Посвящение...
Памяти учителя
В мире мало людей, созидательная деятельность которых не осталась незамеченной Историей. Тех, кто не плыл по течению в русле реалий, а скорее, действовал им вопреки.
В каждой общественной системе координат всех времен и народов таких личностей-маяков единицы. Но именно эти единицы, возможно, сами того не осознавая, испокон веков становились остовом формирования и развития позитивного общественного начала любой страны и нации мира… 40 дней назад мы потеряли ОДНОГО из НИХ… 40 дней с нами нет Ровшана Мустафаева…. Большого ученого, блестящего интеллектуала, ДРУГА и УЧИТЕЛЯ…
Он долго болел, но до последнего не оставляла надежда, что и в этот раз пронесет, как случалось не раз. Казалось, сама Судьба играла с ним в какую-то странную и необъяснимую обычной человеческой логикой игру. В игру на выживание.… И каждый раз, выкарабкавшись, профессор с удвоенной, утроенной силой брался за работу, доводя до логического конца собственные выкладки, вкладывая душу и сердце в очередное научное издание или очередной значимый общественно-политический проект. Он избрал творчество — как единственное оружие борьбы со временем. Как победу над временем - победу над смертью.
Он ушел слишком рано. На 49-м году жизни. И сегодня я, его ученик, пишу эти строки прощания, памятуя о нескольких последних годах совместной работы и личной дружбы.
Трудно писать о человеке, личность и произведения которого оказали столь сильное влияние на всю твою жизнь. Еще труднее, если знаешь, что тебе вряд ли удастся свое преклонение перед его талантом разложить на профессионально-аналитические составляющие. Да и, думалось, нужно ли это? Но оказалось – нужно!
Признаюсь, к такому решению я пришел, прочитав в одном из номеров газеты «Зеркало» статью журналиста Ибрагима Баяндурлу под названием «Добрый путник наук лабиринтов, или Воспоминания о дружеских беседах с Ровшаном Мустафаевым»...
Вчитываясь в «леденящие» душу подробности приватных бесед Ровшана муаллима с автором, кстати, весьма ярко и образно отписанной статьи, вырисовывался неустрашимого борца с государственной системой, образ страдальца и мученика, чей лик настоятельно просится на политический иконостас «жертв власти».
Нет, я не буду спорить с тобой, Ибрагим. Прощание с Личностью и Другом мы не имеем права превращать в ристалище политического позиционирования. Просто в описанном тобой образе я увидел не профессора Ровшана Мустафаева, а тебя самого. И мысли, для убедительности приведенные тобой в кавычках прямой речи покойного – это твои мысли. Верю, сознательной лжи здесь нет. Есть вера в полуложь и полуправду. Что, впрочем, одно и то же.
Уважая твое право на собственное мнение, я в полной мере использую свое. Памятуя о том, что быть современником и соратником такой личности - не просто великий подарок судьбы, но и серьезная ответственность перед будущим.
Я решил рассказать только о двух самых ярких эпизодах нашего общения – о первой и о самой последней встрече с Учителем.
«Истина подобна свету лампы. Один под ней читает Священную книгу, другой – подделывает чужую подпись».
Эти слова я впервые услышал в ноябре 2004 года, сидя в большом и респектабельно-стильном, но при этом на удивление крайне уютном кабинете директора Института по правам человека Национальной Академии наук. Наш первый серьезный многочасовой разговор с Ровшаном Мустафаевым врезался навечно в мою память многоцветием и глубиной впечатлений. Именно с этого момента я начал познание личности сознательно избравшего стезю борьбы с теми, кто наступал на мир и цивилизацию под развернутыми флагами оруэлловского лозунга «Ignorance is Power» (Невежество – сила). Ровшан Мустафаев мыслил категориями глобальными и масштабными, чем я был поражен несказанно.
Первый номер журнала «Возрождение – XXI век» выпуска 1993 года… Именно этот почти раритетный номер журнала, бессменным руководителем которого 15 лет кряду был Ровшан Мустафаев, он с гордостью показывал мне при нашей первой встрече. Выпущенный за несколько месяцев до прихода к власти Гейдара Алиева, как, впрочем, и все последующие номера, традиционно сопровождались фотографией общенационального лидера на второй странице. Такое начало работы журнала, в те смутные времена, требовало немалого мужества.
Ровшан Мустафаев трепетно относился к памяти великого национального политика, к системе взаимоотношений с Президентом, базис которых был заложен в период его участия в качестве доверенного лица общенационального лидера в 1998 году. Именно Ровшан Мустафаев стал одним из активных разработчиков выдвинутой Президентом в качестве формата национальной идеи доктрины «азербайджанства». В ноябре 1998 года выходит указ Президента Азербайджана Гейдара Алиева о создании Института по правам человека НАНА и Ровшан Мустафаев становится его руководителем, формируя первый в стране мощный аналитический центр, обеспечивая сцепку властного процесса с интеллектуальным.
