Кто станет следующим президентом Ирана - Махмуд Ахмединиджад или Мир-Хусейн Мусави?
Для почти трехтысячелетнего Ирана 30-летняя годовщина исламской революции –– это мгновение.
Ушли с политической сцены многие из тех, кто делал эту революцию, кто стоял у истоков Исламской Республики. Ветры глобальных перемен, проносящиеся над закрытым исламским Ираном 90-х годов, принесли с собой и семена сомнений в абсолютной истинности исламских государственных устоев. Кульминацией последних месяцев в политической жизни в Иране стала жесткая предвыборная кампания на пост президента. По мнению наблюдателей, они принесли неожиданности. Первая – очень высокая активность избирателей в предвыборной кампании. Стоит отметить, что в Иране нет списка избирателей, поскольку нет системы прописки или регистрации. Иранец может голосовать на любом избирательном участке, в любом уголке страны. При этом проголосовавшему ставится в паспорт специальный штамп, чтобы он не мог еще раз выполнить свой гражданский долг.
Сегодня стоит учитывать особый персидско-шиитский менталитет иранцев. Под влиянием основных исторических факторов многими столетиями формировался менталитет гордых и бескомпромиссных иранцев-шиитов, отстаивающих свои интересы в противостоянии с неприятельским давлением извне. В настоящее время персидская национальная психология представляет собой сплав великодержавного имперского национализма и шиитской избранности.
Проходящая активная избирательная президентская компания в Иране не только сконцентрировала внимание мирового сообщества на этой стране, но и подняла вопрос о демократии, ее разновидностях, прежде всего в мусульманском мире. Так что же сегодня представляет собой Исламская Республика Иран? Где проходят границы, разделяющие демократию по-ирански и исламистский тоталитаризм? Избирательный закон в ИРИ вполне демократичен: всеобщее избирательное право (в том числе и для женщин), прямое и тайное голосование на пропорциональной основе, отсутствие имущественного ценза. Избирать имеют право все граждане страны, достигшие 15-летнего возраста.
Однако Исламская Республика Иран - уникальное государственное образование современности. Его своеобразие заключается в некоторых присущих только Ирану особенностях. Прежде всего, это система государственности, названная «велаяте-факих», то есть правление шиитского духовного лидера. Гносеологически феномен «валаяте-факих» опирается на принцип преемственности правления имамов, являющийся одним из устоев шиизма. Теоретические основы такого правления разработаны имамом Хомейни и зафиксированы в конституции страны. «Велаяте-факих» - это принцип общественно-политического устройства, воплощенный в канонизированной власти общепризнанного, справедливого богослова-правоведа, представляющего собой высшую инстанцию духовной, шиитской авторитетности – «марджайе таглид» и выбранного узким кругом исламских клерикалов-экспертов из среды высшего шиитского духовенства. Это - верховный руководитель ИРИ. Ему принадлежит вся полнота власти в Иране - духовной, государственной, политической и военной. В качестве духовного лидера нации его называют факих - глава шиитской общины; в качестве общегосударственного политического вождя - рахбар - руководитель страны; в качестве военного лидера - Верховный главнокомандующий всеми вооруженными силами ИРИ.
Исламская Республика Иран – идеологизированное государство. После победы исламской революции и установления жесткого шиитского правления в стране насильственно укреплялось господство единой государственной идеологии. Такой идеологией в ИРИ стал шиизм в его крайне фундаменталистской форме – «панисламского неошиизма Хомейни».
Конституция ИРИ законодательно закрепляет данное положение. Основной закон провозглашает: абсолютная власть над миром принадлежит Богу (Аллаху), все стороны жизни подчиняются религиозным нормам. То есть для современного Ирана ислам в его шиитской форме шире и глубже, чем идеология, - это образ жизни. Более того, ислам в его идеологической ипостаси в условиях Исламской Республики стал, по сути, стержнем иранской государственности, без которого рухнет вся система клерикальной власти. Пожалуй, ни в одной другой стране мира религиозные догмы, целенаправленно превращенные в официальную идеологию, не играют такой институциональной роли, как в ИРИ.
