Польша: поучительное поражение консерваторов. Часть 1
21 октября правящая партия «Закон и справедливость» проиграла внеочередные выборы и ушла в оппозицию. Поражение польских консерваторов заслуживает глубокого внимания и есть резон включить в поле зрения исторический и современный контекст событий в посткоммунистических странах Восточной Европы.
1. «Одна большая Венгрия»
Надо сказать, что большинство населения Восточной Европы живет по принципу, давно сформулированному американским философом Норманом Брауном: «Развитие капитализма означает перекладывание удовольствия на постоянно откладываемое будущее». Посткоммунистическая Европа переживает системный кризис. Этот кризис мало приметен, замалчивается медиакратией. Все выглядело бы прилично, если не выбросы массовой протестной энергии, как это было в Венгрии в сентябре-октябре 2006 года и повторилось в этом году, буквально на днях. Между тем «вся Восточная Европа сейчас - одна большая Венгрия» (Ю. Шевцов).
За годы после т. н. «бархатных революций» восточноевропейские общества обрели конфигурацию «20:80», то есть 20 проц. – это богатые, 80 проц. - бедные и практически никакого среднего класса. Таковы итоги неолиберальных реформ. Был уничтожен весь средний класс, и изъятые средства осели в недрах западных банков.
По данным польского еженедельника «Впрост» восточноевропейские плутократы продолжают богатеть сумасшедшими темпами. Совокупное богатство сотни миллиардеров из бывших соцстран за 2006 год выросло почти на 75 проц.
Богатейшие поляки, хорваты, болгары, сербы, словаки, латыши, в большинстве своем, делают деньги на недвижимости, торговле, банковском деле, высоких технологиях, - в тех сферах, которые не зависят от мировой конъюнктуры. Попросту говоря, на эксплуатации и несправедливом распределении доходов – институциональных правилах, устанавливаемых неолиберальными правительствами по предписаниям международных финансовых и правозащитных центров.
Вопреки лукавому оптимизму саксов и бальцеровичей эти режимы поражены анемией, они предельно обессилены либеральными реформами. Посткоммунистические элиты не консолидированы, поскольку порождены бархатными революциями. Им полагается быть собранием враждующих групп, – так легче управлять ими извне. Вот уже 17 лет эти страны следуют рекомендациям, от которых они не вправе отказаться: каждая страна прошла через индивидуальную программу подготовки к членству в ЕС и НАТО. В итоге они потеряли почти всю крупную промышленность и, следовательно, получили высокий процент безработных, то есть деморализованных и деклассированных людей – люмпен-пролетариат. Часть этих людей, подобно 2 миллионам полякам, устремилась в «старую Европу», - в некоторых случаях мигрировало свыше 10 проц. населения, в основном молодежь. Словом, насаждается либеральная демократия как воплощение интервенционизма так называемого «Вашингтонского консенсуса».
Старая Европа поднесла странам-новобранцам демократии неприятный сюрприз – с 2006 г. они будут обязаны принять у себя часть беженцев из стран третьего мира, ранее находившихся в Западной Европе. Во всех случаях это будет по 2 проц. от общей численности населения страны.
Больше всего арабов, афганцев, негров, индусов и китайцев достанется Польше – до 750 тысяч, Чехии и Венгрии – более 200 тыс., Словакии – свыше 100 тыс., Литве – 75 тыс., Латвии – 55 тыс., Словении – 40 тыс., Эстонии - 35 тыс.
«Успехи» восточноевропейских стран имеют цифровое выражение. По оценкам Еврокомиссии, 50-процентный рубеж среднего по ЕС уровня жизни превысили только Словения – 69 проц., Кипр – 63 проц., Чехия – 59 проц. и Мальта – 53 проц. У Венгрии и Эстонии этот показатель – чуть выше 40 проц. у Польши и Литвы – чуть ниже. Латвия и Словакия имеют уровень доходов на душу населения в 30 и 28 проц. от среднего по Евросоюзу.
Сегодня восточноевропейская провинция – это один большой социально-культурный отстойник. Уровень общей культуры зримо понизился. Это истощенные, деградирующие общества, которыми правят политики мечтающие выбиться в еврократы, в Страсбург и Брюссель.
