Почему Клинтон не признала очевидного
Почему Хиллари Клинтон не признала своего поражения? На этот вопрос лихорадочно ищут ответ американские комментаторы.
Многие, абсолютно уверенные в обратном исходе аналитики Си-эн-эн, Си-би-эс, Фокс-ньюс и других крупнейших телеканалов, а также их гости-политологи не могли поначалу поверить тем словам, которые она произнесла, уже зная, что Барак Обама набрал нужное число голосов делегатов партийного съезда: «Я не буду сегодня принимать никаких решений». Некоторые даже возмущались.
Еще пару недель назад они так же мучились над вопросом «Когда уйдет Клинтон?». И вся логика политического процесса подсказывала – скоро, очень скоро. Та же логика вела к тому, что Хиллари объявит об этом сегодня. И вместе с этой логикой двигались даже, казалось бы, самые близкие ее сторонники – члены предсвыборного штаба, давшие утечку о том, что да-да-да-мы-знаем-уже-сегодня!
И им все верили. По крайней мере, самые информированные и политически подкованные в тонкостях избирательной кампании.
Не верили те, кто пришел во вторник вечером в Барух-колледж в Нью-Йорке, где Хиллари давала заключительное шоу. Заключительное – вовсе не потому, что для нее все кончилось. Просто кончились праймериз. И из них она ушла непобежденной.
Она разрушила логику политического процесса, а заодно и мозг самых умных и больше всех знающих. Наблюдая со стороны за американцами, убеждаешься, что их образ жизни, поведение, социальная и политическая система отлажена великолепно. И так же великолепно работает. Но стоит возникнуть хотя бы маленькому сбою, вмешаться случайности – американцы впадают в ступор – они не понимают, как действовать вне отлаженной системы с привычным ходом событий.
Великолепно образованный, невероятно успешный Джон Эдвардс сошел с дистанции в тот самый момент, когда на его месте это сделал бы любой добропорядочный джентльмен, дерзнувший бороться за кресло президента. Героический и невероятно популярный Руди Джулинаи, «мэр всей Америки», получивший это прозвище за смелые и ответственные решения во время терактов 11 сентября – тоже поступил так, как велят правила хорошего тона политических игр. Он ушел. А скольких еще кандидатов этого выборного сезона в США, поступивших верно, достойно и в высшей степени мудро, мы никогда не вспомним по имени?
Хиллари Клинтон может показаться упрямой. Многие упрекнут ее в том, что она не заботится об интересах партии, которую давно пора сплотить вокруг нового темнокожего лидера, - а она, вредная, не уходит!
Упрекнут партийные лидеры, комментаторы либреальных газет и телеканалов, большинство из которых давно симпатизируют Бараку Обаме. Интересное наблюдение: почти весь период праймериз американские СМИ ориентировались на цифру 2025 – такое число делегатов съезда Демократической партии нужно было набрать в свою поддержку, чтобы обеспечить выдвижение. Эта цифра отличается от того, что было раньше, поскольку от участия в съезде отстранили делегатов из Флориды и Мичигана, за то, что местные ассамблеи (кстати, с республиканским большинством) вопреки правилам демократов решили провести праймериз раньше обычного. Когда Хиллари Клинтон, победившая в обоих штатах, стала поднимать вопрос о необходимости учитывать и мичиганцев с флоридцами, пресса и телевидение, как будто не слышали ее – упорно указывая цифру, выгодную Обаме. И представляя ее как единственно верную. Как может ошибаться лидер? Они заранее приговорили Клинтон и все недоумевали, что же это она еще трепыхается?
Правда, когда 31 мая руководство партии согласилось пустить делегатов из Мичигана и Флориды, но считать голос каждого из них за половину, нужная цифра изменилась до 2118. Многие тоже, кстати, тогда недоумевали – зачем все это? Это же мешает лидеру! Это отдаляет его победу!
Но как она могла думать об этих упреках, произнося свою вчерашнюю речь и слыша в ответ оглушительные крики Stay! Останься!
Эти упреки для нее ничто по сравнению с 18 миллионами голосов, отданных за нее на праймериз – столько не набирал еще ни один из кандидатов, завершавших праймериз вторым.
Внутрипартийная ситуация с двумя наказанными штатами очень похожа на историю с неверное подсчитанными перфорированными бюллетенями во Флориде на выборах 2000 года, в результате чего страна получила президента, за которого проголосовало меньшинство пришедших на выборы (система непрямых выборов допускает такую возможность). Теперь же получается, что каждый американец, живущий в Мичигане и Флориде, вовсе и не американец, а всего навсего поламериканца. По числу собранных голосов, Клинтон впереди, по числу подсчитанных – позади. Но коль скоро вторые считаются более правильными и логичными с точки зрения политического процесса – то совсем неважно, что мнение пары-тройки миллионов человек можно проигнорировать.