Неоднократно отмечалось, что в политической практике Ирана установилось некое неформальное правило чередования консервативных и либерально-реформаторских правительств. Это придает иранскому режиму одновременно динамичность, адаптивность и устойчивость, делает, вне зависимости от исхода электоральных баталий, иранский курс прогнозируемым если не на уровне отдельных персон, то в плане ожидаемых политических решений. Правительство и президент Ирана привыкли, что им постоянно приходится идти на компромиссы, в т.ч. в Меджлисе.
Безусловно, сегодня далеко не весь политический бомонд Ирана намерен безоговорочно поддерживать радикальные сценарные ходы, реализуемые Ахмадинежадом в попытках сплотить вокруг себя иранское общество и мусульманскую умму.
Значительная часть иранской элиты, которую символизируют и репрезентуют такие фигуры, как Мусеви, например, стремится к нормализации отношений Ирана с международным сообществом, с ЕС в первую очередь, симпатизирует идеям либерализации экономической сферы. Это обуславливает довольно широкий разброс общественных запросов и, соответственно, разнообразное распределение политических ролей среди иранских политиков.
Идеологическую основу консервативного движения вырабатывают представители влиятельного кумского духовенства, в числе которых был прежний председатель Совета экспертов недавно умерший аятолла Мешкини, пользовавшийся исключительно большим авторитетом в стране. Фундаменталистские группировки духовенства, в частности, соратники духовного наставника Ахмадинежада – аятоллы Йезди, возглавляющего один из крупнейших богословских центров Ирана, а также исламские фонды открыто поддерживают ультраконсервативный курс.
Организационной и идейной платформой консервативного течения является религиозно-политическая инициатива «Общество борющегося духовенства», которая формально ушла с политической арены в 1997 г., но и сейчас объединяет наиболее видных представителей клерикальной элиты.
Радикально-реформаторское движение в подавляющем большинстве представлено функционерами и политиками популистского толка. Опорой этого политического лагеря являются студенчество, женщины и творческая интеллигенция. Среди лидеров радикальных реформаторов можно выделить брата бывшего президента Хатами, экс-министра науки и образования ИРИ М. Моина. В числе крупнейших общественно-политических организаций радикально-реформаторской направленности числятся «Партия партнерства исламского Ирана», «Организация моджахедов исламской революции» и «Бюро укрепления единства». Радикальные реформаторы во главу угла ставят задачи скорейшего урегулирования отношений с США и с Западом в целом, осуществления широкой либерализации господствующего государственного строя, создания широкого общественного фронта сопротивления клерикально-консервативным силам, ратуют за вытеснение духовенства из системы государственного управления, за превращение Ирана в открытую страну с рыночной экономикой.
У Ахмадинежада, который до последнего времени считался главным фаворитом президентской кампании, среди прошедших регистрацию граждан есть трое серьезных соперников. Во-первых, это кандидат от реформистов Мир Хусейн Мусави, глава Академии наук Ирана, азербайджанец по происхождению. Мусави некогда занимал посты министра иностранных дел и даже премьер-министра, но на протяжении последних лет остававшийся теневым политиком Мусави выступил лидером умеренных реформаторов вместо авторитетного Хатами, который неожиданно снял свою кандидатуру в его пользу.26 мая 2009 года он выступил в спортивном комплексе «Тахти» в Тебризе перед 30 тысячами своих соотечественников. В отличие от визитов в провинции Ахмадинежада, пришедшим на выступление Мусави не раздавали ни денег, ни продуктов, власти никого туда не собирали в организованном порядке, как, к примеру, в ходе визитов в провинции Амадинежада собирали даже школьников, работников разных сфер, солдат и других из соседних городов, и им даже раздавали картошку, деньги и прочее.
Многие приехали на своих машинах, узнав о предстоящем выступлении через социальную сеть Facebook, в которой особенно успешно продвигается избирательная кампания Мусави. Это была лишь первая остановка в двухдневном турне Мусави по северо-западному Ирану, целью которого является привлечение голосов азербайджаноязычного электората, составляющего порядка одной трети всех избирателей. «Люди Табриза и Азербайджана меняли судьбу этой страны несколько раз, - заявил Мусави в своем выступлении, - они всегда противостояли диктатуре».