Неолиберальные реформы в посткоммунистических обществах породили беспрецедентные социально-экономические неурядицы, и стали основой для такого явления как катастрофизм. Катастрофизм в народном сознании – это «восприятие жизненного пространства как непригодного для жизни» (В. Ядов). Катастрофизм - естественная органичная реакция исторически сложившейся политической культуры на революционный слом модели взаимоотношений государства и общества в начале 1990-х годов. До тех пор пока политическая культура «простых людей» остается этатистской и патерналистской, диссонанс между ее фундаментальными характеристиками и правилами игры, диктуемыми ангажированными элитами, будет порождать катастрофизм.
Глубокий моральный кризис восточноевропейских стран находит отражение в поисках тотально антисистемной, то есть антилиберальной идеологии. Паксас и Успасских в Литве, Леппер и Качиньские в Польше, Фицо в Словакии, Орбан и Чурка в Венгрии, Тудор в Румынии.… В каждой стране складываются новые структуры – радикально-националистической и консервативной ориентаций. Другая протестная реакция: люди уходят в частную жизнь и становятся принципиально аполитичными. Как правило, в выборах не участвует примерно половина всех избирателей.
За прошедшее после революций 1989 года время наступило осознание того, что общая коренная причина, - это капиталистический интернационализм, именуемый «глобализацией». Он оказался гораздо опаснее для национальных культур и национального самосознания, чем т. н. «коммунистический интернационализм». Осознание этого факта пришло не сразу, оно наступило только к 2000 годам. Можно утверждать, что фокус общественно-политической жизни стран Восточной Европы перемещается с социально-экономических проблем на проблемы национального самоопределения. Национализм в новой Европе проявляется в отстаивании права нации на собственную позицию перед лицом наднациональных структур.
Базовые требования национально-консервативных партий - защита традиционных ценностей семьи, христианской религии, государства. Это объясняется тем, что христианская мораль и консервативные ценности сохранились в обществах Восточной Европы гораздо в большей степени, чем на Западе, отчасти и благодаря коммунистической власти, с её во многом унаследованными от католицизма и православия моральными принципами воспитания.
Последние события в Венгрии дали основание Financial Times заключить: «Нестабильность, свойственная Венгрии, вовсе не уникальна для Центральной Европы. Правительства Чехии, Венгрии, Польши и Словакии, четырех крупнейших стран, вступивших в ЕС в 2004 году, неустойчивы и непредсказуемы. Усиливают свои позиции политики-популисты, провокационные заявления которых широко разносятся по Европе. Старые конфликты и идеологии – некогда считавшиеся надежно упрятанными в чулан истории – снова вышли на свет. Некоторые политики в Западной Европе начинают поговаривать о том, что либеральные, демократические нормы в Центральной Европе находятся под угрозой».
2. Загадка польской «Солидарности»
В ворохе этих оценок запрятана истина, заслуживающая того, чтобы вывести ее на поверхность. Речь идет о том, что под катком евроамериканского либерализма как идеологии мирового олигархата, оказались посткоммунистические, национальные идеологии, вызревавшие в Польше и затем других странах «советского блока» в 70-80-х годах ХХ века в рамках социалистической модернизации.
Самый наглядный тому пример, – процессы в польском обществе. Польша находилась в авангарде перестроечных процессов, а это – 1979 год, борьба профсоюза «Солидарность» с коммунистической властью. Причина этой авангардности в польском менталитете, он характерен нетерпеливостью, склонностью к острым формам протестной активности.
В движение «Солидарность» в 1979 году вошло подавляющее большинство квалифицированных рабочих, свыше половины интеллигенции и членов правящей Польской Объединенной Рабочей партии. Движение представляло собой культурно-политическое единство людей, оно означало революцию сознания. Но самое поразительное в том, что это сознание было порождено самой господствующей социалистической идеологией, сформировалось на ее основе и, было ориентировано на обновление и развитие. Иными словами, речь шла о том, чтобы благ, созданных социализмом стало больше – больше социализма! – При парадоксальном отрицании самого слова «социализм». Социальную основу движения обновления составили крупнопромышленные рабочие и высококвалифицированные специалисты, воспитанные системой советского типа, воспринявшие тезис о своей ведущей роли в обществе.
