Геополитические реалии Южного Кавказа
Геополитические отношения на Кавказе напрямую связаны с высоким значением региона в Евразии, что предопределяло активность евразийских силовых центров и влияло на формирование исторических контуров дружественности или враждебности между этнополитическими единицами Кавказа.
Являясь геополитическим и геостратегическим центром противоборствующих сил, находящихся как в соседних с ним регионах, так и расположенных от него на большом удалении, Южный Кавказ занимает особое место в их внешнеполитических планах. Периодическое обострение борьбы между державами «традиционного внешнего треугольника» (Россией, Турцией и Ираном) за господство над Кавказом отражало текущий баланс сил между ними, а вместе с этим влияло на степень стабильности внутри региона.
Для тех из государств, которые, так или иначе, имеют «территориальный выход» на регион Южного Кавказа, он представляется естественной частью их геополитических, геостратегических, этно-конфессиональных и ресурсно-экономических интересов. Эти страны преследуют четко очерченную стратегическую цель - доминирование в регионе, являющемся в их представлениях частью наиболее выгодной глобальной системы мироустройства.
Контроль над Южным Кавказом дает возможность контролировать более обширные территории в Евразии. Именно это и предопределило его геополитико-историческую участь: на протяжении длительного времени регион был объектом жестокого противоборства России, Ирана и Турции. В свое время, основываясь на географическом факторе, один из представителей классической геополитической теории К. Хаусхофер выделяет Кавказ как одну из исторических зон противоборства наравне с Босфором, Гибралтаром, зоной Суэцкого канала и др. После дезинтеграции СССР в данном регионе обострилась борьба за статус региональной державы.
Реальными регионaльными акторами соперничества за преимущественное влияние выступили Анкара и Тегеран. Турция использовала на международной арене свое особое геостратегическое положение государства, «находящегося и в Европе, и в Азии», связанного с евроатлантическими военно-политическими структурами, и некую идеологию весьма европеизированной, модернистской, но в то же время традиционно-тюркской страны. Этноконфессиональные принципы тюркизма, заключающиеся в тезисе родственности всех тюркских народов, которые к тому же исповедуют ислам, использовались Анкарой как идеологическая основа ее «броска на север». Южный Кавказ в этой схеме выполнял роль первой ступени такого продвижения. Особое значение здесь имеют геополитическое вытеснение России, установление контроля над стратегическими позициями региона с выходами в два моря - Черное и Каспийское, и, наконец, приобретение ресурсного потенциала как полезных ископаемых (нефти), так и магистральных возможностей.
Иранский же проект «освоения» постсоветского Южного Кавказа был также частью более масштабного геополитического плана Тегерана. Идеологический экспорт принципов исламской революции как основы создания «дружественного» Ирану геополитического поля стало движущим мотивом действий иранской муллократии. Южный Кавказ, как и постсоветская Центральная Азия, в этой концепции занимает особое место.
Во-первых, для Тегерана является важным не допустить усиления влияния прозападных сил, способных лишить Иран доступа к важному со стратегической и экономической точек зрения региону. Действия Турции, являющейся составной частью евроатлантической системы, а также действия ведущих государств Запада в данном случае, по мнению руководства муллократического Ирана, должны быть блокированы ввиду их опасности для национальных интересов страны.
Во-вторых, расширение контроля над Кавказом усилит Иран не только в военном и экономическом отношениях, но и придаст ему статус региональной державы, что заставит тот же Запад считаться с позицией Ирана на международной арене. Помимо таких масштабных задач, Тегеран преследует и вполне конкретную цель, связанную с его национальной безопасностью и территориальной целостностью, а именно: не допустить усиления независимого Азербайджана, так как северную часть Ирана населяют и преимущественно азербайджанцы. Тегеран и Баку уже не раз испытывали на себе серьезное влияние этой проблемы. Имея в виду интерес Запада и России к азербайджанским нефтяным запасам, Иран опасается использования азербайджанской стороной «нефтяного ресурса» в дипломатических целях. Основную ставку в своей южнокавказской политике Тегеран делает на Россию как силу, противодействующую Турции и Западу, а в отношении Армении (несмотря на Карабахскую проблему) ведет слишком дружественную политику.
