Город Моей Молодости. Хошбахт Юсифзаде: «Пиршаги – это неповторимый мир моего детства…»

В своей Галерее легендарный «парень из Баку», в прошлом звезда азербайджанского КВН, а ныне актер, художник и бизнесмен Бахрам Багирзаде продолжает знакомить читателей нашего сайта с историей нашего замечательного города.

Сегодня мы представляем воспоминания о родном Баку Первого вице-президента ГНКАР, академика Хошбахт Юсифзаде 

В последнее время воспоминания все чаще и чаще уносят меня в далекие годы моего детства. И хотя они были полны трудностей и лишений, я благодарен судьбе за все, что она мне преподнесла… Перебирая в памяти вехи прожитой жизни, я не стал размышлять над вопросом с чего же начать? Конечно, с самого начала! Но так как в относительно небольшой формат данного проекта просто невозможно вместить все события моей большой жизни, я выбрал лишь несколько интересных моментов, среди которых наиболее ярко мне помнятся, конечно же, детство и юность…

Я родился в старинном селении Пиршаги, в день рождения своей мамы, 14 января 1930 года. В этот день мой папа пригласил в дом множество гостей, среди которых были музыканты и певцы-ханенде. По древнему обычаю женщины и мужчины праздновали в разных комнатах, и в самый разгар веселья у мамы начались роды. Папа, услышав об этом радостном событии, воскликнул музыкантам: «Играйте! Пусть мой сын появится на свет под звуки музыки!» А когда я родился, папа сказал: «Мой сын, может быть, первый младенец в Пиршагах, родившийся под музыку. И я нарекаю его именем Хошбахт…»

Надо сказать, что село Пиршаги, впрочем, как и все селения вокруг Баку, является местом уникальным и в историческом смысле, и в смысле того огромного человеческого потенциала, который вливался в жизнь столицы, питая ее талантливыми поэтами, композиторами, учеными и государственными деятелями. Так что, Баку в этом плане очень повезло, что он исторически формировался и развивался в столь благодатном окружении.

Но как бы то ни было, мы, пиршагинцы, гордимся своей родиной! 

Пиршаги – это неповторимый мир моего детства, и мне жаль, что его история еще не изучена должным образом. Из книг об истории пригородных селений Баку известно только, что Пиршаги существует со средневековья. Есть расхождения и по трактовке его названия – некоторые ученые трактуют его название как «Пири-Шахи», то есть «Достопочтенный шах». Но, по мнению сельских аксакалов, слово «Пиршаги» надо понимать как «Пир ушагы», то есть «дитя Пира». Но как бы то ни было, мы, пиршагинцы, гордимся своей родиной! Еще бы, ведь это небольшое селение подарило Азербайджану такие выдающиеся личности, как шейх-уль-ислам Ахунд Ага Ализаде, художников Микаила и Эльбея Рзакулизаде, Таира Салахова, поэта Габиля, академика Акифа Ализаде…

Одним из самых запомнившихся событий детства стал арест моего отца – Баги Хабулла оглу. Я почти совсем его не помню. Так, какие-то туманные обрывки – как мы несколько раз приходили к нему в тюрьму, как он переговаривался с нами через железную решетку… Папу осудили на целых восемь лет и отправили в Среднюю Азию. Там он от кого-то услышал, что заключенным в сибирских лагерях, якобы, один день отсидки засчитывается за три. И отец, чтобы ускорить возвращение домой, тут же написал прошение о переводе его в Сибирь. Просьбу его удовлетворили… И надо же было такому случиться, что совсем незадолго до окончания срока, отец погиб в результате несчастного случая…

После ареста отца мама работала заведующей детским садом в Пиршагах, но в 1937 году ее уволили, сказав что, имея такого мужа, она может работать только уборщицей. Мама осталась без работы, с тремя детьми, без всяких средств…

Однажды в Баку приехал какой-то высокопоставленный чиновник из Москвы, чтобы встретиться с жалобщиками и решить их проблемы, что называется, на месте. Мама трое суток отстояла в очереди, чтобы к нему попасть, и после этого ее восстановили в должности.

