Страшнее смерти лишь ожидание таковой…
Человек - самый страшный хищник на свете, ибо только человеку свойственно охотиться на себе подобных. Джеймс Уильям (американский философ)
Люди делятся на две категории с точки зрения мироощущений и своей миссии на земле: «хищники» и «жертвы». В политкорректном мире их принято называть ведущие (лидеры) и ведомые. Закон жизни жестче закона джунглей, потому как нигде нет такого тотального желания истреблять, как среди породы своего же вида.
Люди, покорившие природу и космос, не сумели покорить себе подобных. Идентичность природы рождает жестокость с одной стороны и подчинение с другой. Что страшнее: вечная охота или перманентный страх побежденного? Страшнее смерти лишь ожидание таковой.
Однако, есть кое-что, вверенное нам природой, способное изменять ход неизменного, определять места на шахматной доске жизни… оно в самом конце…дочитайте…и тогда вы поймете, что владеете этим ключиком на коротком этапе, а значит, вы способны менять алгоритм событий.
Разум гибнет от противоречий, а сердце ими питается…
В дикой природе хищника все, что движется и попадает в поле зрения, становится жертвой. Зверь, взращенный в неволе, как бы забыл, что его предназначение - охота и смерть. Заставил забыть человек. Перед ним иллюзия превосходства другой природы, иной силы и первенства, ведь закон гласит: побеждает сильнейший.
Хищник живет с этим чувством - «ощущением неправды», он знает, что где-то в глубине природы есть зов, который толкает рвать и метать, но страх перед иллюзией собственной слабости заставляет пасовать.
Страх как бы стирает генетическую память, перепрограммирует код, уничтожает ощущение истинного предназначения и реальности. Страх доминирует, подавляет, и отсутствие осознания собственной силы и значимости не позволяет природным инстинктам вырваться наружу.
Хищник в неволе не знает своей силы, не помнит, не чувствует и не пользует. Живет в ирреальном для своей природы состоянии. Заставили забыть или не дали познать. Стоит попробовать вкус крови, вонзить клыки в лоно собственной природы и код собьется, весь кропотливый труд, вся ювелирная мозаика рухнет и уже ничто не остановит лавину инстинктов для уничтожения всего и вся.
Люди «хищной породы» рождены пользовать, потреблять, разрушать и убивать, но не физически, как это делают звери в дикой природе, а морально-экзистенциально. Такие люди подсажены на свою хищную породу, как наркоман на иглу. Их состояние тотальной зависимости от собственной природы «зверя» не позволяет сдержаться и не перекусить хребет.
Вот она - власть, вот она - сладость ощущения превосходства в смоделированном мире хищной модели. Волна полного удовлетворения: жертва болтается бездыханно, а дальше порочный круг. Только новый этап, новый хруст, новая жертва и снова ощущение тотального порока в интровертной безысходности человека, рожденного разрушать.
Порок собственной беспомощности толкает на поиск более мощной жертвы и снова, преодолев бешеную схватку со своим суперэго, заставляет доказать, утвердить, закрепить свое превосходство. Такие люди борются чаще всего с собой. Ощущение ничтожности с точки зрения абсолюта подвергает их разум и сердце агонии, как бы заставляя свершить маленькую смерть над самими собой. Подспудное, острое, как бритва осознание собственной невесомости с точки зрения космоса, полное отсутствие ощущения твердой почвы под ногами вынуждает внутреннюю природу срываться.
Как хищник в джунглях высматривает жертву часами: наблюдая, изучая, прогнозируя…ждет…ждет…ждет, когда дрогнет недоступный глазу, но четкий с точки зрения импульса сигнал к атаке, так хищная природа человека заставляет искать жертву в каждом из нас - кто дрогнет, не выдержит, сорвется.
Как снайпер часами всматривается в одну точку, так человек хищной природы ждет этого знака: иногда полувздоха, взмаха ресниц и ничто не может уже остановить этот процесс. Он необратим.
Борьба за право быть сильнейшим движет такими людьми. Зов крови -страшная сила, не оставляет место жалости, а напротив, стимулирует природную агрессию. Путь вечной борьбы «хищника» и «жертвы» - это ощущение постоянного хождения по острию бритвы, когда инстинкт самосохранения вступает в жесткую схватку с инстинктом убивать. Это не есть борьба противоположностей - это борьба имманентной природы власти, наделившей в равной степени способного убивать и способного обуздать.
