Александр Караваев: «В Москве во время визита Саргсяна попытаются как-то притормозить вопрос открытия Ходжалинского аэропорта»

Интервью 1news.az с заместителем гендиректора Центра по изучению постсоветского пространства (ИАЦ МГУ), российским политологом Александром Караваевым.

- Как бы вы оценили нынешний уровень взаимоотношений между Азербайджаном и Россией?

- В принципе за эти годы, мы наблюдали различную динамику наших двухсторонних отношений.

Были спады, подъемы, которые сопровождались новыми предложениями в плане торгово-экономических связей,  инвестиционных проектов, что имело место полтора-два года назад.

Большим импульсом для наших отношений были межрегиональные форумы. Отношения в целом за эти годы имели положительную динамику.

Мне кажется, что в дальнейшем, учитывая фактор наработанного опыта,  развитие отношений в экономическом секторе, будет  компенсировать те трения, которые возникают на политическом поле.

Когда мы говорим о политике, то здесь много сложностей и различных нюансов.

Мы сталкиваемся с тем, что имеем  неоднозначную оценку, того как развивать наши отношения как среди политической элиты России, так и Азербайджана.

И это, конечно же, проявляется при решении конкретных отдельных вопросов.

Например, при решении вопроса Габалинской РЛС вроде бы на одном уровне были оптимистические заявления о том, что в принципе станция не несет той военно-стратегической нагрузки, которую она имела раньше, и что  Россия в принципе  откажется от станций за пределами страны, и будет переходить на другие объекты, которые строятся у нее.

Ожидалось, что с расторжением аренды по Габалинской РЛС не возникнут трения, но в реальности они возникли.

Они возникли по причине сравнительно такой раздраженной реакции Москвы на то, что не сумели договориться по стоимости аренды.

И в этой ситуации наглядно возникло различное толкование того, как решать политические вопросы и выходить из возникающих кризисов.

Если допустим,  Москва более четко обозначила бы значение, которое станция имеет в целом для присутствия России в регионе Южного Кавказа, то  я думаю, что, наверное, этот вопрос решился бы по-другому.

То же самое мы видим в плоскости проблем, связанных с карабахским урегулированием.

Резюмируя, хочу сказать, что эти трения и недопонимания, которые имеются в политической плоскости, обостряющиеся в предвыборные периоды, будут компенсироваться торгово-экономическим сотрудничеством.

К сожалению, политические вопросы остаются нерешенными и по всей вероятности, это будет оставаться в неподвижном состоянии неопределенное время.

- Наверное вы знаете, что Михеил Саакашвили по возвращении из Баку сделал ряд заявлений в Тбилиси, которые вызвали недоумение в Азербайджане. Как бы вы это прокомментировали?

- Я не думаю, что здесь надо проводить серьезный анализ. Я  сказал бы,  что просто Баку мало сталкивался с такого рода реакцией грузинского президента.

Развитие грузино-азербайджанских отношений всегда оставалось  за годы правления Саакашвили констатацией добрососедства, скрепленного проектами нефтегазового экспорта.

И даже когда были трения, связанные с положением азербайджанской общины в Грузии, то в принципе это не поднималось на высокий уровень, и Саакашвили не делал необдуманных и неосмысленных скоропостижных заявлений.

А в отношении России эти заявления он делал часто. И вопрос в том, какова доля конструктивизма в этом.  Все, что он говорил в отношении России,  было представлено какой-то антироссийской идеологией.

Вещи, которые он говорил, можно было бы сказать  совсем другим языком и передать проблемы абхазского  и осетинского урегулирования другими интонациями и другими словами. 

Азербайджан впервые напрямую столкнулся с тем, что  он мимоходом выражает свои мысли. Мне трудно проанализировать, что было реальной причиной его высказываний.

- Такое ощущение, что в Грузии сложилось двоевластие, так ли это на самом деле?

- Да, именно так, иногда это называют украинизацией грузинской политики.

Имеется ввиду борьба между премьером и президентом, какая очень часто случалась не только в Украине, но и в  других странах мира, особенно европейских.

Но Украина стала типичным примером острой и принципиальной борьбы, подкрепленной разногласием в экономической и внешней политике.