В 1937 году я пошел в первый класс. Почти всех моих одноклассников в этот день в школу отводили их отцы, а мой папа был так далеко от меня… Эта незаживающая рана омрачила мое детство, и я ничему не мог радоваться от души. А в 41-ом началась война. Я до сих пор помню этот день так, как будто все произошло вчера… Мы с друзьями отправились в пиршагинские сады, чтобы полакомиться только что созревшим черным тутом. Как назло именно в этот день на мне была белая рубашка, которая вскоре покрылась чернильно-черными пятнами. Иду домой и думаю – ну все, попадет мне от мамы как надо… Но когда я вошел во двор, то увидел там плачущих и причитающих женщин, а мама даже не обратила на мой ужасный вид никакого внимания. Сначала я подумал, что кто-то умер, но потом мне сказали, что началась война с Германией… На следующий день Пиршаги провожали своих сыновей, мужей, братьев, и больше половины из них не вернулось назад…

Удивительное было время! Несмотря на голод и утраты, все стремились помочь друг другу, разделить горе, подставить свое плечо. Чтобы кто-то позарился на чужое добро, чтобы кто-то с кем-то повздорил или обидел, об этом и речи не могло быть! Я не помню случая, чтобы в это тяжелейшее время у нас в селении кто-то запирал дверь на ключ или вешал замок на ворота…

Я не помню случая, чтобы в это тяжелейшее время у нас в селении кто-то запирал дверь на ключ или вешал замок на ворота…

В 1943 году к нам в Пиршаги приехал первый секретарь Маштагинского райкома комсомола. Он рассказывал нам о военных подвигах советских людей, в том числе и азербайджанцев, и сказал, что в эту пору, в разгар войны, вступление в ряды комсомола тоже является своего рода проявлением гражданской отваги. Тогда в комсомол принимали в четырнадцать лет, а мне было всего тринадцать.

Отвечающих «с 30-го года», секретарь выводил из строя со словами: «Возраст не дотягивает, ты должен подождать годочек». А я прямо рвался в комсомол, и когда дошел черед до меня, я выпалил: «Я родился 14 января 1929 года!» И услышал ответ, о котором мечтал: «Ты прошел. Молодец!» Но моя радость длилась недолго… Через несколько дней секретарь райкома встретил мою маму и порадовал ее новостью:

– Поздравляю, Зинйет баджы, я провел вашего сына в комсомол.

– Так скоро? Ведь Хошбахту еще нет четырнадцати…

Что тут началось! Мой вопрос вынесли на обсуждение педсовета, и после долгого разбирательства решили – так как обман преследовал благую цель, не подвергать меня порицанию, оставить в рядах комсомола и… избрать секретарем школьного комитета комсомола!

Вот так, с тринадцати лет я занялся общественной работой. Став комсомольским секретарем, я сразу же взялся за дела, которые и взрослым ребятам были не плечу. Следуя за героем фильма «Тимур и его команда», я организовал такую же и в Пиршагах, и в селе нас сразу же прозвали «Хошбахт и его команда».

Благодаря нашим усилиям, многие ребята отказались от вредных привычек, вступали в комсомол, участвовали в драмкружке. Когда я организовал драматический кружок, то поначалу думал, что на наши спектакли никто не придет. Ну разве людям было до нас, когда вокруг столько горя и забот? Но люди стали понемногу ходить на наши представления, и вскоре сельский клуб стал заполняться до отказа… Самое смешное, что на все мероприятия райкома комсомола я ходил только с мамой – уж очень я все-таки был мал, и одного меня она не отпускала в райцентр.

В восьмом классе я почувствовал, что знаний, которые мне давали педагоги моей родной пиршагинской школы явно не хватает. Кое-как окончив девятый класс, я собрал своих друзей – Агазера Байрамова, Беюкагу Гусейнова, Акпера Ахундова и Зейнуллу Шахвердиева и поставил вопрос ребром: «Хотите поступить в институт или нет?» С 1-го сентября мы стали ходить в школу соседнего села Кюрдаханы по нескольку километров в оба конца. Трудно было, но очень уж мы хотели хорошо окончить школу и поступить в институт… Кроме школьных уроков, я каждый вечер допоздна зачитывался книгами. Я «глотал» их с такой скоростью, что наша библиотекарша всякий раз растерянно спрашивала: «Ну, где я найду для тебя новую книгу? Ты уже все перечитал!»