Сегодня составляется новая карта Средней Азии и Южного Кавказа, и этой работой сосредоточенно занимаются правительства и главы нефтяных компаний. Новой карте придумали и новое название – «Ступица и спицы». Роль ступицы выполняет Каспийское море, от которого в разные стороны расходятся спицы-многочисленные трубопроводы, представляющие собой потенциальные маршруты экспорта огромных нефтяных и газовых запасов. В этом смысле стоит признать, что геополитическое и геостратегическое значение коммуникационного потенциала Кавказа выходит за пределы Центральной Азии и Прикаспийского региона и должно рассматриваться в масштабах всей Евразии. Благодаря своему географическому положению Кавказ постепенно превращается в связующий узел, через который будет проходить трансконтинентальная система коммуникаций. Как правомерно замечает азербайджанский ученый Джаннатхан Эйвазов, проекты по созданию эффективной системы трансевразийских коммуникаций не представляются возможными в обход Кавказа — независимо от того, какая именно коммуникационная линия будет принята в качестве базовой: Запад — Восток или же Север — Юг. Наличие больших запасов энергоносителей крайне актуализирует создание эффективной системы коммуникаций для транспортировки углеводородов на мировые рынки.
На фоне существующих в мире геополитических проектов регион Южного Кавказа считается очень важным геостратегическим пространством, где имеет функции и границы фронта столкновения цивилизаций в меридианном разрезе (неоатланисты и неоевразийцы) и геоэкономического моста. Стоит подчеркнуть, что США в ближайшие несколько лет будут наращивать военное, политическое и экономическое присутствие в Каспийском регионе и в Азербайджане, в частности, несмотря на противодействие держав, которые издавна считают этот регион своей зоной влияния. Ясно одно: Азербайджану в данной ситуации будет очень трудно сохранять нейтралитет. При всех сложностях рано или поздно Азербайджан должен будет определиться в своих стратегических приоритетах.
Сегодняшний Южный Кавказ – это не каноническая территория мировой дипломатии, но это и не вотчина какого-либо государства. Это-фронтир. Однако «фронтир» как научная категория не тождественен государственной границе (border) или идеально воображаемой границе (boundary). Фронтир - это зона межкультурного, межцивилизационного взаимодействия вне четко установленных и признанных государственных границ. Снова Южный Кавказ становится частью Ближнего Востока, как это представлялось во времена Британской Империи. Весь макрорегион от Каспийского моря до Черного моря, и все их прибрежные государства от Балкан до Средней Азии оказываются в фокусе новых направлений региональных международных систем взаимозависимости. Несмотря на свою возросшую автономность от конфликта между великими державами, данные регионы более не являются такими же взаимно отделенными друг от друга, какими они были в начале прошлого века. Энергетические ресурсы Южного Кавказа и Средней Азии, таким образом, представляют собой огромный потенциал для Запада, но потенциал необузданного экономического развития транснациональных нефтяных и газовых проектов представляет собой огромный вызов правительствам (и общественности, которую они представляют), который отразится на социальной цене такого экономического развития.
Будущее представляется США только в рамках доминирования над энергетическими ресурсами региона. Исходя из огромной важности региона для США, в составе американского внешнеполитического ведомства был создан специальный отдел, занимающийся кавказской проблематикой. Роль Соединенных Штатов в регионе рассматривается как постоянно возрастающая. США явно заинтересованы не только в разработке природных ресурсов Кавказа, но и в недопущении доминирования России на рассматриваемом геополитическом пространстве. Таким образом, они преследуют растущие геостратегические цели и, в то же время, обозначают масштабные геоэкономические интересы. Американскую сторону беспокоит существование в России мнения, согласно которому не следует вообще разрабатывать ресурсы региона, если российская власть не сможет полностью контролировать доступ к ним. Для США в Южно-Кавказском регионе важен доступ к потенциально огромным богатствам, геополитическое могущество, достижение национальных целей и безопасность. Первоочередной интерес США состоит в том, чтобы не дать России приобрести крепкие и стабильные позиции в регионе. Америка заинтересована в том, чтобы помочь обеспечить такую ситуацию, при которой ни одна держава не контролировала бы данное геополитическое пространство, а мировое сообщество имело бы к нему беспрепятственный финансово-экономический доступ. Но, в то же время, вариант с полным исключением России из региона не предусматривается, так как это послужит серьезным фактором нестабильности в регионе.
Как отмечает российский геополитик Дугин, «сегодня же две геополитические стратегии - евразийская и атлантистская - применительно к Южному Кавказу являются взаимоисключающими. Это факт, что государства Южного Кавказа не обладают достаточным геополитическим потенциалом, чтобы в новых условиях претендовать на собственную игру - правила игры определены заведомо, и можно выбрать только лагерь и соучастие в той или иной стратегии. В этом состоит момент геополитической свободы в строго заданных рамках. Дело осложняется тем, что оба проекта неравнозначны. Атлантистский проект не просто концептуально сформулирован, он озвучен и ресурсно обеспечен. Евразийский проект находится в состоянии созревания: объективная логика развертывания событий подталкивает к нему всех потенциальных участников, но даже на чисто теоретическом уровне этот процесс не завершен и постоянно сталкивается с естественными и искусственными препятствиями. Что же до ресурсного обеспечения, то до него всерьез еще не доходили руки, и имеющийся потенциал – в том числе исторический, культурный, экономический, военный, психологический и т.д. – не оценен и не исчислен количественно».
