Город моей молодости. Режиссер Рамиз Гасаноглы: «Тогда были границы, через которые никто не переступал»

В своей  Галерее легендарный «парень из Баку», в прошлом звезда азербайджанского КВН, а ныне актер, художник и бизнесмен Бахрам Багирзаде продолжает знакомить читателей нашего сайта с историей нашего замечательного города. Сегодня мы представляем воспоминания о родном Баку известного режиссера, народного артиста Азербайджана Рамиза Гасаноглы.

Дивертисмент

Мы живем в такое время, когда все вокруг постоянно меняется. Поэтому невольно начинаешь сравнивать город, в котором вырос, и город, в котором живешь сейчас, хотя он один и тот же. Кто-то из древних сказал, что нельзя дважды войти в одну реку, так и с городом, который меняется каждый день. Иногда - к лучшему, иногда - наоборот… Многих это вполне устраивает. Но я отношусь к другой категории людей – если меня что-то не устраивает, а я не могу этого изменить, то просто с этим считаюсь. Так сложилась судьба…

Помню, как мы, мальчишки, бегали во двор Тезе пир, потому что нам было очень интересно то, что там происходило

Улица Мирзы Фатали Ахундова имеет для меня очень большое значение. Не только потому, что она была названа в честь великого драматурга – тогда я еще не понимал весь масштаб его личности. С возрастом, отдаляясь от своего детства, мы все больше приближаемся к своим корням. Сейчас моя улица для меня очень важна. Я верю в судьбу – ведь она не случайно поселила меня на улице Ахундова, выдающегося человека, который на много-много лет опередил своих современников. Эта улица была родиной моих предков с папиной стороны, которые принадлежали к роду Агшалварлылар. Мой прапрапрадед, как один из сыновей, которому не хватило место в родительском «гнезде», вынужден был построить себе дом за пределами Ичери шехер. В Баку тогда тоже были свои «микрорайоны». Все же относительно! Он построил дом, женился, у него родились дети, то есть он создал свой домашний очаг. Поэтому когда мы переехали из Гянджи, папа просто вернулся в отчий дом.

Мы жили рядом с Тезе пир, но мои предки не были религиозными, даже несмотря на то, что мой дедушка вел в этой мечети хозяйственную работу, а заодно был постановщиком религиозных мистерий. Помню, как мы, мальчишки, бегали во двор Тезе пир, потому что нам было очень интересно то, что там происходило. Хотя в советское время это не поощрялось, люди все равно собирались на самые разные религиозные церемонии…

На улице моего детства главным мальчишеским принципом было самоутверждение. Почти все мы занимались спортом, и через это утверждались, но ни в коем случае не за счет слабых. Тогда были границы, через которые никто не переступал – нельзя было поступать подло по отношению к своему товарищу, нельзя было закладывать и стучать. Был стыд. Сейчас многие просто не знают друг друга, поэтому не стесняются делать гадости. А у нас чувство стыда создало своего рода барьер – что про нас скажут наши соседи, друзья? Эти барьеры всегда срабатывали. Это и было главным…

Хотя были и драки, и бесконечные выяснения отношений. Когда я учился в школе, мы часто сбегали на «шатал». Как-то раз, после очередного такого «побега», мы возвращались с пляжа и решили передохнуть в Губернаторском садике. На оставшиеся деньги мы накупили булок и уселись на какую-то скамейку. Напротив сидела другая группа – это были «крепостные» ребята, но постарше нас, и среди них был один пацан лет восьми. Они о чем-то пошептались, этот шкет встал, направился прямо ко мне и молча, со всего размаха дал мне пощечину. Это был вызов, повод для драки! Честно говоря, я никогда не отличался рациональным умом, но в тот момент понял, что надо выходить из ситуации, потому что мы проиграем по любому. После секундного раздумья я встал и тихо сказал своим ребятам: «Бежим!!!» Мы так рванули, что остановились только на Коммунистической…

В самом конце 50-х годов, когда мне было двенадцать лет, началась оттепель… Но мы тогда этого не понимали. Впервые меня это затронуло, когда я захотел стать самостоятельным человеком и, не посовещавшись с родителями, круто поменял свою судьбу. Все дело в том, что надо было зарабатывать деньги, а профессии у меня тогда не было, и легче всего было получить какое-то ремесло. Наверное, поэтому я и решил стать рабочим и, освоив профессию слесаря, начал получать какие-то деньги.