Вскоре наступила долгожданная победа, и с тех пор 9 мая 1945 года навеки остался в моей памяти одним из незабываемых и священных дней…

В 1947 году закончилась моя школьная жизнь, и передо мной встал выбор – в какой институт поступать? Советчиков хватало – все старались наставить меня на путь истинный. Заведующий сельской аптекой Мамед-Исмаил столько твердил, что из меня выйдет хороший врач, что я, в конце концов, решил поступать в медицинский. И, не помешай мне непредвиденный случай, я бы стал врачом.

Махмуд, брат моего друга Акпера Ахундова, учился тогда в АзИИ, и Акпер, по примеру брата, уже подал документы в приемную комиссию этого института. Шла вторая половина июля, Махмуд приехал с друзьями на каникулы в Пиршаги. Однажды мы пошли на море, чтобы искупаться. Идем по горячему песку, беседуем о том, о сем. Вдруг один из товарищей Махмуда спрашивает меня:

– А ты в каком институте хочешь учиться?

– Собираюсь в медицинский…

– Что ты говоришь?! Ведь ты родился и вырос в городе, где кругом стоят нефтяные вышки! Да ты знаешь, что это значит – быть нефтяником! Уважаемая, почетнейшая профессия! Настоящее, мужское дело. Нефтяниками вся республика гордится…

Эта речь настолько меня вдохновила, что 26 июля я сдал документы на геологоразведочный факультет АзИИ. Так, с сентября 1947 года началась моя студенческая жизнь в Баку… На первых порах я попытался жить в Пиршагах и ездить на учебу в город, но дорога отнимала уйму времени. Я устроился, хоть и не без труда, в общежитие на бывшей улице Солнцева (ныне академика Мирали Кашкая). И попал в комнату, где, кроме меня, обитало еще тринадцать студентов… Трудно было на первых порах. Не все предметы давались мне сразу, но, тем не менее, я упорно шел к своей цели. После окончания первого курса мы отправились на геологическую практику в Шемахинский район. До этого я ни разу не выезжал за пределы Абшерона, а эта практика позволила мне получше узнать свою Родину…

На втором курсе я сдружился с парнем из Краснодара Валентином Поспеевым. Однажды я спросил у него, почему же он приехал учиться именно в Баку, а не в Москву или Ленинград. Его ответ растрогал меня до глубины души:

– Во-первых, в Баку такой климат, что даже зимой можно ходить в одном пиджаке, а это немаловажно для бедного студента. А во-вторых, народ в Баку очень гостеприимный и доброжелательный. Здесь к людям относятся очень уважительно и получают удовольствие, делая другим добро…

Наконец настал 1952 год. Мой дипломный проект был посвящен так называемой Алятской складке. После его защиты я получил официально заверенную специальность – горный инженер по геологии и разведке нефтегазовых месторождений. Так как я был отличником, было решено оставить меня в аспирантуре. Руководителем моей дипломной работы был доцент кафедры Бахыш Султанов. Когда он ее прочел, то сказал что мой дипломный проект это почти кандидатская работа, и если я поступлю в аспирантуру, то смогу защититься в первый же год. Но судьба распорядилась иначе… Так как я собирался поступать в аспирантуру, мне не дали распределения. Да и сам я был уверен, что без пяти минут аспирант. После защиты меня и Арифа Шихлинского вызвал к себе декан факультета и сказал: «Москва не дает разрешения на то, чтобы вас оставили в аспирантуре». И намекнул, что это связано с судимостями наших отцов. Мы молча покинули его кабинет – что же можно было возразить против политики партии и правительства? Впоследствии выяснилось, что это было ложью, и нас попросту «отшили», чтобы протолкнуть чьих-то высокопоставленных родственников. Так мы с Арифом и повисли в воздухе – ни тебе аспирантуры, ни распределения…

