Галерея Бахрама Багирзаде. Отцы и дети: Адыль Искендеров. Таким был в жизни режиссер фильма «Где же Ахмед?»… - ФОТО

Адыль Искендеров был профессором Азербайджанского института искусств, лауреатом Государственной премии СССР, народным артистом СССР и депутатом Верховного Совета Азербайджанской СССР 4 и 5 созывов. Награжден орденом Ленина, другими орденами и медалями.

Несмотря на, казалось бы, совсем другую ментальность, мама очень сильно впитала в себя нашу культуру – как воспитание, так и взгляды на жизнь у нее были, можно сказать, мусульманские

Другой его поразительной особенностью было совершенное равнодушие к материальным благам. Он никогда не делал чего-то в своей жизни ради обогащения, он отдавал себя театру и искусству лишь просто по одной причине – потому что иначе не мыслил себя. Иногда возникало ощущение, что он живет в каком-то ином, светлом измерении, где нет места зацепкам за материальное и есть только духовная составляющая.

– Как отец познакомился с вашей мамой?

– Она была его студенткой. Ведь папа в свои 27 лет был не только главным режиссером и директором театра, но еще и преподавал в институте. У них не было большой разницы в возрасте – папа старше мамы всего на 8 лет.

В то время в Театральном институте открылся актерский факультет, куда в русский сектор пришла учиться моя мама. Ведь она – русская, Зернова Зинаида Федоровна. Ее семья приехала в Баку из Саратова еще в 30 годы прошлого века, да так и осталась здесь навсегда. Несмотря на, казалось бы, совсем другую ментальность, мама очень сильно впитала в себя нашу культуру – как воспитание, так и взгляды на жизнь у нее были, можно сказать, мусульманские.

– Это была любовь с первого взгляда?

– Не знаю, с первого или нет, но то, что это была любовь – однозначно. Хотя папа часто говорил, что выбрал маму сознательно, то есть, не только сердцем, но и разумом. Он даже шутил, что она подошла ему по всем 23-м пунктам, которые он отметил для себя как необходимые для его потенциальной супруги черты. Не знаю, насколько это было правдой о количестве качеств у мамы, но уверена, что это был на самом деле осознанный выбор, причем, взаимный. (улыбается)

У них была не влюбленность, и не та любовь, которую часто показывают в кино, а именно любовь – крепкая, настоящая, долгая. Папа ко всему в жизни относился очень ответственно, и его выбор не мог быть вызван только чувствами.

– После замужества мама оставила карьеру?

– Нет, такой вопрос не стоял. Она работала примерно до 42 лет, а потом покинула Театр Русской драмы, где была заслуженной артисткой, по состоянию здоровья.

Конечно, безусловным главой нашей семьи был папа. Знаете, есть известная фраза о том, что мужчина – это голова, а женщина – шея, и от нее зависит, куда повернуться голове. Это – не про нашу семью. У нас и головой, и шеей был отец. Мама была очень мягкой и одновременно мудрой женщиной, она была безусловным другом отцу, но чтобы советовать ему что-то, касающееся его профессии или каких-то решений – нет. Папа все решал самостоятельно, и это у нас в семье никогда не обсуждалось.

– Он был настоящим мужчиной.

– Именно. Он был всем. И что меня всегда поражало – как он успевал быть вот этим «ВСЕМ» не только для нас, но и для всех своих подчиненных-актеров в театре. Он руководил Аздрамой 28 лет! И за все эти 28 лет не было никаких конфликтов с актерами, никаких эксцессов, или проблем. Были только блестящие постановки, аншлаги и – безмерное уважение по отношению к отцу. А ведь он ничего для этого специально не делал: не вводил каких-то «карательных мер», не наказывал кого-то за опоздания… потому что не было необходимости – люди бежали на работу! И его не боялись, нет – его на самом деле любили и уважали, принимая его строгость и принципиальность, и это отношение было сильным и искренним. В первую очередь, потому, что отец сам очень уважал всех.

– А во вторую?

– Я думаю, что он обладал какой-то удивительной энергетикой. У него была особая аура. Знаете, есть отличная пословица на азербайджанском языке, аналога которой на русском я, к сожалению, не знаю. Звучит она так: «Халгын гезю тярязядир» (мнение народа – лучшее мерило, смысл. перевод). И это действительно так. Люди чувствовали его.

