Европейская безопасность после кавказского кризиса
События на Кавказе многие называют ударом по системе европейской безопасности. Но в западных странах в это вкладывают совсем иной смысл, чем в России. На Западе обвиняют как раз Россию в сломе сложившихся отношений и нарушении главных правил.
«Неприемлемые» и «непропорциональные» действия – самые мягкие оценки в адрес Москвы, прозвучавшие из Европы. Вашингтон куда менее сдержан и прямо обвиняет Россию в кавказском кризисе. Слова «агрессия» и «оккупация» если и не произносятся прямо, звучат в голове и определяют ход мысли. Это очень напоминает войну 1999 года в Югославии, когда вся Россия говорила об агрессии НАТО против суверенного государства-члена ООН, а на Западе видели в этом единственный способ предотвратить гуманитарную катастрофу.
Теперь Кремль крайне раздражен западной реакцией. Ведь на деле практически все понимают, кто начал войну, кто агрессор. Но на Западе об этом «красноречиво молчат», поскольку главное все-таки не мелкие и далекие точки на политической карте - Южная Осетия и Абхазия, а меняющиеся геополитические очертания огромной России. Не западная критика, а такая реакция, построенная на аксиоме «во всем виновата Россия», оскорбительна не только для Кремля, но и для большинства россиян. И для осетин с абхазами, если это, конечно, имеет значение.
В России тоже понимают, что события на Кавказе заставляют мыслить категориями «до» и «после». Если Запад после грузинских событий сожалеет о сломе сложившейся системы безопасности, о том, что нельзя дважды войти в одну воду, Москва, наоборот, с еще большей убежденностью говорит - так дальше жить нельзя.
Именно в этом смысле Президент Медведев сравнил случившееся с «9.11». В Европе и Америке лишь пожимают плечами - разве грузины атаковали кремлевские башни? Может быть, проводя аналогию с «11 сентября», Медведев и пытается подчеркнуть, что не в башнях же дело. Очевиден совсем иной контраст – Москва, в отличие от Вашингтона, априори не могла рассчитывать на понимание с западной стороны и тем более на поддержку. Хотя до самого последнего момента, когда уже всем было понятно, что Тбилиси готовится напасть на Южную Осетию, Россия пыталась убедить западных партнеров в необходимости срочно добиться гарантий неприменения силы. Саакашвили нарушил все ключевые международные договоренности по Грузии, напал на российских миротворцев и мирных граждан в Цхинвали, к тому же с российскими паспортами. Почему же России отказано в праве на защиту? Потому, что агрессор применил силу пропорционально (своим возможностям), а Россия непропорционально (его «слабости»)?
Другими словами, конфликт в Грузии действительно видится из России как новый рубеж, за которым, как и после «11 сентября» необходим поиск новых ответов на вызовы безопасности. Дилемма остается прежней, но становится предельно острой. Или мы строим единую Европу безопасности и сотрудничества – или скатываемся к новому изданию холодной войны, к философии и стратегии взаимного сдерживания, которое неизбежно включало бы и военно-политические инструменты.
Еще до кризиса на Кавказе Медведев во время своего первого, в качестве президента, европейского визита в Германию 5 июля этого года предложил разработать и заключить юридически обязывающий Договор о европейской безопасности. Для этого можно было бы провести общеевропейский саммит, где все государства участвовали бы в своем национальном качестве.
Насколько жизнеспособна такая идея? Cегодня политические реалии далеко не идеальные. Россия и Запад, так и не вставшие на путь стратегического партнерства и поиска совместных решений, в результате начали скатываться в воронку глубокого политического кризиса. Однако есть и оборотная сторона. Другого пути, кроме как двигаться совместно к его преодолению, к сотрудничеству и взаимовыгодному практическому партнерству, налаживать механизмы взаимодействия и действовать сообща, на мой взгляд, нет. Это должны отчетливо сознавать и наши западные партнеры-оппоненты, делать правильные практические выводы, а не пытаться и дальше решать проблемы «корпоративно».
Поэтому, если говорить об общеполитическом контексте, то предложения Дмитрия Медведева следует рассматривать, прежде всего, как запросную позицию. То есть позицию, которая обозначает наши озабоченности и наши устремления - чего мы хотим достичь в сфере европейской безопасности. Разумеется, лишь на практике, в диалоге с западными странами те или иные наши предложения могут и должны быть уточнены, расширены и дополнены.
Вопрос в том, насколько они в практическом плане могут быть им интересны. И здесь существуют большие сложности, даже если не умножать их на нынешний «грузинский» коэффициент. Ведь каждый из наших западных партнеров будет анализировать - а какую «добавленную стоимость» несут в себе российские предложения по безопасности? Каким образом их можно сбалансировать с другими интересами, которые у них есть, и в частности, с интересами, уже существующими в рамках евроатлантических опор - Европейского Союза и НАТО. Не повлияет ли новый российский подход на жизнеспособность западных институтов безопасности, значимость которых их члены ни в коей мере не склонны преуменьшать?
Кризис политических отношений для всех обходится слишком дорого и преодолеть его нелегко. Мы помним это и по опыту конца 90-х. Тогда избранный президентом Путин, несмотря на сохраняющиеся серьезные разногласия с западными партнерами, сделал весьма смелый разворот для сближения с Западом, восстановив отношения с НАТО и оказав поддержку США после «11 сентября». Сегодня Европа, не соглашаясь с Москвой по Грузии, также готова, хотя и более осторожно, идти на сближение, не видя этому принципиальной альтернативы. Многие в ЕС не одобряют жесткости Вашингтона и даже хотели бы дистанцироваться от этой линии. Но одно дело не следовать за уходящим Бушем, которого не критикует только ленивый, и совсем другое – важность укрепления трансатлантической связки после прихода в Белый Дом новой команды. А ведь жесткость нынешнего американского руководства заметно сужает коридор политического маневра любой будущей администрации США, а значит и их европейских союзников. И здесь Россию и Евросоюз объединяет общий интерес – нормализация российско-американских отношений. Сильным аргументом для этого может стать сближение и видимый прогресс в сотрудничестве между Россией и ее европейскими партнерами в преддверии смены власти в США в нынешнем ноябре. Важно, чтобы с таким пониманием и настроем Россия и ЕС пришли 15 октября на Конференцию по Грузии в Женеве.
Дмитрий Данилов, Заведующий Отделом европейской безопасности, Институт Европы РАН
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
