Будет ли создан в России «плохой банк»
Идея создания «плохого банка» сейчас горячо обсуждается во всем мире.
Уже практически решено, что подобная структура будет создана в США. Примеру «старшего партнера» может последовать Великобритания. Страны Евросоюза пока воздерживаются от подобных шагов, хотя в свое время именно европейские государства стали родиной «плохих банков». Российское же правительство выступило с категоричным заявлением: в создании «плохого банка» нет необходимости. Он не улучшит ситуацию с проблемными кредитами и «токсичными активами», а только сделает ее еще более сложной.
Зачем на банк навешивать ярлык
Первые прецеденты разделения финансово-кредитных структур на «плохие» и «хорошие» появились в 1988 году, когда американский банк Mellon Bank переместил свои «плохие» ссуды на энергию и недвижимость в Grant Street National Bank. Grant Street National финансировался за счет бросовых облигаций и прямых инвестиций. В начале 1990-х годов Швеция и Финляндия национализировали некоторые из своих крупных банков и создали на их основе «плохие» банки, куда «хорошие» могли сбрасывать свои активы. Приблизительно в то же время в Америке был создана корпорация Resolution Trust Corporation, которая должна была продавать ссуды и обеспечения сотен обанкротившихся сберегательных банков.
В чем заключается главная цель существования «плохих банков»? — И тогда, в 80-90-ых годах, и сейчас, создатели подобных структур ставят задачу преодолеть кризис доверия к финансово-кредитным организациям и вернуть самим банкам веру в себя. Добиться этого было невозможно в условиях, когда банки буквально погрязали в безнадежных кредитах, «бросовых» ценных бумагах (обесценившихся по той или иной причине). Финансово-кредитные структуры, столкнувшиеся с проблемами, отказывались кредитовать реальный сектор и физлиц. В ответ на критику со стороны регуляторов они отвечали: как можно увеличивать объемы кредитования, если ты (банк) не уверен в том, какая доля твоих активов в результате окажется «токсичной»? Если она будет слишком большой, прибыль от предоставления новых кредитов окажется «съеденной», капитализация упадет - кто знает, возможно, даже ниже уровня, который «прописывает» банкам регулятор в качестве непременного условия существования.
«Плохой банк» призван разрубить этот гордиев узел. После «слива» туда «токсичных» активов финансово-кредитная структура может продолжать свою деятельность с чистого листа, и благополучно возобновлять свою кредитную деятельность. Дополнительным плюсом является то, что капитализация банка может вырасти за счет повышения привлекательности его ценных бумаг (новость о том, что финансово-кредитная структура «расчистила» свой баланс, безусловно, будет рассматриваться инвесторами как повод для увеличения вложений в акции и облигации данного эмитента). Более того — банк может даже получить пусть небольшие, но вполне реальные деньги, так как «плохие банки» обычно выкупают у «хороших» так называемые «токсичные активы». В случае, если в роли «плохого банка» выступает государственная организация, цена такого выкупа, конечно, минимальна. Но и это неплохо, при условии, что пострадавшая от кризиса финансово-кредитная структура «сдает» в «плохой банк» обесценившиеся активы и кредиты, перспектива возвращения которых стремится к нулю.
Минусы «плохого банка»
Финансово-кредитные структуры, проводившие чрезмерно рискованную политику (например, предоставлявшие ипотечные кредиты людям, не имеющим постоянных доходов, залогов, работы и т.д.) фактически освобождаются от ответственности. Для них перестают действовать правила и принципы свободного рынка — а ведь именно на их соблюдении в свое время настаивали частные банки в случае, когда им казалось, что государство пытается излишне контролировать их деятельность. Банки, которые должны были бы уйти с рынка из-за собственной провальной политики, остаются на нем. А владельцы и топ-менеджеры, доведшие их до плачевного состояния, продолжают получать миллионные бонусы, которые в данном случае фактически выплачивает им государство.
Возможно, именно эти аргументы принимают во внимание правительства стран Евросоюза, когда заявляют, что пока ЕС не рассматривает идею создания «плохого банка». Правда, наблюдатели утверждают, что есть и другая причина: ситуация на европейском банковском рынке, несмотря на всю ее сложность, является более простой, чем ситуация с американскими банками. Что и неудивительно, если учесть, что именно в США использовалась англо-саксонская экономическая модель, основанная на принципах секьюритизации, и здесь в среднем секьюритизировалось в 5 раз больше активов, чем в Европе. Именно эти секьюритизированные активы сейчас и вызывают больше всего страхов. И именно они — первые кандидаты на то, чтобы оказаться в портфеле «плохого банка» в первые же дни его существования.