Мир-Хусейн Мусави, бывший глава правительства, архитектор по образованию, придерживается более прогрессивных взглядов, чем все остальные кандидаты. Он говорит о необходимости создания неправительственных телеканалов (сейчас все ТВ в Иране принадлежит государству), о прекращении деятельности «полиции нравов2, об урегулировании напряженности в отношениях с другими странами, в первую очередь, с США, категорически осуждает слова Ахмадинеджада о Холокосте, призывает к открытости в диалоге по ядерной программе, хотя поддерживает право Ирана на мирный атом. Мусави также предлагает передать контроль над правоохранительными органами от верховного лидера к президенту. Он добивался поддержки Мохаммеда Хатами на предстоящих выборах.
Во-вторых, независимый кандидат Резайи, секретарь Совета по целесообразности, которого поддерживают недовольные радикализмом Ахмадинежада консерваторы. Итак, видим, что в президентской гонке намерены принять участие две пары – консерваторов и реформистов, – из которых по одному человеку (Резайи и Мусави) в прошлых выборах не участвовали, что говорит о формировании симметричной политической картины.
Стоит подчерекнуть, что активное участие в очередных президентских выборах в Иране неперсидского населения может стать гарантом победы представителей лагеря реформистов, в противном случае нынешний президент Махмуд Ахмадинежад очень легко одержит победу.
Учитывая, что большинство населения в Иране составляют азербайджанцы, курды и другие народы, их решающее влияние на результаты голосования неоспоримо. Согласно сообщению Избирательной комиссии Ирана, в настоящее время правом голоса в стране обладает 48 миллионов человек. По неофициальным данным, в Иране проживает приблизительно 35 миллионов азербайджанцев, исключая курдов, самое незначительное количество избирателей составят азербайджанские тюрки.
Для того чтобы победить на очередных президентских выборах, Ахмадинежаду необходимо набрать приблизительно 10-11 миллионов голосов. А если еще учесть, что ряды Добровольных революционеров (Басидж) и Корпуса стражей иранской революции (Сепах) насчитывают около 13 миллионов человек, поддерживающих Ахмадинежада, то нынешний иранский президент сможет спокойно одержать победу. Однако активное участие неперсидских народов в выборах может кардинально изменить результат.
Однако если учесть тот факт, что частичная культурная свобода, данная при экс-президенте, кандидате от лагеря реформистов Мухаммедом Хатеми, была полностью упразднена в период президентства Ахмадинежада, существует большая вероятность того, что азербайджанцы Ирана поддержат Мир-Хусейна Мусави. Инфляция до 25 процентов, изоляция страны из-за грубой внешней политики, жесткие ограничения на культурные свободы и увеличение безработицы охладили отношение народа к Ахмадинежаду, который сейчас пообещал, что «нефтяные деньги окажутся на обеденном столе иранского народа».
Как бы то ни было, по официальным данным, 15 миллионов граждан Ирана азербайджанского происхождения обладают правом голоса в стране, и их активное участие может создать большие трудности для одиозного Ахмединиджада. Кандидат в президенты Ирана, реформатор Мир Хусейн Мусеви, касаясь внешней политики Ирана, коснулся и Нагорно-Карабахской проблемы. Он отметил, что Нагорно-Карабахская проблема, являющаяся самой большой проблемой Азербайджана, должна быть разрешена в рамках территориальной целостности Азербайджана, передает ANS TV.
В одном из своих выступлений Мусеви также произнес речь на азербайджанском языке и прочел стихотворение Шахрияра «Гейдарбаба». Один из сторонников Мусеви в интервью зарубежным журналистам отметил, что народ поддерживает Мусеви, потому что он устал от правительства Ахмадинеджада. «Мы потому поддерживаем Мусеви, потому что он далек о коррупции, а нынешнее правительство уже достало народ», заявил он. Отметим, что Мусеви поддерживают тысячи деятелей искусства, политиков, студентов и т.д.
В самом Иране, однако, подобно тому, как это происходит накануне выборов во многих других странах, более важным считаются проблемы экономики. По словам аналитиков, избирателей больше всего волнуют галопирующая инфляция, безработица и вопрос о том, насколько целесообразно власти распоряжаются нефтяными доходами страны.Два основных политических лагеря воспринимают эти вопросы с прямо противоположных позиций: сторонники Ахмадинежада утверждают, что его политика улучшает положение простых людей, а все три его соперника на выборах (голосование состоится в пятницу) настаивают - экономика переживает серьезные затруднения. Даже в том, что касается базовых экономических показателей обе стороны зачастую приводят совершенно различные статистические данные и прогнозы, в результате чего избиратели просто не знают, кому верить.