А потом настало время, когда надо было поступать в институт, и жизнь сама мне подсказала правильный выбор. Возможно, тогда было какое-то протежирование детям актеров, которые захотели поступать в Театральный. Безусловно, нам делались какие-то скидки, и если учитывать, что природа не всегда отдыхает на детях, то это зачастую себя оправдывает. Честно говоря, я не думал задерживаться в этой профессии, просто нужно было оттянуть призыв в армию, однако не удалось. Мне захотелось стать диктором, но я не прошел конкурс, и меня взяли помощником режиссера. У меня были замечательные педагоги, известные режиссеры, которые дружили с моими родителями и жили недалеко от нашего дома, на улице Мирзы Фатали Ахундова. Аура этого места возле нижнего квартала Тезе пир была потрясающей. До сих пор, когда я проезжаю по этой улице, то невольно нажимаю на тормоз, потому что вспоминаю годы, безвозвратно ушедшие и унесшие с собой лучшие воспоминания о той жизни…

А потом родители, как театральные деятели,  получили  квартиру в поселке Мусабекова. Это был совершенно другой мир, в котором жили люди, приехавшие из разных районов Баку и Азербайджана. Около Тезе пир жили люди с устоявшимися традициями, там поколения сменяли поколения, а здесь все было по-другому. В целом, новые на то время районы Баку – это другой вкус города, иные ощущения, там я открывал свою «Америку».

Несмотря на то, что нас с Анаром разделяет не такой уж большой отрезок времени, я считаю «Белый лиман» программным произведением нашего поколения

Время менялось неумолимо, и запреты начали постепенно «умирать». Городская жизнь в те годы стимулировалась тем, что бакинцы хотели чего-то нового, каких-то перемен. Ярче всего это проявилось  в музыке – появилось огромное количество пластинок на рентгеновских пленках, потрясающих джазменов, оркестры в каждом кинотеатре, а по улицам ходили ребята со «Спидолами»…

Помню, как мы ухаживали за девушками – очень возвышенно, нежно. Красиво все было! Потом, уже много позже, я прочитал о 60-х годах в повести Анара «Белый лиман». Он видел Баку того времени по-другому, и я посмотрел на мой город его глазами. Несмотря на то, что нас с Анаром разделяет не такой уж большой отрезок времени, я считаю «Белый лиман» программным произведением нашего поколения. И хотя не отношу себя к шестидесятникам, но они меня сформировали…

Телевидение… Тогда это все было новым, безумно интересным, интригующим… Самые разные люди – поэты, писатели, художники – потянулись на телевидение. Им очень хотелось проявить себя в новой сфере. Находились такие остроумные ловкачи, которые пользовались этой ситуацией и вовсю над ними подшучивали. Один из таких розыгрышей произошел с одним поэтом. Ему сказали, что если он хочет продвинуться по службе, то должен отдежурить ночь на телевизионной вышке. Он пришел в такой ужас, что тут же написал на полном серьезе заявление: «Прошу меня освободить от ночного дежурства по состоянию здоровья». Или еще случай – был такой сотрудник литературной редакции Рафик Зекя Хандан, сын известного литературоведа Джафара Хандана. Он с друзьями почти один в один повторил ситуацию, которая произошла в фильме «Приходите завтра». Причем, этого фильма еще в помине не было! Они стали проводить конкурсы дикторов, на которых вынуждали претендентов то стоять на одной ноге, то декламировать что-то с поднятыми руками, то замирать в каких-то нелепых позах. В общем, ребята отрывались на полную катушку, а когда об этом узнало руководство, их просто «отшлепали»…

В те годы спектакли шли по телевидению «живьем». Будучи помощником главного режиссера Рауфа Кязимовского, в одном из таких спектаклей я еще играл роль стража у врат рая. А два очень популярных артиста – Насиба Зейналова и Башир Сафароглы - играли мужа и жену, которых я должен был встретить у этих самых врат. Мне было тогда лет двадцать, а они уже были знаменитыми, признанными мастерами, и когда они репетировали, я не мог удержаться от смеха. Кязимовский грозил мне пальцем и умолял, чтобы я ни в коем случае не засмеялся в прямом эфире… И я не засмеялся… Но когда закончился этот эпизод, у меня все губы были в крови – мне пришлось их прикусывать, иначе бы я рухнул от смеха…

Память очень странная штука… Есть люди, которые умеют коллекционировать и рассказывать байки. Конечно, рядом была огромная интересная жизнь этого потрясающего города, было уникальное сочетание всего – народов, наций, культур, вкусов, традиций… Когда я прочел «Али и Нино», то был просто поражен, насколько замечательно в этой книге описан Баку того времени. До сих пор, проезжая по проспекту Нефтяников недалеко от 27-й аптеки, я смотрю на дом, где жил герой книги Али, и у меня нет ощущения, что он литературный персонаж – он мой сосед, мой земляк, да просто житель нашего города! И для меня этот проспект, как и улица Мирзы Фатали Ахундова, очень знаковое место.

И все же, Баку для меня – это не просто улицы и дома. Прежде всего, это место, в котором прошла большая часть моей жизни, где я формировался, и мне дорого все, что связано с моим городом. В каждом из нас живет ностальгия по прошлому, желание что-то в нем изменить, исправить… Неосуществимое, несбыточное, невозможное желание! Умом это понимаешь, а сердцем – нет…

Рамиз Гасаноглы