Российская специфика
Не стремится к созданию «плохого банка» и Россия, хотя подобные призывы сейчас звучат и со стороны отдельных финансово-кредитных структур, и со стороны лоббистских организаций и даже ряда государственных ведомств. Так, в феврале текущего года с предложением об организации «плохого банка» для управляющих компаний выступил руководитель Федеральной службы по финансовым рынкам Владимир Миловидов. Он считает, что подобной структуре могли бы быть переданы корпоративные облигации, эмитенты которых допустили дефолт. В этом случае балансы управляющих компаний оказались бы «расчищенными», что радикально улучшило бы ситуацию с доходностью портфелей УК, негосударственных и страховых пенсионных фондов, да и банков, имеющих «дочерние» управляющие компании.
Достаточно активно за создание «плохого банка» для банков выступает сейчас Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП). По мнению первого исполнительного вице-президента этой организации Александра Мурычева, «нужно заранее выработать механизм работы с «плохими активами», пока рост просроченной задолженности не стал волнообразным». Причины говорить о «волнообразном» характере роста задолженности у бывшего главы Ассоциации региональных банков «Россия» есть. По более ли менее оптимистичным оценкам, уровень просроченной корпоративной задолженности в кредитных портфелях банков может подняться к концу года до 20-25%. А есть и еще более печальные оценки. Например, «Ренессанс Капитал» считает, что данный показатель может составить 40%, а по займам частным банкам оказаться еще выше — на уровне 50%. Если это произойдет, под угрозой может оказаться существование не только мелких и средних банков, но даже тех, кто входит в «Топ-50», предупреждают аналитики.
Однако российские финансовые власти либо не верят в такой сценарий развития событий, либо считают, что способны «разрулить» ситуацию с долгами в ручном режиме, без создания специальной структуры. Именно с таким заявлением выступил на прошедшей в конце марта банковской конференции министр финансов России Алексей Кудрин. Министр, предрекший национальным банкам вторую волну кризиса из-за проблемы долгов, дал понять, что ни ЦБ, ни Минфин «не видят необходимости создания фонда «плохих активов». «Мы будем работать с каждым банком индивидуально с помощью ЦБ и АСВ. Нам не придется в массовом порядке скупать «плохие активы», — подчеркнул Кудрин.
Что удерживает правительство, почему в данном вопросе оно предпочитает не копировать опыт США и некоторых других стран, а идти свои путем? Наблюдатели считают, что главным аргументом «против» является весьма банальная причина. В России банковская система остается менее прозрачной, чем в США, поэтому определить реальную стоимость банковских активов у нас намного сложнее. В результате возникает риск, что при их выкупе государство заплатит больше, чем эти активы стоят на деле. Заплатит, как легко понять, деньгами налогоплательщиков, средствами из различных фондов, собранных в годы нефтяного благополучия. Восстановить эти фонды затем будет очень сложноё так как даже по самым оптимистичным прогнозам среднегодовая цена на нефть в этом году не превысит 50 долларов за баррель. Получается, что риск остаться с минимумом средств у России велик, а перспектива получить «расчищенные» финансово-кредитные структуры в результате создания «плохого банка» - туманна. Поэтому решение правительства объяснимо. Неясно пока другое: будет ли оно и дальше настаивать на нем, или эскалация долгового кризиса снова поставит вопрос о создании в России «плохого банка» во главу угла.
Но представим, что «плохой банк» все-таки возникнет в России, и туда будут переданы, в том числе, «плохие» ипотечные кредиты. На что могут рассчитывать люди, которые не могут дальше совершать платежи по ипотечным договорам, причем во многих случаях не могут не по своей вине, а потому что остались в результате кризиса без работы или с «урезанной» зарплатой на руках? Чем поможет им и поможет ли в принципе «плохой банк»?
В идеале схема должна выглядеть так. Если «плохой банк» является государственной структурой, то он может предложить своим новым клиентам льготную реструктуризацию долга: часть «тела» кредита может быть списана, а на оставшуюся часть долга может быть снижена процентная ставка. Это может позволить превратить хотя бы часть «плохих» ипотечных долгов в хорошие. Другое дело, что вероятность такого развития событий в России невелика, и дело тут не только в том, что правительство отказывается создать «плохой банк». Доля просроченных ипотечных кредитов пока очень невелика, и власти куда больше беспокоит сейчас перспектива массовых корпоративных дефолтов, чем угроза массовых неплатежей по жилищным кредитам.
Анатолий Горев
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Редакция не несет ответственности за позицию автора.