Определенная истина присутствует в утверждениях обеих сторон: популистская политика Ахмадинежада повышает благосостояние некоторых слоев населения, но налицо и долгосрочная тенденция к росту безработицы и экономической стагнации.В ходе дебатов с другими кандидатами Ахмадинежад демонстрирует графики, показывающие, что дела в иранском народном хозяйстве идут просто превосходно, и страна успешно движется вперед, несмотря на общемировую рецессию, больно ударившую по многим западным государствам. На самом деле темпы экономического роста в Иране резко замедлились, поскольку они во многом зависят от экспорта нефти. Согласно прогнозу Международного валютного фонда, в 2009 г. рост в этой стране составит 3,2% - что существенно ниже 4,5% в прошлом году и почти 8% в позапрошлом.
Во время дебатов, состоявшихся в прошлую субботу, один из соперников Ахмадинежада ошеломленно - широко раскрыв глаза и откинув голову, словно от удара - слушал, как президент читает присутствующим оптимистическую лекцию об успехах своей экономической политики. 'Вы что думаете, я с луны свалился, или статистики не знаю?' - заметил этот кандидат Мехди Карруби, его голос дрожал от возмущения. Затем Карруби начал опровергать приведенные Ахмадинежадом цифры - в том числе его заявление о том, что инфляция в стране составляет 14%, несмотря на то, что на этой неделе Центробанк озвучил совсем другие данные: 23,6%.
Инфляция в стране действительно составляет 14%, если рассчитывать ее на основе изменения цен по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, поясняет Саид Лейлаз экономист, короткое время занимавший министерский пост в реформаторском правительстве Хатами.Однако в Иране, как и везде, общепринятый показатель инфляции представляет собой ее среднегодовой уровень, т.е. прогнозную оценку за год, основанную на повышении цен за последний месяц или квартал. По этой методике иранский Центробанк и получил цифру в 23,6 %. Впрочем, как ее ни рассчитывай, инфляция сегодня гораздо выше, чем четыре года назад - при том, что темпы роста замедлились. Этот факт опровергает утверждения Ахмадинежада о том, что за период его пребывания у власти экономическая ситуация улучшилась.
Проблема заключается в том, что Ахмадинежад сосредоточивается на распределении, а не создании материальных благ. Ирану, где чрезвычайно высока доля молодежи в составе населения, остро необходимо повышение темпов экономического роста и создание новых рабочих мест.Вместо этого, как утверждают экономисты, Ахмадинежад 'покупает' политическую поддержку бедняков и нижней прослойки среднего класса, увеличивая пенсии и зарплаты бюджетников. Он также распорядился о раздаче гражданам так называемых 'акций справедливости' государственных компаний, продающих ценные бумаги населению, и предоставляющих льготные кредиты молодым семьям и предпринимателям. Соперники Ахмадинежада утверждают, что идущие на это деньги следовало бы расходовать на создание новых рабочих мест и улучшение инфраструктуры.
Политики часто перегибают палку в своих публичных заявлениях, заставляя мировое сообщество всерьез рассматривать негативные последствия прозвучавших угроз. Когда эти угрозы становятся взаимными, в воздухе начинает пахнуть порохом. Но если резкие слова звучат слишком часто к ним-привыкают.Классический пример - ирано-израильский конфликт. Заявления Израиля о нанесении удара по ядерным объектам Ирана повторяются с завидным постоянством. Равно как и речи иранского президента Махмуда Ахмадинеджада о «расистском режиме» Израиля, который мешает всем жить.
При этом конфликт Ирана и Израиля не связан с геополитическими интересами. У них нет ни общей границы, ни территориальных претензий. Обе страны поддерживают экономические отношения с Индией, Турцией, Россией и ЕС. Израиль - региональная сверхдержава. Степень готовности к войне и мобилизационный потенциал Ирана также высоки. Все это удерживает их от столкновения.
Во время визита в Россию глава МИД Израиля Авигдор Либерман наряду с вопросами двухсторонних отношений Москвы и Тель-Авива затронул острые вопросы геополитической повестки дня. Ситуация на Ближнем Востоке, определяется, как известно, через призму процесса по разрешению конфликта Израиля и Палестины, а также проецируется на отношения между Израилем и Ираном. Именно за жесткую антииранскую позицию Либермана называют ближневосточным ястребом.