Исходя из вышесказанного, новое геополитическое расположение Южного Кавказа определяется распределением рубежей геоцивилизационных границ и детерминацией тех политических систем, которые уже формируются в данном веке. Преобразование цивилизаций в политические акторы придает совершенно другие функции региону (особенно его неотьемлемой части- позиции Азербайджану) и порой даже обязует его быть в центре инвариантных проблем. Поэтому главная задача Южно- Кавказской геостраты – превращение конфронтационной среды, с учетом конкуренции противопоставленных геополитических проектов (неомондиализм, неатлантизм, неоевразийзм и исламский интегризм), в зону стабильностии мира. Создание условий геоцивилизационного согласия и гармоничного сосуществования в Южно-Кавказском регионе создаст благоприятный прецендент для установления мира.
Геополитическая «слабость» Азербайджана более опасна для «Евразийских Балкан», т.к. с учетом географического положения страна представляет геополитическую опорную точку региона. Азербайджан можно считать жизненно важной опорой, с помощью которой возможен контроль над богатством Каспия и Центральной Азии. Конечное место расположения нефтепроводов, проходящих на территории независимого Азербайджана, - Турция, где Азербайджан получает политическую и экономическую помощь. Сотрудничество Азербайджана и Турции помешает России стать монополистом в регионе и лишит ее возможности оказания политического влияния на государства Центральной Азии. Несмотря на это, Азербайджан все же уязвим по отношению к мощному российскому влиянию с севера, а с юга - от муллократического фундаменталистского Ирана. Стоит отметить, что президенту Ильхаму Алиеву удалось проложить довольно своеобразный внешнеполитический курс, держась в стороне от объятий Запада и сторонясь слишком интенсивной дружбы Кремля.
В условиях, когда на постсоветском пространстве разворачивались события второй волны демократизации («оранжевые» революции), резко активизировался Вашингтон, Ильхам Алиев сумел предложить России развивать взаимовыгодные отношения на новых прагматических условиях, при этом отстояв курс экономического суверенитета. Ильхам Алиев сумел сохранить тем самым внешнеполитическую линию Гейдара Алиева, прибавив к ней свои собственные наработки.
Он не мог не принять протянутую ему руку новых государств Черноморско-Балтийского бассейна (ГУАМ–ОДЭР). Ильхаму Алиеву ясно ограниченное и спорное экономическое значение этого объединения Украины, Грузии и Молдовы. Участники ГУАМ с самого начала мыслили свое объединение не столько против России, сколько как организацию «коллективной безопасности» от волюнтаризма Кремля. Разумеется, такое их позиционирование воспринимается в Москве как не вполне дружественное. Но Азербайджан умудрился ничего не проиграть, развивая программы в ГУАМ, впрочем, и Россия благосклонно отнеслась к этому участию, так как именно участие Азербайджана служит Москве гарантией того, что линии взаимодействия этой политической структуры с Россией не приобретут характер законченной конфронтации. Стоит отметить, что вызовы и геополитические проблемы, присущие региону Южного Кавказа, имеют стратегический, долгосрочный характер.
Противостояние с Арменией, вызванное агрессией и оккупацией 20% территории Азербайджана, – главный, но отнюдь не единственный «исторический вызов», с которым имеет дело внешняя политика Азербайджана. Несомненно, любая страна мира, имеющая часть своей исконной национальной территории под оккупацией внешних сил, будет направлять все свои политические усилия, стремясь избавиться от этого.
Главным козырем внешней политики молодого Азербайджана стало умение использовать то, что дала сама природа и география. С учетом социо-культурных реалий страны и наличия институциональных проблем развития была осознана необходимость участия в проектах модернизации Большого Ближнего Востока, необходимость активной работы с европейскими структурами, нацеленность на европейский интеграционный проект, выбрана стратегия создания геополитического моста между Центральной Азией и Европой, учитывая безусловную необходимость развития и укрепления долгосрочных и взаимовыгодных отношений с Россией.
Очевидно, что в отличие от простых шахмат, гамбиты геополитические – это не игра. От того или иного шага зависит судьба народа, государства, нации, войны и мира. Но каким бы ни был окончательный выбор, президент Азербайджана, как опытный дипломат и состоявшийся государственный деятель, ясно отдает себе отчет в той объективно сложной геополитической картине Южного Кавказа, в которой ему суждено жить, действовать и руководить.
Арье Гут, собкор 1news.az в Израиле
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Редакция не несет ответственности за позицию автора
