В поисках «mərdimazara», или Кого штрафовать за нарушение норм и правил азербайджанского языка?
В социальных сетях еще не успела сойти на нет мощная волна критики, обрушившаяся на наших коммунальщиков, не справившихся с последствиями недавнего ливня, как очередная новость вновь всколыхнула общественное внимание.
Как сообщили СМИ, в Азербайджане могут начать штрафовать за нарушение норм и правил литературного языка.
Эту радикальную меру предложил директор Института языкознания НАНА Мохсун Нагысойлу.
По его словам, нарушения правил литературного языка участились: вместо "çimərlik" говорят "plyaj", вместо "tıxac" - "probka" и т.д. Между тем, по его словам, в некоторых странах в подобных случаях нередко применяются штрафы. Как считает М.Нагысойлу, есть смысл перенять этот опыт, начав с маленькой суммы.
Озабоченность лингвиста вполне понятна и оправдана. Неправильные обороты, а то и банально неграмотная речь, увы, наша повседневная реальность, от форменных безобразий в эфире ТВ голова идет кругом.
Если во времена блистательного диктора Айдына Гарадаглы ТВ служило неким эталоном азербайджанского литературного языка, то сегодня ляпы, неверное и некорректное использование терминов, излишнее заимствование иностранных аналогов и прочие «ненужности», звучащие в передачах, приобрели пугающий характер. «Амплуа» путают с «ампулой», вместо «surət» почему-то используют «образ», а на смену «yazıçı» пришло «yazar».
Помните, наверное, перлы, которые выдавали некоторые наши официальные лица: «Lissabon sammit şəhərində» или «turbina» вместо «tribuna»? С тех пор прошло два десятка лет, но эти ляпы забыть трудно. Иногда дело доходит до откровенных курьезов. Знаете, например, что ждет Землю, если она столкнется с каким-то там метеоритом? Как однажды заявила ди-джей на радио, нас ждет катаклизма! Так и сказала - катаклизма.
А вот еще пример.
На одном из каналов берут интервью у заслуженной танцовщицы, которая делится своими наблюдениями: «Bilirsiniz, bizim milli rəqslərimizin xüsusiyyəti nədən ibarətdir?» - «Yooox», - округляет глаза ведущая. «Onlar hamısı “бедрядяндир”!» И танцовщица, иллюстрируя сказанное, покачивает мощным бедром.
Словом, ежедневное групповое насилие над языком и полный biabırçılıq.
Конечно, с этим нужно что-то делать. Но есть ли смысл штрафовать простых людей, которые, как ни крути, фактически являются жертвами обстоятельств?
Согласитесь, что начинать с них – это значит бороться не с болезнью, а с ее симптомами. Когда из года в год на вступительных экзаменах в вуз снижался проходной балл (с этой практикой наконец-то покончено), то что можно получить «на выходе»? Человека с дипломом педагога или профессионала?
Ясно, что не второго. Чему такой, извините за выражение, «педагог» может научить школьников? И это при катастрофической нехватке качественных учебников…
Да еще на фоне повального падения интереса к чтению и повсеместного упрощения языковых оборотов, а также замены литературного языка сленгом… Да, это носит повсеместный характер (по-русски, например, вместо слова «похоже» чуть ли не вся молодежь говорит «походу»), но разве от этого легче?
Слово «оказымаечка» прочно внедрилось в наш лексикон, а русские вставки типа «в общем», «кстати» и проч. в азербайджанской речи стали чуть ли не нормой.
Как гласит один из законов Мэрфи, любая сложная проблема всегда имеет очень простое и понятное всем … неправильное решение. Вот так и с предложением уважаемого филолога М.Нагысойлу.
Ведь его предложение отнюдь не конструктивно, оно никак не поможет решению болезненной и актуальной проблемы «порчи» азербайджанского литературного языка, так как в ее основе банальная неграмотность и низкий интерес к родному языку. И снять лихим кавалерийским наскоком остроту проблемы никак не получится.