Не скажу, что эта ситуация меня обрадовала, но я не унывал. Устроился на работу в «Госспецнефтепроект», а потом по моей просьбе меня перевели в только что созданное объединение «Морнефть». Зарплата у меня была приличная и я, наконец-то, смог регулярно помогать семье. Словом, жизнь наладилась, но я испытывал чувство тревоги, какого-то непонятного беспокойства. Ну не нравилась мне работа в аппарате, казалось, что в отрыве от производства я не смогу стать хорошим геологом. Посоветовавшись с главным геологом «Гюрганнефти» Фуадом Самедовым, я стал старшим геологом первого промысла на Нефтяных Камнях. Тогда Нефтяные Камни гремели на весь мир, поэтому работать на таком знаменитом объекте было не так то и легко. К тому же, при росте 174 см я весил всего-навсего 54 килограмма! Но разве я обращал тогда на это внимание? Наоборот! Я с воодушевлением включился в работу. Надо сказать, что в то время в СССР обращалось серьезное внимание на научно выверенную эксплуатацию нефтяных месторождений, а Нефтяные Камни были новым уникальным плацдармом, на котором возникла замечательная возможность проверить и внедрить все прогрессивные новшества. Вскоре мой геологический отдел превратился в настоящий научный отдел. А в 1956 году я впервые выбрался за пределы Азербайджана. В Куйбышеве состоялось совещание работников нефтяной промышленности страны. От Азербайджана участвовала большая делегация во главе с министром нефтяной промышленности Везировым, и я был одним из членов этой делегации. Совещание проводил наш знаменитый земляк Николай Константинович Байбаков, тогдашний министр нефтяной промышленности СССР.

Работа работой, но и в личной жизни у меня произошли перемены. 12 января 1957 года я сыграл свадьбу в Пиршагах со своей избранницей – Фаридой ханум. Тогда наша свадьба для односельчан и родственников явилась, в известном смысле, неожиданностью.

Во-первых, все считали, что время выбрано неподходящее, так как в абшеронских селениях зимой свадьбы не справляли. Ведь для проведения торжества сооружали специальные палатки – «тойхана», а в холодные дни это было невозможно даже себе представить.

12 января 1957 года я сыграл свадьбу в Пиршагах со своей избранницей – Фаридой ханум. 

Во-вторых, в то время приглашенные записывали свои имена в список, вносили деньги и, посидев некоторое время в тойнахе, потанцевав, покидали торжество, уступая место другим. Я же совершил настоящую «революцию» в Пиршагах, и решил собрать всех гостей за столом, чтобы они и поели, и пообщались, и повеселились… Мои родственники не одобрили мою затею: «Не нужно европейских компаний! Свадьбу надлежит справлять по уставам наших отцов и дедов». И приводили, как им казалось, очень убедительный довод, что они же участвовали во всех свадьбах, относили деньги, а теперь пришла наша пора принимать дары… Долго меня уговаривали, убеждали, спорили и даже обижались, пока, наконец, мой старший дядя Алибала, не сдался. Таким образом, старые традиции Пиршагов были нарушены моей свадьбой…

Со своей будущей супругой я познакомился на одном из институтских литературно-художественных вечеров, куда пришел со своим другом. Постепенно наше знакомство переросло в дружбу, а дружба в любовь… Самым сложным для меня было признаться ей в своих чувствах. Ну как же это сделать? Сказать? Я долго мучился, пока не решил написать ей письмо… И тут же стал ломать голову, как же мне теперь передать ей это самое письмо? Вспомнил, что взял у нее почитать какую-то книгу, и решил вернуть ее вместе с письмом. Так и сделал. Когда я протянул ей письмо, она удивилась:

– А это что такое?

– Письмо, – еле выдавил я из себя. – Тебе…

– Спасибо, что вернул книгу, а письмо оставь себе!

После того, как мы поженились, мы часто вспоминали с ней эту историю с неудавшимся письмом, и всякий раз Фарида со смехом говорила: «Эх ты, простофиля, вложил бы письмо в книгу, я бы его и прочитала»…

Но тогда Фарида перестала даже разговаривать со мной! Прошел день, другой, и я все же рискнул с ней объясниться… Встретив ее в институте, я подошел и начал издалека:

– Однажды Молла Насреддин заявил, что ему свыше дан пророческий дар. Собрался народ, и говорят ему: «Молла, ежели так, то яви какое-нибудь чудо. Вот, скажем, внуши той горе, пусть двинется к тебе». Молла что-то бормочет под нос, а потом медленно направляется к горе. Народ спрашивает: «Куда же ты, Молла?» А он в ответ: «Я не из тех форсистых пророков. Если гора не идет ко мне, то я пойду к ней». Фарида рассмеялась, и мы помирились… В моей жизни и моих успехах Фарида сыграла огромную роль. В сложных ситуациях ее советы оградили и предостерегли меня от многих бед. Бытует такое расхожее изречение: «Выслушай жену и поступи наоборот». Но это не про нашу семью. В большинстве случаев я следовал ее советам, и никогда не сожалел об этом…