Действуя согласно курсу Президента, профессор Р.Мустафаев становится активным участником работы по формированию смыслократического слоя современного Азербайджана, процесса становления смыслократии как самоосознающей идейно-политической силы, сетевой и одновременно иерархической страны XXI века. Работу эту он вел до конца своей жизни, воплощая в жизнь самые грандиозные и в чем-то даже фантастические проекты во благо страны, нации и Президента.
В тот памятный день аккордом нашего разговора стала беседа о новой структуре, которую инициировал профессор – Комиссариат по правам человека при Международном Научном Совете по правам человека (МНС). Я был не мало удивлен не только широтой географического охвата, но и качественным уровнем участников Совета. Это были личности, которые весьма конкретно входили в состав мировой интеллектуальной элиты. И этой структурой руководил сам профессор Р.Мустафаев. Мне поступило предложение занять пост Комиссара МНС. На мой вопрос – хватит ли моей квалификации для такого рода работы, Ровшан муаллим безоговорочно и непререкаемо вставил довлатовскую фразу:
Талант — это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее симулировать. Дерзай!
Потом началась сумасшедшая по динамике и стремительности работа…
От имени Комиссариата МНС был разработан и увидел свет ряд интересных документов. В том числе и доклад, подготовленный под руководством самого Ровшана Мустафаева, где резко критиковалась политика Соединенных Штатов Америки под руководством Джорджа Буша-младшего. Красной строкой проходила мысль о том, что США сознательно делают ставку на искусственное поддержание нестабильности в мировых процессах и открыто декларируют приоритет своих национальных интересов и «американских ценностей» над международным правом. Система международного права девальвирована, на волю выпущены демоны нестабильности… Колоссальную работу проводил и Экспертный Совет МНС. В тот период нами была начата фундаментальная работа над «Восточной (Евразийской) Хартией прав человека». Это была ключевая идея профессора Ровшана Мустафаева, которую еще должны будут обязательно довести логического конца его ученики.
Потом реализовалась идея Центра политической безопасности при Институте по правам человека, руководство которым было доверено мне. О нашей работе можно говорить часами. И о том, как создавались первые международные сетевые экспертные структуры, и о том, какую колоссальную работу мы провели под руководством профессора Р.Мустафаева, что бы привлечь российское экспертное сообщество на сторону Азербайджана в вопросе урегулирования карабахского кризиса. Ровшан Мустафаев был знаком с элитой российского истеблишмента и искренне любил эту страну, видя в ней ключевой элемент евразийской континентальной парадигмы, частью которой является и Азербайджан. Его идея о новом тюрко-славянском союзе, о перспективах азербайджано-российских взаимоотношений нового порядка, нашли своих сторонников и в Баку, и в Москве.
Ровшан Мустафаев еще в 2004 году предсказал возможность мирового экономического кризиса как результат кризиса социогуманитарного.
Он подчеркивал – мы вряд ли в состоянии изменить негативные характеристики современной действительности. Но мы можем приспособиться к этой действительности и свести к минимуму возможные негативные последствия. Для этого нам, прежде всего, следует признать, что мир «перехода» - это кризисный этап его развития. Из этого следует, что в ближайшем будущем и в Азербайджане, по-видимому, не избежать своеобразного режима «кризисного управления» не столько в экономическом, сколько в широком общеполитическом смысле. И этот период мы должны пройти под руководством сильного лидера - Президента Ильхама Алиева. Ровшан Мустафаев был стойким и убежденным этатистом, верным в своих политических ориентирах и приоритетах.
Он утверждал, что в этих условиях будет все больше возрастать роль политического аналитика, политического менеджера. Причем на различных уровнях - глобальном, национальном, уровне отдельных корпораций, движений - способного не только проанализировать всю многомерность ситуации на мировом, национальном, региональном и локальном уровнях, но и адекватно действовать на всех уровнях. Стране нужны специалисты, освоившие совсем новые профессиональные навыки, в том числе современные политические знания и технологии. И подготовка этих кадров стало важным элементом созидательного творчества профессора. Не секрет, что многие соратники, друзья и ученики профессора сегодня занимают важные посты в государственной системе управления, в команде Президента страны.
Обращение к науке – это бегство от невежества к одиночеству.
У Ровшана Мустафаева были четкие принципы – он НИКОГДА не вмешивался в институциональные взаимоотношения власти и оппозиции. Он был человеком иного калибра, иного мировоззрения - он был УЧЕНЫМ, отчетливо понимающим, что альтернативы этой власти нет – а значит, нет и предмета для изучения. Любимая цитата по теме об оппозиции в стиле Жванецкого: «Меня всегда интересовало - почему плохой язык, скверная дикция, отсутствие мысли вызывает такое большое желание встретиться с аудиторией?».