В любом случае, предпринимая какие-то шаги для исправления сложившейся ситуации с нарушением литературных норм, нужно прогнозировать, к каким последствиям они могут привести. Так что, не стоит, наверное, «грузить» народ совершенно лишними и бесполезными штрафами…
Куда полезнее и рациональнее наладить выпуск качественных учебников и подготовку «настоящих» педагогов.
Не мешало бы также в процессе приема на работу в государственные учреждения тестировать соискателей на знание родного языка (чем, полагаю, вплотную займется Государственный Экзаменационный Центр, созданный на основе Госкомиссии по приему студентов).
Неплохо также было бы пропагандировать проведение тестов на знание родного языка (как это ежегодно делают, например, в России, где каждый может проверить себя в ходе своеобразного экзамена). Ну, а начать можно с малого и вполне доступного: с усиления контроля за качеством того, что «выдают в эфир» телеведущие.
В одно время этим занимался Совет по телевидению и радиовещанию, но в последнее время его былая активность в этом деле как-то сошла на нет.
P.S. Лет 35 назад в НАНА при тогдашнем президенте Гасане Багировиче Абдуллаеве (которого многие за глаза по-свойски называли ГБ) существовала практика «общенародного» обсуждения соискателей: тех, кто претендовал на звание старшего научного сотрудника, доцента, профессора и прочее.
Действие происходило в актовом зале Президиума НАНА, на тогдашней Коммунистической. Инициатива этого «вече» принадлежала ГБ. Он выступал в качестве некоего вратаря, на которого уповает команда в надежде не пропустить мяч: преградить доступ в науку невежам. (Согласитесь, что это не очень эффективно, да и выглядело несколько наивно, но что было, то было. Наверное, ГБ догадывался обо всем этом, но продолжал оставаться романтиком и в ходе общения с соискателями пытался самолично проверить их на предмет годен - не годен…).
На одном из таких «вече» проходила утверждение Н.Э.
Обаятельная умница, профессионал, доктор наук, прекрасно владевшая немецким.
Ее кандидатская была посвящена Гегелю, чьи работы, которые мало кто толком понимал по-русски, она читала на языке оригинала. Ее докторская была связана с творчеством знаменитого философа XX века М.Хайдеггера. (О сложности ее изысканий можно судить по тому, как Хайдеггер описывал суть своей книги «Мой путь в феноменологию». «Это основные линии феноменологической деструкции истории онтологии по путеводной нити проблематики темпоральности, распадающейся на разделы, посвящённые Аристотелю, Канту и Декарту». Комментарии нужны?).
То, что Н.Э. компетентна и занимается своим делом, всем стало ясно сразу, как только она упомянула тему своей докторской, так что разговор носил формальный характер.
Но в один момент ГБ вдруг встрепенулся: вы же азербайджанка, а почему отвечаете на русском? Давайте поступим так. Вы сейчас назовете хотя бы одну азербайджанскую пословицу, и мы утверждаем вас в качестве профессора, договорились?
Н.Э. была азербайджанкой, как говорится, от пят до кончика волос, но родным языком, как тогда большинство наших русскоязычных граждан, владела хуже, чем русским.
А поскольку времени на раздумье не было, то ей приходилось тяжко, что нельзя было не заметить. Зал (как и сам ГБ), конечно, был на ее стороне и, затаив дыхание, ждал. И спустя пару томительных секунд пословица прозвучала.
Н.Э. подтвердила свой азербайджанизм, да так, что мало не покажется. Одна половина зала «легла на пол» от хохота, другая – прикрыла ладошкой рот, чтобы не выдать себя. Н.Э. «автоматически» получала должность старшего научного сотрудника, поскольку выдвинутое ей условие она выполнила на все сто.
Один ГБ был несколько обескуражен услышанным, но что можно было поделать? Не придерешься. За что, как говорится, боролись…
Знаете, что сказала Н.Э.? Mərdimazarı axtarmaqnan deyil…
Можно такое забыть?
Али Алиев
социолог
