты, и мусаватисты по-разному оценивали временные и пространственные параметры жизни общества. Для азербайджанских коммунистов - Нариманова, Исрафилбекова, Талыблы, Азизбекова временной горизонт виделся более далеким, ибо включал столетнюю эволюцию социалистических идей в России. Пространство, на котором действовали эти идеи, - это вся территория Европы с ее Интернационалами и марксистскими авторитетами. Националисты - Расулзаде и Хойский имели более узкое операциональное поле деятельности, а в мае 1917 года после I Всероссийского мусульманского съезда, это поле фактически сузилось до пределов Кавказа, поскольку татарские националисты желали только культурной автономии в пределах Российского государства. Временной диапазон национализма был сравнительно невелик - с 70-х годов XIX века, с первых опытов Г. Зардаби, через братьев Унсизаде, тагиевский «Каспий» с А.-М. Топчибашевым и А. Агаевым; А. Гусейнзаде, и, наконец, М.-Э. Расулзаде с его газетой «Ачыг сез».
Национализм в сравнении с гумметизмом был динамичнее, богаче этапными идеями, оригинальнее, благодаря мифопоэтическому интеллектуализму М.-Э. Расулзаде. Он ведь прошел путь от гумметистского социал-демократизма к радикально-демократическому государственничеству. Немецкое словосочетание Begriffsdichtung (Ф. Ланге) т. е. «поэзия понятий» удачно характеризует стилевую природу творчества М.-Э. Расулзаде, обогатившего азербайджанскую культуру таким произведением как «Сиявуш нашего века».
Слабость наримановского гумметизма коренилась в некоторой утопичности и механистичности идей, но политически гумметизм обладал силой, ибо подпитывался энергией разбуженных революцией масс. На лозунги «Гуммета» работала революция неудовлетворенных ожиданий, - «депривация». «Гуммет» держался благодаря идейной и организационной сродненности с российским большевизмом. Эта солидарность с иноплеменниками не считалась аморальной: классовый интернационализм почитался как моральная ценность.
Революционная реальность после Февральской революции 1917 года показала, что вместе с основательностью исторического действия растет и объем массы, делом которой оно является. По этому марксистскому «закону масс» можно было спрогнозировать обострение борьбы между разноориентированными азербайджанцами. Так и случилось, ещё в апреле 1917 года Расулзаде, Нариманов, Хойский и Азизбеков сидели за одним столом на съезде кавказских мусульман, но уже в марте 1918 года их разделили окопы.
Борьба национальной (не-социалистической) и социалистической (интернациональной) идеологий обострялась по мере роста экономических и политических притязаний сторон. Для рядового человека истории эта проблема в схематическом виде представлялась как жесткая дихотомия (или-или): 1) либо национальная солидарность и подчинение классовых интересов общенациональному интересу, 2) либо солидарность классовая с подчинением национальных интересов классовому. Соответственно, или отдельное, национальное, не-социалистическое государство в пределах Азербайджана, или рабоче-крестьянское советское многонациональное государство в пределах бывшей Российской империи и с перспективой расширения в мировом масштабе.
В этой борьбе личностный выбор Фатали хана Хойского был однозначен, – без всяких поползновений к компромиссу. Именно его доводам внял генерал Томсон в ноябре 1918 года, когда решался вопрос о сохранении Азербайджанского государства. В начале апреля 1920 года именно Хойский предлагал диктаторские методы борьбы с большевизмом. Однако, вглядываясь в этот образ ответственного и любящего патриота нельзя игнорировать тот факт, что мусаватизм и гумметизм, будучи продуктами эпохи Просвещения, отложились в модернистской практике трех модификаций Азербайджанской государственности. Именно культурно-историческое родство национализма и социализма обеспечило неповторимый облик Азербайджанской государственности, – такова истина, которой надо проникнуться, избавляясь от представлений начала 90-х годов ХХ века, - вульгарных, спекулятивных, пагубных для духовного здоровья нации.
Талят Алигейдар
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
