Галерея Бахрама Багирзаде. Отцы и дети: «Тофик Бахрамов. Легендарный человек в черном» - ФОТО

Тофик Бахрамов

Годы жизни: 29 ноября 1926 – 12 октября 1993.

Футбольную карьеру начал в 1940 году, выступал за местный детский клуб «Спартак». Затем перешел в «Нефтяник».

Выступал лишь на уровне первенства Азербайджанской ССР.

На судейскую работу перешел в 1951 году. Обслуживал матчи чемпионата СССР. На международной арене дебютировал в 1964 году. В последние годы жизни работал на должности генерального секретаря АФФА.

Помимо финала ЧМ-66, Бахрамов судил и чемпионат мира 1970 года. На двух чемпионатах он отсудил два матча в качестве главного арбитра и шесть в роли бокового, в том числе и еще один легендарный матч – полуфинал ЧМ-1970 Бразилия-Уругвай.

Бахрамов – первый советский арбитр, судивший финалы еврокубков. Высшим же его достижением стала работа на Межконтинентальном кубке: в 1972 году обслуживал матч между аргентинским «Индепендьенте» и голландским «Аяксом».

Совсем недавно британские болельщики выпустили лимитированную коллекцию футболок посвященных Тофику Бахрамову на которых красовалась надпись: «Никогда не забудем этого легендарного Человека в черном».

О том, каким Тофик Бахрамов был в повседневной жизни, рассказывает его сын Бахрам Бахрамов.

– Бахрам муаллим, имя Тофика Бахрамова известно любому уважающему себя футбольному болельщику. Скажите, футбол был страстью вашего отца с детства?

– Да. Более того, я уверен, что стать именно судьей, а не футболистом, ему было суждено. Потому что к этому у него был талант от Бога.

Конечно, он любил играть в футбол и делал это поистине фанатично с самого раннего детства. Был даже случай, когда, увлекшись игрой, он порвал единственные на тот момент ботинки.

Учитывая, что детство отца пришлось на трудные годы, несложно понять, что порванная обувь могла стать причиной слез матери, и маленький Тофик Бахрамов тут же побежал к знакомому сапожнику, чтобы тот зашил его башмаки, дабы не расстраивать мать.

Но от своей мечты он не отступился. Вообще во всем, что касалось футбола, отец был фанатичен. Но, видимо, ему было суждено, как я уже сказал, стать именно судьей: даже играя в футбол, он выделялся именно тем, что постоянно спорил с судьями. Карьера игрока не сложилась из-за тяжелой травмы ноги и последующей – операции. Но в судействе он стал первым.

– По поводу его воистину судьбоносного решения на чемпионате мира 1966 года между сборными Англии и ФРГ споры не утихают по сей день. Кроме того, история обросла и «байками» вроде той, что Тофика Бахрамова, якобы, даже вызывали в Москву на «разборки» с правительством. Когда он, вроде бы, плеснув в лицо германскому послу, ушел, хлопнув дверью…

– Ну что вы! Это, как вы правильно сказали, именно «байка»! Это не могло быть правдой априори, просто исходя из того, что отец был необычайно воспитанным и культурным человеком.

Что касается того, что споры не утихают – вы правы. Как известно, в этом, ставшем уже историческим, матче, основное время закончились ничьей – 2:2. В дополнительное время после одного из ударов Херста мяч ударился в перекладину, а затем от линии ворот отлетел в поле.

В тот момент, когда мяч отскочил от перекладины, английские футболисты радостно вскинули руки. Арбитр Динст остановил игру и, пробиваясь сквозь немецких футболистов, бросился к Бахрамову. Он кивнул головой: гол был.

Его окружили немцы, протестуя против такого решения, но Бахрамов остался непреклонным. Игра продолжилась, и незадолго до свистка, сигнализировавшего истечение дополнительного времени, Херст забил свой третий за эту игру мяч. Матч завершился счетом 4:2 в пользу Англии.

Сам Херст и не только он, до сих пор выражают сомнения в том, был ли гол. Это он отметил в своих мемуарах. Журналисты из Германии меня часто фактически «допрашивали» в интервью, выпытывая, не проговаривался ли отец дома, в беседах с друзьями о том, что он ошибся.

И я всегда доказывал им, что гол был! Потому что отец был в этом совершенно уверен, иначе бы не сказал! Он рассказывал, что после просмотра всех повторов, на приеме после матча перед ним лично извинился Уве Зеелер, признав правильность решения отца.

Отец был первым, кого наградили копией «Золотой Богини», которую ему вручила сама королева Великобритании. До этого памятного матча во всех предыдущих финалах символическим золотым свистком награждались только главные арбитры. В 1966 году их получили все, в том числе и лайнсмены.

– Логично, ведь благодаря волевому решению вашего отца англичане первый и пока единственный раз стали чемпионами мира. А что немцы? Ведь засчитанный Тофиком Бахрамовым гол фактически надломил их психологически? Не ощущалась их… неприязнь?

– Не назвал бы это неприязнью, но и радушием их отношение не назовешь. Однако со временем они также прониклись к отцу уважением. В преддверии чемпионата мира 2006 года, немецкие документалисты сняли фильм, посвященный памяти Тофика Бахрамова.

– А англичане, вероятно, до сих пор благодарны отцу?

– Да. Вы знаете, что первый в мире памятник судье футбола – это памятник моему отцу, открытый 14 октября 2004 года. Главным действующим лицом в торжественной церемонии открытия памятника был сэр Джефф Херст.