И еще добавлю, что если спустя столько лет после его ухода из жизни имя отца не оставляет равнодушным никого – это означает очень многое. До сих пор бываю приятно удивлена, когда кто-то, узнав, что я – дочь Адыля Искендерова, обязательно вспоминает его очень светло и тепло. Равнодушных нет! Это подтверждает то, что он был сильной личностью.

– Вы упомянули о принципиальности отца. А каких принципов он придерживался особенно строго?

– Он отличался невероятной любовью к родине. Знаете, это был не псевдопатриотизм, а истинная любовь ко всему, что связано с Азербайджаном. Он мог часами рассказывать о нашей природе, культуре, искусстве, и очень много знал об этом. Он возил нас в родную Гянджу, на Мингечаурскую ГЭС, в районы республики, и каждая такая поездка оставалась в памяти надолго. Не только потому, что мы, будучи детьми, были точно так же восхищены красотами родной страны, но еще из-за его восторженных сопровождающих рассказов о каждом из посещенных уголков родины. Каждый раз это было событие. Точно так же, как, к примеру, семейные походы в кинотеатры на очередной «Азербайджанфильм» – отец не пропускал ни одну премьеру. Да, он любил и советское кино вообще, но ко всему азербайджанскому, родному, национальному относился с особым трепетом.

– Скажите, столь сильная любовь к отцу со стороны его подчиненных и зрителей никак не повлияла на его характер?

– Вы говорите о звездной болезни? Нет, это – вообще не про папу. Видите ли, он жил другими нравственными категориями и целями. Он даже не задумывался о своей популярности, потому что не стремился к ней. Он стремился к популяризации искусства своей любимой страны. Это как в знаменитой фразе: «Надо любить не себя в искусстве, а искусство в себе». Папа любил искусство, и в себе, и вообще. И нас старался приобщать к нему: мы посещали все премьеры в его театре, и благодаря отцу в первую очередь, стали любить его.

– А какие-то беседы по душам он с вами вел?

– Если вы спрашиваете о каких-то назидательных лекциях в воспитательных целях, то нет, такого не было никогда. Он воспитывал нас исключительно личным примером. Глядя на него, мы интуитивно понимали, как можно поступать, а как нельзя ни при каких обстоятельствах.

Вообще же нашим воспитанием занималась в основном мама. Папа ей полностью доверял. Понимаете, нам ничего не запрещали, нам объясняли, как жить правильно, а как – нет. Но свободу выбора нам предоставляли всегда.

Вообще же папа был всецело поглощен своей работой. Он очень любил своих актеров, любил талантливых людей вообще. Театр был для него всем, можно сказать, еще одним родным домом. Для него было важно, чтобы там все было на высшем уровне: и атмосфера, и обстановка.

– Диляра ханум, вы говорите, что отец был строгим и одновременно очень спокойным человеком. Неужели он никогда не повышал голоса?

– Я ни разу не слышала, чтоб папа на кого-то повысил голос. При этом мы перед ним буквально благоговели. Нет, мы не боялись его, но какой-то трепет перед его личностью испытывали. Он никогда нас не контролировал, он направлял. Да и запретов особых для нас не было. Он сам был достаточно свободолюбивый человек, и хотел, чтобы его дети тоже могли сами принимать решения. Но – правильные.

– Вам не было сложно выбрать мужчину своей жизни, имея перед глазами такой пример, как ваш отец? Ведь планка – достаточно высокая?

– Я не искала похожего на отца, потому что знала, что такого мужчины больше нет.

Он очень дорожил своей репутацией, своим честным именем. Знаете, сегодня многие часто употребляют фразу: «Какая разница, что будет после нас, и какое имеет значение, что о нас говорят люди». Отцу не было все равно ни первое, ни второе. Он за всю жизнь ни разу не совершил ни одного поступка, за который ему потом было бы стыдно. И это его качество поражает меня до сегодняшнего дня.

– Диляра ханум, а почему никто из дочерей Адыль муаллима не пошел по его стопам?

– Откровенно говоря, папа изъявлял желание о том, чтобы я пошла учиться по этой профессии. Правда, актрисой он меня не видел, но вот театральным критиком – да. Однако я выбрала филологию. Возможно, мой внук продолжит профессию прадеда, у него есть выраженные способности к актерскому мастерству.

Материал представлен Бахрамом Багирзаде