Израиль и Иран буквально забросали друг друга угрозами и намерениями начать воевать друг с другом. Причем «дуэлянты» прекрасно понимают, что любой неосторожный шаг в этом направлении может в одночасье взорвать и без того зыбкий и хрупкий мир на Ближнем Востоке.
В частности, неделю назад в Москве глава израильского МИДа заявил, что Израиль не собирается бомбить Иран. «Вхождение Ирана в ядерный клуб вызовет целую гонку вооружений, сумасшедшую гонку на всем Ближнем Востоке. Это уже угроза всему мировому порядку. Это вызов всему международному сообществу», - сказал Либерман. «Но мы не собираемся бомбить Иран, никто нашими руками свои проблемы решать не будет. У нас нет к этому необходимости». По словам Либермана, у Израиля нет общей границы с Ираном, мы не претендуем ни на какие иранские зоны. Вот поэтому мы не хотим, чтобы нашими руками решали мировую проблему. При этом он подчеркнул, что иранская ядерная программа является фактором нестабильности на Ближнем Востоке без всякой связи с Израилем. Мы видим их активную деятельность в Ливане, в Египте, в Ираке. И поэтому - это не израильская проблема.
Либерман, отказавшись от обычной для него практики делать резкие и недвусмысмысленные заявления по ситуации на Ближнем Востоке, на сей раз ограничился дипломатичным заявлением в оценке ситуации в регионе. «Не думаю, что с точки зрения мировых приоритетов израильско-палестинская проблема при всей ее остроте является такой же угрозой мировому порядку, как та же проблема Ирана, Пакистана или Афганистана», - подчеркнул Авигдор Либерман.
Не исключено, что глава МИДа Израиля решил не провоцировать своего визави Ахмадинежада очередной порцией антииранских заявлений в ожидании президентских выборов в Иране, держа в голове тот факт, что к настоящему моменту М.Ахмадинежад неожиданно для наблюдателей уже не является безоговорочным лидером предвыборной гонки, теряя поддержку электората в крупных иранских городах. В последнее время стал расти рейтинг оппозиционного кандидата на пост президента Ирана – Хусейна Мусави. К слову сказать, Х.Мусави не новое лицо в политической элите Ирана. В 80-е годы во время войны США против Ирака он занимал пост премьер-министра Ирана, поэтому американцам международные воззрения Х.Мусави известны. Х.Мусави причисляют к сторонникам переговорного процесса между Ираном и Западом, а исходя из диалектики, от него ожидают, в случае победы на выборах, более взвешенной политики Ирана по отношению к Израилю.
Совершенно понятно, что в настоящий момент Вашингтон действительно стремиться не допустить эскалации конфликта между Тегераном и Тель-Авивом, так как в этом случае проводимая в последние годы американская политика на Ближнем Востоке, в частности, в Ираке, потерпит фиаско. Теоретически Израиль, конечно же, может нанести удар по Ирану, но в реальности пойти на этот шаг Тель-Авив может только в самом крайнем случае. Например, если угроза ядерного удара Ирана по Израилю станет необратимой. К слову сказать, Израиль и раньше не пренебрегал ударами по своим противникам. В начале 80-х годов прошлого века Израиль бомбил Ирак несколько раз, и тогда целями израильтян были имеющиеся у Ирака ядерные объекты. Так что Израиль имеет навыки нанесения ударов по странам арабского мира, причем тем, которые вовсе и не граничат с Израилем. Эта ремарка важна с учетом последних замечаний Либермана о том, что Израиль не намерен бомбить не граничащий с ним Иран.
Если свести воедино все риски и последствия, то можно сделать вывод, что политики (ни в Иране, ни в Израиле) на военную авантюру не пойдут. Самоубийц среди них нет, а грозные слова больше рассчитаны на собственный электорат. Таким образом, кто станет следующим «раисом джумхур» Исламской Республики мы узнаем очень скоро- нынешний одиозный и скандальный Махмуд Ахмединиджад или политик-реформатор, интеллегент, глава Академии Ирана, азербайджанец Мир-Хусейн Мусави.Учитывая неординарную политическую систему южного соседа Азербайджана, стоит отметить, что выбор будет делать иерархическая система духовенства Ирана и ...народ.
Арье Гут, аналитик,Тель-Авив, Израиль
Мнение автора может не совпадать с позиций редакции.
Редакция не несет ответственности за позицию автора