Участие в церемонии приняли также президент ФИФА Йозеф Блаттер, член исполкома ФИФА Мишель Платини и другие. Скончавшийся в 2004 году английский писатель Артур Хопкрафт посвятил азербайджанскому арбитру одну из глав своей книги «Футбольный человек» (The Football Man). А не так давно стало известно о намерении Элтона Джона посвятить отцу песню.

Все это, безусловно, радует меня. Я даже не могу передать словами ту гордость, которую испытываю от одной мысли, что этот человек – мой отец.

– Бахрам муаллим, в повседневной жизни отец был таким же принципиальным?

– Безусловно. Если он считал, что прав, то поступал так, как велело ему сердце и разум. Он и нас этому учил. В той ситуации отец знал, что отстаивает справедливость. То, что касалось его работы, футбола – не обсуждалось. Это была его жизнь.

В жизни он был, скорее, неконфликтным человеком. Добрый, благодушный, позитивный. Не помню, чтобы он когда-либо поднимал на кого-то голос, я имею в виду из семьи. Если дома возникали споры, то лишь из-за того, что мы забывали вовремя приготовить ему форму: мама стирала и гладила, а я чистил обувь. Но это было редко.

– Он был главой семьи, слово которого непререкаемо?

– Главой семьи он был потому, что был мужчиной. Но он не пытался это доказывать, оказывая какое-то давление на детей или маму. У них был поразительно теплые отношения, построенные на взаимном доверии. Все решения, касающиеся семьи, они принимали вместе. Отец никогда не провозглашал: «Я – мужчина!» Он им был.

И потом, он ведь был достаточно современным, светским человеком, объездил почти весь мир: побывал в 52 странах! К сожалению, в советское время было сложно, и брать с собой маму в зарубежные поездки он не мог не по своему желанию. Однако первой страной, где побывала мать, была Франция. Он подарил ей поездку в Париж.

– Романтично.

– Не знаю… Он не был романтиком в том понимании, что не дарил ежедневно цветов маме и не писал стихи. Но он всегда был ей другом и с ним, как говорится, все мы были всегда, как за каменной стеной. Несмотря на занятость, «базарлыг» всегда был обязанностью отца.

Мне потому и сложно вспомнить что-то экстраординарное из жизни нашей семьи, потому что все было всегда просто и хорошо. Спокойно. Как и должно быть. Семья, дом, была для нас той самой гаванью, где всегда ждут.

– Популярность отца отражалась на вас, его детях?

– В школу я его не пускал (смеется), хотя в рамках отбора соревнований «Кожаный мяч» он постоянно посещал школы. Папа был одним из основателей этих мероприятий. Ну и, конечно, выступал перед учащимися, причем и в институтах тоже.

То, что я сын Тофика Бахрамова, и так все знали, но его популярность мне насколько льстила, настолько и смущала. Хотя, когда во время наших семейных прогулок по бульвару отца узнавали и просили автограф, я был горд. Помню, мы были на пляже, так болельщик принес ему поднос с кябабом прямо в море! Это было трогательно.

– Кроме футбола, что еще было страстью вашего отца?

– Семья. Он был истинным семьянином. И в этом плане тоже я всегда стремился быть похожим на отца.

Увлечения же… он очень любил читать газеты, это было его ежедневным ритуалом: прийти домой, сесть в кресло и читать газеты. Словом, дома он был папой. А потом и дедушкой, обожавшим своих внуков. До фанатизма. Если кто-то из малышей простужался, отец собирал у нас дома всю «лечкомиссию» (смеется). А уж сколько подарков он привозил всем своим домашним из поездок! Ведь в то время многое было редкостью, а у нас всегда было все.

– Бахрам муаллим, как на вас отразилась популярность отца?

– Его имя для меня до сих пор «золотой ключик» для любых дверей. Я всегда говорю, что мы и сейчас едим хлеб Тофика Бахрамова. Даже о моем сыне говорят: это – внук Тофика Бахрамова.

– Обидно не бывает?

– Ну что вы! Для меня это счастье, гордость! Мне приятно, что его имя до сих пор у всех на устах, и память о нем жива. Я счастлив, что стадиону присвоили имя Тофика Бахрамова.

– Вы говорите об отце как о незыблемом авторитете для вас. По жизни вы часто советовались с ним в каких-то сложных ситуациях?

– Всегда. Но хочу отметить, что папа никогда не давил своим авторитетом. Он мог выслушать, дать совет, но решения учил меня принимать самому.

– С его уходом из жизни для вас многое изменилось?

– Папы не стало в 1993 году. Второй инфаркт унес его жизнь… Несмотря на то, что работа отнимала у него много сил, нервов и эмоций, он до конца своих дней проработал завкафедрой АПИ им. Ахундова и Генеральным секретарем АФФА, пробыв на этом посту всего год… Отец всю свою жизнь отдал футболу, без него он жизни не смыслил.

Конечно, когда папы не стало, было очень тяжело морально, ощущение «стены за спиной» исчезло. Но его Душа до сих пор поддерживает меня, помогает. Это может быть его совет в снах, это может быть какое-то ощущение его присутствия в сложные моменты жизни. Словом, папа и сейчас для меня – самый лучший советчик и защитник, несмотря на то, что мне самому уже 57 лет.

– Кто из вашей семьи пошел по стопам Тофика Бахрамова?

– Его правнук, которого зовут Огуз и он уже мастерски играет в футбол. Видимо, это гены. Я всегда был уверен, что искусству футбола нельзя научиться, это нечто врожденное.