В 1960 году в Азербайджан приехал Никита Сергеевич Хрущев. В программу его визита входило посещение Нефтяных Камней, на которых я в то время возглавлял одно из управлений – мы занимались научными изысканиями и закачкой вод в глубинные пласты для поддержания пластового давления. Одним из наших объектов, намеченных для показа Хрущеву, была третья водозакачивающая станция. Иногда мы состыковывали два насоса, доводя давление до 90 атмосфер. Порой это приводило к разрыву корпусов и задвижек. И надо же было такому случиться, что Никита Сергеевич, как на грех, направился прямо к этим самым перенапряженным насосам. Я встревожился не на шутку – если вдруг на одном из насосов произойдет разрыв, то, как же выкрутиться? Чего доброго, представят, как диверсию! Я стремительно подошел к Хрущеву, преградил ему путь и выпалил:

– Большое вам спасибо, дорогой Никита Сергеевич, за то, что приехали к нам!

После этих слов остановились и сам Хрущев, и сопровождавшие его люди, и сразу же завязался разговор о производстве… После всех официальных мероприятий он вместе с нами направился в рабочую столовую, и там, за столом, состоялась очень интересная беседа. Между прочим, ему пришлось по душе наше азербайджанское полусладкое вино «Кямширин», которое он пил без всяких там церемоний…

Самый яркий след в моей жизни оставил Гейдар Алиевич Алиев

Много было в моей жизни встреч с самыми высокопоставленными деятелями – президентами, министрами, генеральными секретарями… Но самый яркий след в моей жизни оставил Гейдар Алиевич Алиев. Мое знакомство с этим выдающимся человеком состоялось в 1968 году. В ту пору Гейдар Алиевич возглавлял КГБ Азербайджана, и в этот же год в СССР прибыл тогдашний премьер-министр Турции Сулейман Демирель. После всех официальных мероприятий в Москве он посетил Азербайджан. Одним из тех, кто сопровождал высокого гостя во время поездки на нефтепромысловый объект на острове Песчаный, был Гейдар Алиев. Там и состоялось наше первое знакомство. Люди, которые помнят конец 60-х годов, хорошо знают, что в момент прихода Гейдара Алиева к руководству Азербайджаном, во всех сферах нашей экономики, в том числе и в нефтегазовой промышленности, царил глубокий спад. Это не могло не тревожить Гейдара Алиевича, политика и патриота, который всегда мечтал, чтобы Азербайджан был процветающим краем. Поэтому с появлением Алиева во главе республики начался новый и очень важный для будущего Азербайджана этап развития нефтяной промышленности. Благодаря его инициативе, его переговорам с союзным руководством «Нефтегазпрома», близким и доверительным контактам с руководителями страны, Алиеву удалось добиться крупных ассигнований и выделения техники для развертывания работ на больших глубинах Каспия. Это было большим достижением, которое во многом определило будущее нефтяной промышленности Азербайджана.

В 80-е годы число плавучих буровых установок достигло одиннадцати, в итоге было открыто расположенное на 80-350-метровой глубине месторождение «Гюнешли», которое сегодня дает 65% нефти, добываемой Азербайджанской государственной нефтяной компанией. Гейдар Алиевич уделял внимание не только самой нефтяной промышленности, но и благосостоянию нефтяников. В годы его руководства потребность нефтяников в жилье была удовлетворена более чем на 95%! Еще одним ярким проявлением заботы этого выдающегося руководителя стали торжества, посвященные 25-летнему юбилею Нефтяных Камней. В 70-е годы сотни азербайджанских нефтяников удостоились всевозможных наград – орденов, медалей, а пять человек получили высшую трудовую награду страны – звание Героя Социалистического Труда. Так ценил наш незабвенный лидер людей, их трудовой и интеллектуальный вклад в развитие Азербайджана…

Жизнь продолжалась. Продолжались и мои трудовые будни, большей частью без выходных и праздничных. Праздник был у меня в душе, ибо занимался я любимым делом и никогда не шел по проторенной дорожке.

Проработав в 1964-70-е годы заместителем главного геолога «Азморнефти», затем я двадцать два года бессменно находился на должности заместителя генерального директора-главного геолога всесоюзного объединения «Каспморнефтегазпром». В 1992 году был назначен первым вице-президентом Государственного концерна «Азеринефть», с 1994 года работал на посту вице-президента, а в 2004 году был назначен первым вице-президентом Государственной Нефтяной Компании Азербайджанской Республики.

