Галерея Бахрама Багирзаде. Отцы и дети: Кара Караев - ФОТО
1news.az представляет вниманию читателей новую рубрику «Галерея Бахрама Багирзаде».
В своей Галерее легендарный «парень из Баку», в прошлом звезда азербайджанского КВН, а ныне актер, художник и бизнесмен Бахрам Багирзаде будет знакомить читателей нашего сайта с неизвестными сторонами известных личностей, историей нашего родного Баку, изысканной азербайджанской кухней, а также творчеством известных азербайджанских художников, архитекторов и прочих не менее замечательных людей.
Сегодня мы представляем первый материал, подготовленный Бахрамом Багирзаде для рубрики «Отцы и дети», которая займет особое место в его Галерее.
В рамках данной рубрики будут публиковаться интервью с сыновьями корифеев нашего искусства, видных общественных деятелей и прочих известных азербайджанцев, в которых Бахрам, устами их сыновей, попытается раскрыть доселе неизвестные стороны легендарных азербайджанских деятелей.
Думается, каждому из нас будет интересно почерпнуть тот опыт, который оставили после себя наши корифеи…
Что ж, представляем первый материал данного цикла.
Встречайте, сын и дочь легендарного Кара Караева о том, каким он был отцом.
ОН УЧИЛ НАС ЖИТЬ…
Конечно, творчество Кара Караева сегодня знакомо и любимо многими, но то каким он был отцом, мужем, человеком знают лишь его самые близкие люди. Об этом – наша беседа с сыном и дочерью замечательного композитора, Фараджем Караевым и Зулейхой ханум Караевой.
- Фарадж муаллим, в Ваших интервью, говоря о детстве, Вы чаще всего упоминаете постоянную занятость отца…
Помню огромный коридор, который заканчивался кухней, нашу комнатку, маленькую настолько, что в ней помещались только пианино, стол, радиоприемник и диван.
Когда из Баку к нам в гости приехала бабушка, она вынуждена была спать на столе. У нас не было даже шкафа, хотя особой нужды мы в нем не испытывали, ведь в то время гардероб у людей был скудный.
Очень хорошо помню, как переехали в Баку, поменяв эту комнатушку на две комнаты тоже в коммунальной квартире в Баку по адресу Красноармейская, 21, кв.21 (ныне улица Самеда Вургуна). Несмотря на то, что отец уже преподавал в Азгосконсерватории, мама – в нескольких музыкальных школах и доходы семьи были весьма скромными, жили мы всегда очень дружно. Поначалу в двух комнатах были только две табуретки и постельное белье. Потом купили книжный шкаф, письменный стол для отца и перевезли от бабушки рояль. В большей по размеру комнате, отгородив ее часть шкафом, для нас с сестрой соорудили «детскую». А вторая комната стала кабинетом отца.
- А как реагировали соседи по коммунальной квартире, когда отец музицировал?
- С уважением и пониманием. Это были замечательные люди – Кямиль Алиев, знаменитый впоследствии художник по коврам, недавно ушедший из жизни. И Виктор Вульф, старший инспектор рыбнадзора – грозный человек, ходил всегда с пистолетом. Дядя Кямиль и дядя Витя, как мы с сестрой их звали…
Жили, повторяю, скромно. Помню, у нас даже телефона не было, мы пользовались соседским. Однажды отцу позвонил Мирджафар Багиров - в то время первый секретарь ЦК Азербайджана и первый секретарь БК. Пока отец добрался до телефона, прошло минут пять, и Багиров, естественно, возмутился. Когда же отец объяснил, что задержался по причине отсутствия дома телефона, тот сменил гнев на милость и даже на удивление. Но таким образом, буквально через несколько часов, у нас дома появился свой телефон.
- Из сказанного понятно, что материальные ценности не представляли для Вашего отца приоритетного значения?
- Приоритетом они не были никогда. Однако когда в 1958 году он писал музыку к фильму «Урок истории» (который Мосфильм снимал совместно с Болгарией), им с мамой пришлось полтора месяца прожить в Болгарии. И после этой поездки он стал достаточно стильно одеваться. Впервые именно оттуда он привез несколько пар брюк, твидовый пиджак – шикарные по тем временам вещи.
- А можно продолжить, вспомнив еще более ранний период? Как познакомились Ваши родители?
- Они вместе учились в школе, в одном классе.
- Так это была любовь с детства?
