Идеология и политика
Речь президента Дмитрия Медведева на международном политическом форуме, прошедшем в городе Эвиан 8 октября, была встречена почти полным молчанием европейской аудитории.
В своем выступлении президент предложил создание новой панъевропейской системы безопасности, которая включит в себя всю Евроатлантику, и в том числе НАТО. Причина недостаточно бурной реакции слушателей, возможно, кроется в том, что на данный момент мысли людей полностью занимает мировой финансовый кризис. Возможно также, что западные политики и комментаторы просто не нашлись, что сказать.
С одной стороны, речь президента можно рассматривать в контексте многолетней исторической преемственности внешней политики России и желания Москвы принимать участие в мировых событиях, начиная с подписания Брежневым соглашений в Хельсинки в 1975 году, и заканчивая призывами Михаила Горбачева к «общему европейскому дому» в 1980-е. Россия является активным членом Организации объединенных наций с момента ее основания в 1945 году, и вполне естественно, что Медведев призывает к тому, чтобы решения организации вызывали уважение, а сама она укрепляла свои позиции.
Однако если взглянуть глубже, становится видно, что президент выразил свое недовольство политикой Запада, которая сейчас весьма неоднозначна. Как великолепно пошутил Медведев, «советология, как паранойя, очень опасная болезнь» (западная политика в отношении России определенно страдает от обеих болезней сразу). Его речь также содержала отсылку к одному факту, который даже сам президент России может недооценивать.
Медведев выразил сожаление, что шанс «деидеологизирвать международную жизнь» был упущен. Он имел в виду то, как США отвергли предложение России о помощи в борьбе с терроризмом. Он предложил создать новый европейский договор по безопасности, основанный на взаимном уважении прав государств. Проблема Медведева в том, что деидеологизация международных отношений - именно то, чего стараются избежать западные политики.
Как известно, американская внешняя политика определяется идеологией, а точнее - неоконсерватизмом. Это странная смесь военного национализма, старомодного англиканского милленаризма и неотроцкистских мечтаний о мировой демократической революции. Именно поэтому внешняя политика США так опасна: идеология разрушает политику, так как она вдохновляет правителей на мысль, что они – носители универсальной идеи, а не представители государства со своими, имеющими свой предел интересами. Последнее предполагает, что у других государств тоже есть свои законные интересы, которые могут быть достигнуты с помощью компромиссов и международных переговоров. Универсальные идеи, напротив, не терпят несогласных, и государства, которые эти идеи не разделяют, рассматриваются не просто как враги, которые должны быть повержены, но как угроза всему человечеству, от которой нужно немедленно избавиться.
Однако это также верно для тех европейских лидеров, чье внимание Медведев пытался привлечь. Само существование Европейского союза построено на идеологии – на убеждении, что «старая политика» должна быть заменена на новую, более мягкую «европейскую идеологию», и что ограниченные национальные интересы могут быть преодолены и превращены в универсальные внутри постсовременной, постнациональной и аполитичной европейской структуры. Единственное, что гарантированно заставит любого европейского политика трястись от злости и страха - это любой намек на соотношение сил. Слово «сила» в Европе считается неприличным, так как лидеры европейских стран, как и американцы, лицемерно считают себя следующими за идеологией, а не политикой.
Установки российских политиков полностью противоположны. Опыт коммунистов научил российских лидеров тому, что идеология губительна как для внутренней политики, так и для международных отношений. Они знают, что именно идеи социализма и международной классовой борьбы поставили Россию на колени. В 2007 году Владимир Путин критиковал Ленина за то, что тот разрушил Россию, поставив во главу идеологию мировой революции. Российские лидеры усвоили урок и убедились, что политика намного лучше идеологии.
Поскольку вера европейских и американских политиков в идеологию остается нерушимой, они ненавидят политиков в истинном смысле слова. Следовательно, они ненавидят и Россию. Так же как Маркс и Энгельс рассматривали христианскую Россию как угрозу их идеологии, так европейские лидеры понимают, что Россия Владимира Путина и Дмитрия Медведева руководствуется политикой, а не идеологией. Более того, Россия, бесспорно, является европейским государством и также слишком велика и сильна, чтобы ее можно было «интегрировать» в ЕС или в НАТО (слово «интеграция» полностью выражает неявное запрещение всех национальных различий внутри единственной безымянной евро-технократии). Поэтому европейские политики недовольны Россией, так как само ее существование угрожает их тщательно оберегаемым взглядам на мир.
Получается, что когда Дмитрий Медведев говорит о своем стремлении к деидеологизации международных отношений, он просит о том, о чем западные политики (и особенно европейские), либо никогда не задумывались, либо отвергают с негодованием. Деидеологизировать международные отношения - значит отказаться от европейской идеологии и заняться политикой, изящным искусством улаживания разногласий, которое используется для законного отстаивания национальных интересов. Европейский союз, основанный на идеологическом отрицании любого упоминания о национальном государстве (и даже на нации как таковой), потратил последние 50 лет в попытках перейти от политики к идеологии. До тех пор, пока Москва не осознает эти особенности взглядов европейских лидеров, ее попытки преодолеть их сопротивление будут обречены на провал.
Джон Лафлэнд, британский историк и политолог, директор исследований в парижском Институте демократии и сотрудничества
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