В 1980 г. поляки хотели закрепления равенства шансов и прав, справедливого распределения материального вознаграждения в зависимости от величины трудового вклада (реализации принципа «каждому по труду»), отношений братства и ликвидации социальных барьеров, демократического контроля над действиями власти, экономической безопасности. Как очень важные тогда же называли следующие ценности: равенство и справедливость - 90 проц. опрошенных, сохранение общественного порядка - 82 проц., расширение возможностей свободного выражения людьми своих взглядов - 71 проц., усиление влияния людей на решения властей - 61 проц. Вместе с тем либеральное положение о росте возможностей получения высоких доходов для людей энергичных встречало поддержку 26 проц. опрошенных.
Самое интересное - принципов социального равенства (эгалитаризма) чаще придерживались верующие - 78,4 проц., чем неверующие - 50,4 проц. и, напротив, реже члены ПОРП, чем беспартийные или члены других партий. Не случайно из рядов правящих коммунистических партий вышли нынешние прозападные «социалисты» типа Квасьневского и Дюрчаня, ныне теснимые консерваторами и националистами.
Эрозия ценностей социалистического общества произошла в Польше в конце 1970-х годов, но отказ от идеи социализма - только в 1989 году. В 1987 году 58 проц. молодых поляков, в целом, одобрительно относились к социализму. Противоположного мнения придерживалось 28,9 проц. В 1989 году соотношение сторонников и противников социализма соответственно составило 28,8 проц. и 60,4 проц.
Что произошло за эти два года? Два фактора оказали сильнейшее влияние на процесс перемен – 1) кризис в центре социалистической системы в СССР, и 2) целенаправленные операции Запада в русле холодной войны. В 1989 году обнаружился эффект «обращения фаз» (С. Кара-Мурза), - когда система кардинально изменяется под влиянием ничтожных по масштабам воздействий, – так подспудный процесс выходит на поверхность.
Фразеология «Солидарности» в 1979-81 годах «мы хотим, чтобы Польша стала Польшей», и что коммунистический режим «чужд устремлениям и ценностям польского народа» поработала на разрушение социалистической системы. Однако «Солидарность», несмотря на свою антикоммунистическую направленность, тяготела скорее к традиционализму и консерватизму. Словом, отказ от социализма не означал принятия либерализма («демократии») с его индивидуализмом, экономизмом и враждебностью к эгалитаризму. В польских умах царствовала идея шляхетской (дворянской) демократии, она ориентировалась на коллективистские идеи и ценности. Не случайно антикоммунистический профсоюз самоназвался «Солидарностью», основу ее программы составила концепция коллективной социальной ответственности. В 90-е годы традиционалистская «Солидарность» фактически погибла под ударами прозападных либералов, испытав на себе все прелести радикальной трансформации в рыночную экономику, - «плана Бальцеровича» или «шоковой терапии». Сегодня «Солидарность», некогда грозный терминатор коммунистической власти, сражается за мизерные прибавки к жалованью наемных работников.
Но идеи консервативной солидарности никуда не делись. Примечательно, что в 2001 году Лешек Бальцерович признавал: в Польше существует сильная оппозиция рыночным отношениям, а большинство социальных теоретиков желало бы «иметь на заводах социализм, а в кошельках и магазинах - капитализм!».
Общий вывод будет таким: модернизация по «советской модели», после революций 1945-1948 годов позволила Болгарии, Румынии, Венгрии, Польше, Чехословакии, ГДР избежать перспективы превращения в общества периферийного, вторичного капитализма. Однако наряду с тем, эта модернизация породила возможность антисоветской революции на рубеже 80-90-х годов. Тем не менее, - и это показал 16-летний опыт либеральных реформ, - это «встраивание» в цивилизованный капитализм «старой Европы» проблематично, потому что модернизация «по–советски» в 1948-1989 годах усилила многие фундаментальные устои именно традиционного общества. Модернизация «по-советски» повернула вспять процесс атомизации и формирования свободного индивида, а с ним и гражданского общества западного типа.
Продолжение следует…
Талят Алигейдар
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