- Да, как ни удивительно это сегодня звучит. Знаете, сохранились даже трогательные записки, которые они писали друг другу, будучи школьниками. Недавно, разбирая семейный архив, наткнулся на листок бумаги в косую линейку, вырванный из тетради. На нем детским почерком написано возмущенное: «Танька, ты почему на меня не смотришь?». Но, кроме того, что это была любовь длиною в жизнь, их связывала настоящая дружба.
- У Ваших родителей были достаточно доверительные взаимоотношения?
- Более, чем… Несмотря на то, что отец, номинально, был «главой семьи», мама также играла очень важную роль. Она всегда очень хорошо понимала отца, вечно оберегала от каких-то ненужных звонков или посетителей. Когда отец работал, дома все ходили на цыпочках. И даже когда стали жить в большой квартире, в период напряженной работы отца мы не позволяли себе даже пригласить друзей в гости. Да, мама приучила нас к этому.
- Отец посвящал вам с сестрой свое время? Ходили ли вы, к примеру, вместе гулять?
- Чаще мы ходили гулять с дедушками. Папа действительно был всегда занят. Помню, где-то в середине 50-х годов в Баку появились такси – роскошные автомобили ЗИМ. Мы с сестрой очень просили отца покатать нас на этой машине.
Этот светлый день наступил, и прогулка на такси с отцом стала для нас настоящим праздником. Мы проехали расстояние от улицы Самеда Вургуна до Советской и обратно, но запомнили это на всю жизнь.
- Фарадж муаллим, а выбор Вами профессии музыканта, композитора – это Ваш выбор, или же сказалось влияние отца?
- Нет. Несмотря на строгость и требовательность по отношению к нам с сестрой, он никогда не «давил» на нас в выборе профессии. Я помню, как учась в 6 или в 7 классе, сказал ему, что решил бросить музыку – пианист из меня не получался, а быть посредственностью не хотелось….
Он не был против, просто посоветовал закончить школу-одиннадцатилетку, аргументируя тем, что среднее музыкальное образование никогда не помешает. Я согласился с ним, но перевелся с фортепианного факультета на теоретический.
Но самое удивительное, что именно в это время я и начал писать музыку. Образцами для меня в то время были Григ и Шопен. Через некоторое время – я помню это очень хорошо - отец позвал меня к себе в кабинет и сказал, что кроме этой музыки на свете существует и нечто иное, что есть еще немало прекрасных композиторов. И дал мне целую пачку нот – это были сочинения Прокофьева, Шостаковича, Дебюсси и Равеля, Онегера и Мийо, Альфреда Казеллы.
А вот в консерватории со мной он был просто беспощаден! Порой бывало очень обидно, особенно, когда всему классу он ставил «пять», а мне – «четыре», говоря при этом: «Ты можешь лучше».
- Вы можете назвать основные, на Ваш взгляд, «немузыкальные» качества отца?
- Дипломатичность и принципиальность. То есть, у него была твердая позиция по поводу того, в чем можно уступить, а в чем – ни при каких обстоятельствах.
- А в чем он не уступал?
- Он не поступался принципами. «Цитировать в музыке фольклор и народные интонации – еще не значит быть национальным композитором. Есть еще другие качества, присущие исключительно этой нации: ее характер, темперамент, самосознание… и многое другое. И в музыке настоящего композитора эти качества обязательно проявятся – даже если он об этом и не задумывается», - всегда говорил он.
- Скажите, поначалу, когда Вы еще не были известным композитором, не сложно было быть сыном Кара Караева?
- Сложно. Есть, как говорится, векселя, которые выданы, но которые в любом случае надо потом оплачивать. Пользоваться фамилией, настолько известной в Баку, было бы очень легко.
Но необходимо было искать что-то свое… Это уже характер. Тешу себя надеждой, что в чем-то сумел найти себя. Когда А.С.Соколов, будучи проректором Московской консерватории, пригласил меня преподавать, он дал интервью в одной из московских газет. Где сказал, что гордится, что на его кафедре будет работать Фарадж Караев. Не скрою, это было приятно.
- Отец помогал Вам, поддерживал Вас в Вашем творчестве?
- Нет. И это тоже было одним из его принципов. Но зато он был очень рад и горд, когда увидел, что я действительно стал на ноги. В 1976 году я написал Сонату для двух исполнителей - сочинение достаточно нестандартное. Он послушал его, одобрительно кивнул и спросил, знаю ли я, что буду делать дальше. Ответил – «Знаю!» На что он сказал только одну фразу: «Ну, с Богом!»