Обама поначалу тоже не совсем соответствовал системе. Главным образом, своим внешним обликом и, на первый взгляд, излишне революционным лозунгом «Перемен!» - совсем как у Виктора Цоя. Но они с ней, Обама с системой, притерлись друг к другу, как только он стал одерживать победу за победой в середине периода праймериз. А перемены, в общем, вполне укладываются в границы амплитуды традиционного для Америки политического маятника, когда после долгого периода правления республиканцев должен прийти молодой демократ, жаждущий увеличить налоги на богатых, повысить социальные пособия и, может быть, прекратить какую-нибудь войну. Обама действовал по шаблонам, симпатичным американцам – «второй Кеннеди», говорили про него многие. Имидж практически беспроигрышный. Очарование добавляла его подчеркнуто уважительная по отношению к соперникам, в том числе и к Хиллари, предвыборная кампания. Он почти не обливал грязью оппонентов – что, в общем-то, редкость. Клинтон и ее штаб себя в этом смысле не сдерживали.
Потом Обама делал все, что дОлжно быть сделано, все, что приличествует разумному и стабильно движущемуся к цели выпускнику Колумбийского университета, оказавшемуся в нескольких шагах от президентского кресла. Политическая целесообразность требовала откреститься от церкви, в которую он ходил 20 лет, потому что духовный наставник допустил неполиткорректное высказывание. Обама сделал это легко. Естественно, никому и в голову не пришло назвать его ренегатом. Такая модель поведения вполне понятна американцам.
Обама ничуть не лучше и не хуже Клинтон, у которой, кстати, самый высокий рейтинг недоверия. Он, безусловно, заслуживает уважения за долгий и трудный путь, который проделал сын эмигранта из Кении к вершине политической власти сильнейшей державы мира.
Хиллари Клинтон как кандидат по сравнению с Обамой имеет массу недостатков, к которым американские аналитики, кстати относят и ее давнюю вовлеченность в политическую элиту – то бишь, страшно далека она от народа.
Но она борется до конца, даже в тот момент, когда против нее уже не прогнозы, а факты.
Конечно, ее отказ признать поражение – это одновременно и шаг к тому, чтобы это поражение признать. Просто не могла она это сделать под возгласы обожающих ее сторонников. Возможно, для нее они, как это ни дико слышать партийным лидерам и политическим аналитикам, важнее единства Демократической партии. То, что она отдала свою судьбу в руки избирателей, попросив их писать ей на сайт, чтобы она могла на основе этих сообщений принять-таки решение о том, что ей делать дальше, - тоже важный сигнал. И большой плюс в глазах ее сторонников и даже соперников. Так в свое время поступил, кстати, республиканец Ричард Никсон, правда, просил он избирателей об обычных письмах, а не электронных.
Конечно, бывшая первая леди сто раз извлечет выгоду из того, что не признала победы Обамы. Это повысит ее ценность – все-таки никто в истории Демократической партии не набирал такого количества голосов, финишируя вторым.
Это почти обеспечит ей предложение от Обамы стать вице-президентом с хорошей президентской перспективой через восемь лет, а то и через 4 года.
Это повысит шансы не возвращать хотя бы часть многомиллионных долгов споснорам, накопленных в ходе предвыборной кампнии.
Это, в конце концов, сделает ее одной из самых важных персон в Демократической партии.
Теоретическая возможность бороться дальше еще сохраняется. Можно оспорить решение об уполовинивани мичиганских и флоридских голосово в мандатном комитете партии. Можно надеяться на чудо и ждать, что двести суперделегатов – а это те, кто свободен в выборе при гословании, поскольку допущен на съезд по заслугам, а не по результатм праймериз – вдруг отвернутся от Обамы и перейдут к ней. Вряд ли Хиллари верит в реалистичность всего этого. Но быть на съезде в статусе претендента куда почетнее, чем в статусе проигравшего.
Впрочем, эти праймериз войдут в историю не только экстравагантным поступком Клинтон, и не только тем, что впервые реальные шансы стать президентом США были у темнокожего и у женщины. Много чего здесь было впервые.
И пожалуй, впервые такое недоумение в политической элите вызвало в общем-то нормальное человеческое желание бороться до конца.
Дмитрий Горностаев, обозреватель, Нью-Йорк
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
