Гейдар Джемаль: «Нет такого монолитного понятия как западное общество»

Эксклюзивное интервью 1news.az с председателем Исламского комитета России (ИКР), философом и общественным деятелем Гейдаром Джемалем

- На прошедшем в Баку «круглом столе» вы отметили, что рост популярности исламских идей и политического ислама напрямую связан с идущим сегодня в мире кризисом либеральных идей и приближением конца глобального либерально-демократического проекта, претворяемого Западом. Каким образом мусульмане смогут бороться за идейно-политическое господство в умах человечества, если общую ситуацию в мире контролируют несколько ведущих государств, в клуб которых исламские страны не могут попасть?

- Так называемый западный политический клан состоит не только из либералов и демократов. Кроме них в глобальном цивилизационном поле есть еще традиционалисты – это старые элиты ведущих и богатейших государств мира, в первую очередь монархические элиты, которые объединены с высшим эшелоном клерикалов (духовенство). Кстати, традиционалисты не так давно ушли в тень с политической арены – это произошло в начале-первой половине 20 века, когда рухнули или политически стали ограничены монархические строи в разных странах. Это и европейские монархии, российская, японская, широкий спектр азиатских монархий, которые сегодня входят на равных правах в союз традиционалистов. На Востоке в первую очередь это Хашемиты – монархии стран Персидского залива, Иордании, Саудовской Аравии и др. Сюда же входит аристократический истеблишмент, руководящий сегодня крупными транснациональными корпорациями на планете. Таким образом, традиционалисты сохранили и развивают свою финансовую и политическую мощь.

- Выходит, традиционалисты стали неким интернациональным элитным клубом, куда входят монархи и аристократия христианских, мусульманских государств, способных сегодня влиять на общемировые процессы наравне с либерально-демократическим проамериканским кланом?

- Да, к тому же традиционалисты глубоко связаны с правящим духовенством, куда входят многие – начиная от Римского папы, мусульманских шейхов и до Далай-ламы, способных влиять на идеологические процессы в мире.

- Но как показывает история, клуб либералов-демократов и клуб традиционалистов-монархистов мирно уживаются, плотно сотрудничают и сумели поделить иерархии управления миром…

- Но есть еще клуб радикалов, в который входят политические силы левого толка, религиозные элиты и все те, кто не согласен с существующим политическим мироустройством. Их объединяет общее желание бороться с несправедливостью созданного миропорядка и ошибочностью пути, выбранного либерально-демократическим клубом. И в этом деле политический ислам становится все более привлекательным для политических сил, имеющих серьезные ресурсы борьбы.

И наконец-то есть молчаливое – гигантское количество людей, которые просто чувствуют себя потерянными и ненужными в сложившемся мироукладе. За умы вот этого большинства на планете и идет ожесточенная борьба между либералами и радикалами.

- Почему вы считаете, что сегодня либерализм как глобальный идеологический и политический проект проигрывает?

- Либерализм заранее был обречен на проигрыш, поскольку имеет паразитическое начало, то есть это ситуация, когда узкая группа людей и политических кругов живут и расцветают за счет остального человеческого и природного ресурса планеты, ни в чем себя не ограничивая. Эти силы появились в результате общественно-политического и социального перегрева 18-19-го веков и все это время удерживаются на плаву. Но перегрев общества, как и в моторе автомобиля, бывает двух типов – когда разгоняешься и когда резко тормозишь. Правые либералы приходят на гребень власти, когда общество тормозит, то есть устает от катаклизмов и активной фазы жизни, а левые силы приходят на политическую арену, когда в обществе есть серьезное недовольство положением и стремление разогнаться или революционировать.

- Почему именно сейчас либерализм переживает кризис?

- Кризис либерализма пришел по той простой причине, что он уже использовал весь ресурс прибыли, которую можно получить от торможения общества. Дело в том, что либерализм тесно связан со спекулятивной экономикой – воздушными деньгами, с ценными бумагами, суррогатными по своей сути и банковскими махинациями. На сегодняшний день в банковском виртуальном пространстве вращается на два или три порядка больше денег, чем общая сумма всех материальных вещей и благ на планете. То есть, если суммировать всю недвижимость, промышленность и производство на планете, то его реальная цена в тысячи раз меньше того, что крутится в виртуальном денежном пространстве. Выходит, что денег, акций, ценных бумаг в тысячу раз больше, чем того, что на них реально можно купить.

До поры до времени было выгодно играть на бирже, выигрывать виртуальные деньги и покупать на них реальные вещи: недвижимость, автомобили и другое. Но этот мыльный пузырь лопается, как только несколько крупных игроков хотят обналичить свои виртуальные миллиарды, потому что на всех реальных благ просто не хватает. В итоге полностью дискредитируется и теряет доверие в глазах людей система либеральной рыночной экономики, на которой держится западная модель общества потребителей. Становится ясно, что рыночная экономика не способна мобилизовать свои силы и не является такой гибкой, как ее расхваливают нам все время.

- И что происходит в этой ситуации?

- А происходит то, что мы сегодня видим – на гребне неудач либералов и их проекта клуб традиционалистов начинает объединяться с радикалами, руками которых можно изменить расклад сил и ситуацию в мире в свою пользу. Естественно, что после достижения своих целей традиционалисты как всегда разберутся с радикалами и расчистят себе путь к мировому властному олимпу.