- Учитывая сдержанный характер отца, в чем же выражалась его гордость за Вас?
- В его каких-то очень ненавязчивых советах. К примеру, когда в 1969 году я писал балет «Тени Гобустана», он посоветовал мне использовать ритм яллы в финале, а не в середине балета, как сделал изначально я. И он был на 1000% прав! Но его советы никогда не носили характер диктата. Ни в коем случае. В 70-е годы я написал Фортепианный концерт и показал ему партитуру.
Он посмотрел и сказал, что звучать она не будет. Я рассердился, возмутился, мол, почему? А он очень спокойно сказал, что есть элементарные законы инструментовки, которыми я почему-то пренебрег.
- Вы говорили, что отец работал ежедневно. Но ведь для творческого человека это достаточно сложно – работать по часам. А как же то самое вдохновение, которое не всегда приходит?
- Чайковский говорил, что вдохновение – состояние, которое редко посещает лентяев. Конечно, спады у отца тоже бывали. В последние годы жизни он много работал, но уже ничего публиковать не хотел – осталось немало незаконченных работ. Это очень обидно и несправедливо, ведь у него есть фортепианные, виолончельные, органные концерты, два варианта монооперы «Нежность».
Это были тяжелые годы – он был неудовлетворен своими работами, и жил как в заколдованном кругу: болел из-за того, что не мог по-настоящему работать, и не мог по-настоящему работать, потому что болел.
- Отец был строг по отношению к самому себе?
- Он считал, что там, где начинается самоуспокоение, там заканчивается композитор. Один раз найденное нельзя эксплуатировать бесконечно.
- Вы согласны со словами отца о том, что нельзя любить Баха и Чайковского, и быть при этом эгоистом и подлецом.
- Я слышал эту ссылку на его слова. Это как у Пушкина: «Гений и злодейство несовместны». Хотя сегодня изменились и люди, и система их ценностей. Поэтому сложно сказать. Отец жил совсем в другое время, по иным принципам. Слишком высокие планки ставил он во всем…
- Вы говорите, что Вы с отцом разные, но, в то же время, какие качества переняли бы от него?
- Я знаю, что Кара Караев увлекался и джазом. Это с Вашей уже легкой руки?
- Как ни странно, нет. Напротив, он увлек меня им. При этом папа не только увлекался, он прекрасно знал джаз. Как-то, будучи в командировке в США, он был приглашен в один из джазовых колледжей. Проходя по коридору, он внезапно остановился, прислушиваясь к звукам саксофона, доносившимся из класса.
Сопровождавший педагог колледжа спросил, что его так заинтересовало. Отец ответил: «Кажется, в классе играет Поль Дезмонд – выдающийся саксофонист, автор хорошо известной у нас пьесы Take five. Несколько ошеломленный педагог ответил, что в классе действительно занимается один из студентов, который сознательно подражает манере своего кумира.
Я же всего лишь увлекался джазом, хотя и играл в ресторане «Дружба» до тех пор, правда, пока об этом не узнал отец.
- А какая еще страсть, кроме музыки, была у Вашего отца?
- Чтение и живопись. Он мог без конца перечитывать «Дон Кихота». Какое-то время он собирал почтовые марки.
- Так он был романтиком?
- Да, в душе. Но жизнь заставляла его быть прагматиком. Впрочем, как многих из нас.
- Как полагал Ваш отец: талант – это от Бога, или все же это заслуга самого человека?
- Скажите, что изменилось в Вашей жизни после ухода отца?
- Не знаю, может, это просто совпало с разладом в жизни страны.
Но было ощущение, что рушится все вокруг, вся жизнь… и музыкальная в том числе… Я часто думаю, что это очень большое счастье, что он не видит того, что происходит сегодня.
И еще я четко осознаю, что если бы отец не взвалил на себя такой груз ответственности, он бы успел больше, написал бы больше. Ведь вся эта около музыкальная борьба отнимала у него массу времени и здоровья.
- Обращаетесь ли Вы сегодня к отцу? И если да, то в каких ситуациях?
- Почти всегда. Думаем о том, как бы он поступил, как бы он отреагировал. Но при этом мы благодарны ему за главное – он научил нас музыке и научил нас жить. Это – очень много…
Бахрам Багирзаде