Если дело касалось оппозиционной прессы, что азербайджаноязычной, что русскоязычной (в том числе и журнала «Монитор»), то он вполне реалистично, хотя не без доли иронического пренебрежения объяснял алгоритм их деятельности. Вопреки обычным мнениям, СМИ оппозиции ведут себя вполне рыночным образом, поскольку их реальный рынок не там, где его ищут обычно нормальные люди, - это не рынки рекламы и сбыта печатной продукции, а рынок степени влиятельности в околовластных кругах. Они работают на «политические» деньги, или «деньги влияния». Рентабельность оппозиционного медиа-бизнеса измеряется рентабельностью продажи собственником своего ресурса медийного давления на власть. Такие СМИ как политический посредник материально заинтересованы в максимизации политических рисков (выше риск - выше норма прибыли на рынке «политических денег», или «денег влияния»). Их задача - не обслуживать коммуникацию политических сил, а наоборот - запутывать, дезинформировать и держать ситуацию в искусственно взвинченном, стрессовом состоянии неопределенности.
У него могли не складываться отношения с кем-то из чиновничества, это правда. Характер у профессора был не из легких - и типично азербайджанское «baş üstə» он не принимал априорно. Я наслышан о моменте (случай произошел задолго до моей работы в институте), какой фурор произвела позиция директора Института по правам человека НАНА, который в индивидуальном порядке, подчеркиваю – ЕДИНСТВЕННЫЙ из всего научного бомонда - кто отказался подписывать письмо, резко критиковавшего бывшего президента Академии Наук страны, совершившего крупную политическую ошибку. Профессор не был знаком с опальным академиком даже шапочно. И уж точно не рассчитывал на какую-то благодарность. Просто это было торжество его принципа «невмешательства» туда, где нет полноценной и серьезной борьбы за дело и за Лидера, в которого он безоговорочно верил. А тут и без него разберутся….
Ровшан Мустафаев, как и любой человек, имел кучу недостатков, о которых сам с удовольствием, улыбаясь, рассказывал. Но он никогда не был двуличным! И уж если что и о ком думал, говорил об этом прямо, без оглядки на время, на ситуацию и социальное положение оппонента.
Юмор — инверсия здравого смысла. Улыбка разума
У него было колоссальное чисто человеческое обаяние и прекрасное чувство юмора. Поэтому, не удивительно, что небольшой, но «дерзкий» сборник «Анекдотов по правам человека» был издан ИПЧ одним из первых. У него было прекрасное чувство стиля и вкуса. Вальяжный и респектабельный эстет, он был всегда «с иголочки» и дорого одет. У него были лучшие аксессуары, лучшие автомобили и лучшие, самые качественные, как он любил говаривать, сотрудники. Он любил свой институт, как собственную семью и получал тот же «высоковольтный» заряд любви и уважения подчиненных. Всех без исключения.
Иногда, по вечерам, особенно после наиболее бурного рабочего дня, наступал период эмоциональной разрядки – релаксационный час. Профессор выходил в холл, садился на широкий угловой диван, вокруг него собирались его соратники - его братья (именно так он называл наиболее близких и значимых для него друзей) и за чашкой чая шел неторопливый, но всегда яркий и запоминающийся разговор «за жизнь».
22 декабря 2008 года я в последний раз увидел его…. Последняя встреча была недолгой, но картинка этой встречи навсегда врезалась в мою память. Я уже почти год не работал в ИПЧ, получив благословление своего Учителя, перешел в более интересную для меня сферу. Придя под вечер того дня в Институт, я не сразу узнал в группе сидящих в холле института профессора. Ровшан муаллим выглядел очень уставшим и болезненным. Он улыбался всегда, завидев меня. Но в этот раз вышло как-то вымученно…. Поэтому, словив мой обеспокоенный взгляд, профессор ободряюще сказал – «братик, я не собираюсь умирать». И я, успокоившись, уехал – я ему верил всегда! Уехал, получив в подарок надписанный самим автором новый экземпляр очередной книги профессора, изданной уже в Израиле на иврите, на предстоящей презентации которой 23 декабря я, по ряду объективных причин, пойти не мог. А 26 декабря Ровшан Мустафаев впал в кому и был срочно госпитализирован в стамбульскую клинику «Мемориал». 5 января я прилетел проведать его, но, к сожалению, встречи не состоялось – профессор был очень слаб. Потом была операция, вроде удачная…. А потом его не стало.....
Но осталось его наследие, его гений, конвертированный в книги, статьи, наши воспоминания. А именно гений, как говорил кто-то из философов – это и есть бессмертный вариант простого человека.
Рашад Рзакулиев