Самопожертвование дает нам возможность жертвовать другими без угрызений совести. Джордж Бернард Шоу
Однако «хищник» не является главным ядром в процессе одинаковых по свой природе, но качественно разных людей.
Люди жертвенного образа мысли и жизни предвосхищают свою внутреннюю природу. Это ощущение - с рождения и первого вздоха. Когда первый крик младенца вырвался наружу, есть четкое предназначение: кодовый шифр, генетический щелчок и уже ничто не может изменить предначертанность ощущений жертвы. Этот тип с точки зрения экзистенции представляет собой большую часть пространственного ощущения.
Неизбежность и страх. Страх, сидящий в каждом из нас, есть сигнал сорвать или сорваться. Страх «жертвы», как правило, имеет фрейдистские корни, на уровне генетической памяти, памяти ожидания собственного, нефизического уничтожения.
«Жертва» рождена стать жертвой и обреченность ее бытия невозможно изменить, она однополярна и одновекторна, моногамна и совершенно субъективна с точки зрения любой точки отсчета. «Жертва» как бы знает свою слабость, рождается с ней, живет в ожидании ее, затем страдает в процессе проявления и умирает от слабости. «Жертве» не дают забыть, что она жертва, она априори такова.
Это как бы конформизм в качественно любой форме своего проявления. Это полная самоотдача и желание добровольно подставить позвонок и услышать хруст собственного хребта. Любые попытки оттянуть свой перелом лишь подвесят в пространстве ожидания, заставят истощить запасы внутреннего топлива, но все равно сломаться.
Если долго сидеть на берегу великой реки и смотреть на неспешный бег ее волн, то можно увидеть труп своего врага, плывущий по волнам
«Хищник» и «жертва» - условие существования культуры. Они возникают, как способ адаптации человека к изменяющимся условиям жизни, как средство, благодаря которому общество обладает большим запасом прочности.
Однако с точки зрения глобальной нескончаемости и предопределенности не может быть категоричного контекста, поскольку разделение двух типов в любом пространстве трансцендентно и ведет к кризису.
Что заставляет нас плакать, смеяться, страдать и ожидать? Что есть сигнал, посылаемый в мозг, но творящийся на уровне солнечного сплетения, когда нет объяснения, но есть пламя, клинок, игла, раскаленное железо, заставляющее нас ощущать свою ничтожность с точки зрения природных инстинктов и предопределенности? Природа наделила человека (причем любого типа) качеством, инструментом, неизведанной силой, способной обуздать любое чувство и противоречие, заключить в жесткий и неконтролируемый с точки зрения времени контекст. Это ощущение в повседневной жизни мы называем терпением, но с точки зрения внутреннего «я» это сила, заключающая в себе все и вся.
Наличие и концентрация «терпения» жестоко определяет срок проявления хищником и жертвой своих истинных предназначений. Это то, что заставляет песочные часики жизни каждого из нас тикать не в зачет. Это качество, которое создает невидимый баланс, тонким лазерным лучом опоясывающий обе гигантские природы «хищника» и «жертвы». Это именно то, обещанное в начале повествования ощущение, позволившее тебе, читатель, дойти до конца.
Именно оно заставляет жертву оттянуть и не позволить дрогнуть, не подать импульса хищнику для уничтожения. Позволяет хищнику жить в этом долгом, страшном состоянии томительного ожидания, когда мир вокруг замирает и дуновение ветра кажется обжигающим языком пламени, а секунда замирает в вечности. Терпеть, ждать, терпеть и ждать.
«Терпение» не является предначертанным и неизменным. Оно приобретается в процессе жизни и на основании субъективных качеств каждой из двух пород и именно поэтому оно является объективным с точки зрения окружающего воздействия и исключает присутствие неизбежности. Оно не дает предопределению свершиться, потому как невозможно предугадать, когда терпение «хищника» иссякнет или терпение «жертвы» кончится. «Терпение» является в той или иной степени качеством, которым наделены все без исключения, но никто не в силах определить его порог и меру.
«Терпение» является механизмом внутреннего процесса, импульса действий или бездействий. Только эта временная субстанция душевных сил, неопределенная природа ощущения полной беспомощности и превосходства одновременно становится определяющей в пространстве свершения законченности цикла, баланса и превосходства одной породы людей над другой.
Саадат Кадырова, Россия, Москва
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Редакция не несет ответственности за позицию автора