Оглядываясь назад, вспоминая прожитые годы, могу сказать, что я испытываю огромную гордость за мой народ, за мою республику, за мой Баку. Да, не все шло гладко. Бурное развитие в 70-е годы сменилось затем настоящим хаосом и развалом. Особенно досталось нефтяной промышленности. Но с приходом вновь к власти в республике Гейдара Алиева мы упорно начали пробиватся вперед.

Был заключен «Контракт века», Азербайджан предстал перед всем миром во всем своем величии и красе. Нефть и газ Каспия принесли широкую известность республике и ее столице. Посмотрите на наш сегодняшний Баку. Какая красота, какая мощь, какое изящество! И во всем этом четко прослеживаются героический труд добытчиков нефти и газа.

22 ноября 2004 года на торжественном собрании, посвященном 55-летию Нефтяных Камней, состоявшемся в легендарном городе добытчиков морской нефти и «голубого» топлива, Президент Азербайджанской Республики Ильхам Алиев вручил большой группе нефтяников, в том числе мне, орден «Шохрат» – за успехи в реализации «Контракта века» и заслуги в развитии нефтегазодобывающей индустрии.

Посмотрите на наш сегодняшний Баку. Какая красота, какая мощь, какое изящество! И во всем этом четко прослеживаются героический труд добытчиков нефти и газа.

Поблагодарив за столь высокую награду и не пытаясь скрыть свое волнение, я сказал: «Сегодня, я действительно очень счастлив… потому что, вы знаете, орден «Истиглал» мне вручал наш уважаемый Президент господин Гейдар Алиев, представьте, как я счастлив, что второй орден мне вручен его продолжателем, претворяющим в жизнь все его идеи, Президентом Ильхамом Алиевым».

Чуть позже к этим и полученным в советское время высоким наградам прибавился еще один – орден «Шараф». Этим орденом Президент республики отметил мой 80-летний юбилей. Вот вспомнил церемонию награждения. Господин Ильхам Алиев очень тепло поздравил меня, а я в душе каждое сказанное им слово адресовал всем бакинцам, всем нефтяникам.

Есть такая замечательная песня – «Мои года, мое богатство». В ее словах есть своя сокровенная, выстраданная и поэтому гордая правда. Ведь прожитые годы ценны не сами по себе, а мерой нажитого опыта, умудренностью и глубиной понимания жизни. Я не испытываю никакой ностальгии по прошлому, и с надеждой смотрю в будущее, потому что могу смело оглянуться назад.

Я мысленно оглядываюсь и окидываю взором годы жизни, оставшиеся позади, и чувствую, что мне еще рано ставить точку. В этом мире у слова – свое место, у точки – свое. Слово – это протяжение всей жизни, а ставить в ней последнюю точку – воля Всевышнего… Так что, пока живу, здравствую, мыслю, тружусь, выражаю свое мнение, и порой, размышляя об этом, вспоминаю слова мыслителей прошлого и умудренных жизнью аксакалов: «Мы сделали все, что смогли. Пусть те, кто придет после нас, исполнит вверенные им труды лучше нас!» Сейчас, уже включая себя в ряды аксакалов, адресую эти слова сыновьям и дочерям любимой родины.

Я живу счастливой жизнью, наполненной трудом на благо своей родины. Хотя многие мои ровесники давно уже ушли на покой, я не мыслю себя без любимой работы, без борьбы за азербайджанскую нефть, без новых открытий и внедрения современных технологий, без поездок и встреч с новыми людьми. Несмотря на то, что за плечами десятки открытых месторождений, множество наград и научных работ, работа над десятками подписанных впоследствии контрактов, среди которых наиболее значительным был «Контракт века», не время сейчас успокаиваться. Ведь впереди еще много свершений для продолжения того великого пути, который на долгие годы вперед начертал своей мудрой рукой наш великий национальный лидер Гейдар Алиев, и не менее мудро и последовательно осуществляет его сын, наш уважаемый Президент господин Ильхам Алиев. Мое сердце преисполнено гордостью за суверенный Азербайджан, в величии которого есть и моя скромная лепта…

Хошбахт Юсифзаде