Все то, что мы наблюдали в Украине, начиная с 2005 года,  когда формировалась сначала оранжевое правительство, потом правительство Януковича, проблемы между Ющенко и Тимошенко и потом между Ющенко и Януковичем, все это в полной мере в данный момент раскручивается в Грузии, конечно с учетом грузинских проблем и реалий.

Тут всем очевидно, что эти обострения будут долгими. И это не закончится каким-то тактическим поражением одной стороны.

Сейчас мы видим, что Саакашвили отступает, теряет возможности не то, что контролировать политику, но и аппарат и ближайших сторонников.

Даже когда он проиграет совсем, он же не выйдет из грузинской политики? И дело тут не закончится тем, что он уйдет с поста президента.

Он точно так же, как Тимошенко, может оказаться в тюрьме и потом продолжить свою деятельность.

То есть, линия вот этого конфликта заложена на несколько лет вперед, и я не думаю, что нас должны смущать какие-то краткосрочные договоренности, которые  будут иметь место до октябрьских (президентских) выборов в Грузии.

Иванишвили и Саакашвили будут о чем-то договариваться, но это будет  носить краткосрочный характер.

- Может ли Армения использовать трения, имеющиеся в азербайджано-российских отношениях для продвижения своих целей в карабахском конфликте?

- Армения всегда играла на этих разногласиях всю свою историю, - это норма. Она играла  и на разногласиях, которые возникали периодически между Москвой и Баку, и на российских взглядах в отношении региона в целом.

Армения в отношениях с Россией, если пытается что-либо для себя взять в экономическом плане, какие-то новые гарантии, то ставит вопрос армии, геостратегической безопасности, - все, что связано с российским военным присутствием в Армении, и это тоже стало нормой в российско-армянских отношениях.

В Москве, несмотря на то, что есть определенные стереотипы  в отношении региональной политики, имеется влияние на внешнюю политику  сразу нескольких лагерей - военных, экономического лобби, которая по-другому смотрит на такие вопросы.

За период президентства Дмитрия Медведева включались то одни механизмы, то другие.

Иногда доминирующим становятся не типичные для политики России в регионе способы влияния и воздействия.

И поэтому здесь в Москве пытаются ограничивать армянские поползновения, связанные с  лоббированием  интересов.

Я бы не сказал, что армянский президент Саргсян едет в Москву очень быстро разрешать свои вопросы.

Фактор использования трений между Баку и Москвой присутствует и армянские аналитики на это ставят, но на 100 % надеяться на это нельзя. Потому что разница между Москвой  Баку и Ереваном колоссальна. Диктовать Еревану Москва конечно может.

- А как насчет использования аэропорта в Ходжалы?

- Что касается аэропорта в Ходжалы, то я думаю, что в Москве во время визита Саргсяна попытаются как-то притормозить этот вопрос.

Конечно, армяне будут пытаться его эксплуатировать в  разном режиме, и видимо, преимущественно в военном. Потому что кто возьмет такую ответственность - рискнуть проводить регулярные рейсы, учитывая, что самолеты могут сбить? Поэтому они могут эксплуатировать его втихую, и только для военных целей.

И вообще могут летать не только самолеты, но и вертолеты. Это покажет время.

Мне кажется, что если Ереван поднимет  этот вопрос, то в Москве попытаются его  притормозить.

- Что будет с Ираном, будут нанесены военные удары или  применены новые санкции?

- Здесь уже ясно, что президентская администрация и сам Обама достаточно ясно выразили свою позицию.

Они будут стремиться закручивать санкции, помогать оппозиции и играть на противоречиях в самом Иране.

Потому что там тоже есть группы, это не монолитное влияние исламского радикализма.

Будут продолжаться трения, чтобы решить вопрос с Ираном, как в свое время удалось решить вопрос с СССР.

Достаточно сильное влияние будет все больше и больше проявляться с разных сторон.

Безусловно, что внешние контакты Ирана будут ослабляться, например, связанные с возможностью выходить на другие рынки нефти, связанные с открытие счетов в тех банках, которые не контролируются санкциями. Они  будут стараться воздействовать и ограничивать Тегеран в маневре.

В плане воздействия информационного и гуманитарного абсолютно четко видно то, что  премию американской кино-академии получил фильм «Операция «Арго», который рассказывает об операции по спасению шести американцев, укрывшихся в канадском посольстве в Тегеране во время Исламской революции 1979 года.

Эльшан Рустамов, Ф.Б.