Кавказский разговор с Европой
«Кавказская» встреча в Женеве в среду – это успех или провал? Дискуссия по этому вопросу получается чуть ли не более интересной, чем сама встреча. Точнее – чем первый этап встречи (второй намечается там же, 18 ноября).
Понятно, что каждая сторона конфликта – Грузия, Россия, и не в последнюю очередь Южная Осетия и Абхазия – говорят о своем успехе и провале своих оппонентов. «Большое достижение российской внешней политики» - такова оценка происшедшего со стороны председателя комитета Госдумы по обороне Виктора Заварзина. Свои поводы радоваться у абхазов и осетин: как сообщает «Коммерсантъ», министр иностранных дел Абхазии Сергей Шамба, появившись на ступеньках Дворца наций, сказал: «Статус нас не удовлетворил, поэтому и не состоялась дальнейшая беседа. Без нас нет смысла проводить дискуссию. Без Абхазии в этом регионе ничего не решается. И без Южной Осетии тоже». Ну, и стоит ли удивляться, что грузинская сторона тоже говорит о своем успехе.
Второй вопрос – кто сорвал заседание в Женеве, и было ли оно вообще сорвано. Есть заявление президента Грузии Михаила Саакашвили о том, что представители России отказались участвовать в консультациях по безопасности в Закавказье и тем самым сорвали встречу. «Заседание, можно сказать, было сорвано грузинской стороной», - говорит Заварзин. А «Коммерсантъ» считает, что сорвали все Абхазия и Южная Осетия.
Интересно что аналогично выглядит картина с проходившим практически одновременно в Гааге заседанием Международного суда ООН, который обязал – по иску, поданному Грузией - Москву и Тбилиси принять временные меры по защите прав населения Южной Осетии, Абхазии и прилегающих к ним районов Грузии. Заместитель министра юстиции Грузии Тина Бурджалиани заявила журналистам, что принятое судом решение - именно то, чего хотела Грузия. Москва тоже не очень огорчена уклончивым, прямо скажем, документом из Гааги, напоминая при этом, что семь судей из 15 согласны с российской позицией об очевидном отсутствии у Суда юрисдикции по данному делу.
В целом же - картина вполне ожидаемая. Всем хочется рапортовать своему избирателю о победах. И почти никому – на этой стадии – не кажется возможным идти на компромиссы и показывать слабость. Но это – частности.
Давайте посмотрим, кому и для чего были нужны международные дискуссии о ситуации в Абхазии и Южной Осетии, значащиеся в Плане Медведева – Саркози.
Эта женевская встреча, что важно, замышлялась как конференция. Конференции редко принимают решения, их смысл в том, чтобы все стороны свободно высказали свои мнения. И не более того. Правда, после такой дискуссии – в нашем случае – можно было бы ожидать и каких-то решений по гуманитарной ситуации в зоне конфликта. Но их могут принимать самостоятельно ЕС, Россия, Грузия и кто угодно еще, усвоив ситуацию из споров на конференции.
Хотела российская сторона, чтобы все факты были выложены на стол? Еще как. И это произошло бы практически при любом ходе конференции. Правда, при условии, чтобы выступили абхазы и осетины. Так что не было ничего удивительного в том, что российская делегация отказалась встречаться на пленарном заседании с грузинской стороной в отсутствии представителей Абхазии и Южной Осетии. Но всегда возможны обходные маневры. Посредники из ООН, ЕС и ОБСЕ предложили, чтобы представители Южной Осетии и Абхазии присоединились к участникам встречи позже, во время дискуссий в рамках двух рабочих групп по вопросам безопасности и беженцев. Был придуман вариант неформальной встречи российской делегации, представителей Абхазии и Южной Осетии, спецпредставителя ЕС Пьера Мореля и делегации США во главе с замгоссекретаря Дэном Фридом, без грузин. Этот вариант в итоге не понравился Абхазии. К следующему заседанию придется придумать что-то получше.
Но не будем увлекаться технической стороной дела. Давайте попытаемся оценить, чего добивается в Женеве Россия. Признания Южной Осетии и Абхазии в качестве необходимого участника переговоров? Да, конечно. Оглашения фактов насчет того, что Грузия виновна в актах геноцида, и должна ответить за них? Бесспорно. Формат для России не имеет большого значения – все эти вещи могут происходить в одном, двух или трех залах, можно видеться с грузинами, а можно и без этого. Прецедентов тут сколько угодно – первые переговоры в Кэмп-Дэвиде между Израилем и Палестиной, или «челночная дипломатия» Генри Киссинджера по итогам вьетнамской войны.
Но есть цель еще важнее. Она называется «европейская безопасность». Москва хочет участвовать с Европой в серьезной дискуссии о том, как сделать, чтобы больше не повторялось то, что произошло в Цхинвале в ночь с 7 на 8 августа. Москва хочет, чтобы больше не повторялась ситуация, когда России пришлось срочно направлять войска на спасение населения Южной Осетии утром 8 августа.
Москва также хочет, чтобы Европа (и США, когда отойдут от шоков в связи со своими президентскими выборами, и не только этих) задумалась всерьез о механизме предотвращения и урегулирования подобных кризисов. В этот раз предотвращение не сработало вообще (хотя американские дипломаты и обещали ранее, что «сдержат Саакашвили»). А урегулирование было попросту счастливым случаем – хорошо, что в ЕС председательствовал президент Франции Саркози. А без него европейские лидеры только и придумали в дни войны, что держать нескончаемую сменную вахту в Тбилиси, который русские и не собирались брать.
Для всего этого надо, чтобы факты обсуждались, чтобы шел разговор. И даже нынешняя склока в Женеве играет свою роль – показывает европейцам и американцам, что бывает в ситуации, когда механика европейской безопасности практически отсутствует.
Дмитрий Косырев, политический обозреватель
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