- То есть в принципе пять ведущих держав мира: США, Россия, Великобритания, Франция и Китай, составляющих ныне Совбез ООН, могут столкнуться с серьезными претензиями со стороны политических сил, в частности, со стороны мусульманских стран, не представленных в высшем эшелоне управления планетой?

- По большому счету пять стран Совбеза ООН являются идеологически разношерстной командой. США и Франция являются знаменосцами либеральной демократии, США вообще последняя штаб-квартира либерализма. А Великобритания является мировым центром традиционалистских монархических настроений, где происходит сборка всех масонских институтов и проектов. Эта страна - традиционалистско-клерикальный центр, где монархи и духовенство всех мастей чувствует себя комфортно.

А Россия и Китай являются государствами с сильно развитой партноменклатурной системой управления, уникально возникшей на гребне лево-коммунистических идей и удержавшейся до нынешнего дня, даже несмотря на распад СССР. Партноменклатура - это в принципе организованный люмпен, а не аристократия или буржуазия. Это организованный люмпен, который чудовищно силен, но ему всегда нужен хозяин, потому что люмпен не может действовать от своего имени.

Этим державам противостоит исламский мир, который будет слаб до тех пор, пока его будут представлять различные национальные государства, потому что ислам  - это не Саудовская Аравия, Египет, Турция или еще кто-то, даже не Организация Исламской Конференции (ОИК). Ислам - это бесчисленные политические партии и организации, часть которых объединена в Хартумской конференции, куда входят 500 исламских организаций от Австралии до Аляски. Это исламские организации, имеющие свой проект, а не те, что рвутся в парламенты и на руководящие посты, чтобы получить вознаграждение от правящих миром либералов за обман населения и лжеборьбу за исламские ценности.

- Сколько времени еще будет находиться политический ислам в инкубационном состоянии и когда реально продемонстрирует себя как серьезный глобальный проект?

- Думаю, что должно вырасти еще одно поколение – значит, пройдет лет двадцать, а потом пойдет процесс кристаллизации, когда исламский проект примет четкие понятные очертания – еще лет двадцать уйдет на это. В общей сложности через 40-50 лет исламский политический проект станет символом прогресса в умах мирового сообщества. Для того чтобы доминировать, мусульманам нужны не ядерные технологии, которые сегодня знает любой физик средней руки, а свой глобальный проект, контуры которого еще только прорисовываются. Суть проекта – переход от общества потребления к обществу индивидуального роста, к осознанию Конца цивилизации или Конца Света, если вам угодно. Тогда вот вся жизнь человека приобретает конечный смысл. Из гонки за вещами, недвижимостью и продуктами техноцивилизации она превращается в самопознание и подготовку к Вечной жизни.

- То есть обладание ядерным или иным оружием не есть основная фишка нового исламского проекта?

- Ядерное оружие так и осталось своего рода наганом в кобуре участкового – правящей ныне мировой элиты, который можно иногда показать, но нет смысла применять. Будущие войны станут гражданскими – внутри самих стран, в первую очередь в США и Европе. Нет такого монолитного понятия как западное общество, оно уже сейчас социально расколото и противостояние углубляется.

- К примеру, в чем выражается протест общества на Западе существующему миропорядку и поддержка политическому исламу?

- Я помню, как в Лондоне в 2003 году в знак протеста против ввода коалиционных войск в Ирак на улицы английской столицы вместе с мусульманами вышли миллионы простых британцев, которые скандировали «Аллаху Акбар!», что очень напугало даже корреспондентов из России. На вопрос российского журналиста рыжей англичанке с веснушками: «Почему вы-то кричите «Аллаху Акбар!» - ведь вы же не мусульманка», она ответила: «Ах, вы мистер исламофоб!» и этому журналисту пришлось бегством спасаться от рассерженной толпы англичан.

Это один из примеров единения представителей различных религий и конфессий под исламским призывом. Молодежь, а тем более западная, всегда отличалась радикальностью взглядов, и сегодня ислам, становится для них новым символом протеста существующему мироустройству. Политический ислам становится ведущей силой не только в Евразии, но и в Латинской Америке. Не случайно венесуэльский президент Уго Чавес разъезжает по столицам мусульманских стран, не вылезает из Тегерана. Еще несколько лет назад я провел встречу с Чавесом и на вопрос, как он относится к политическому исламу, он ответил: «А посмотрите на географию моих предстоящих визитов». Я видел выступление Чавеса на митинге в Венесуэле, и за его спиной на трибуне был протянут зеленый транспарант с исламской Шахадой «Ля иляха илль Аллах» (Нет бога кроме Аллаха), написанный арабской вязью.

- То есть ислам стал модным в глобализирующемся обществе, а значит и удобным для использования в политических целях далеко за пределами мусульманской общины?

- Суть глобального исламского призыва ныне состоит в том, что он порывает с исчерпавшей себя традицией эллинистического (античного) мышления, на котором базируется вся нынешняя наука. К сожалению, мусульмане тоже в первый период своего выхода на мировую арену или Ойкумену, заразились эллинистическими идеями неоплатоников, потом мусульмане долгие века мучительно освобождались от этого. Закрыли иджтихад (свобода суждения по аналогии толкования религии), выкинули калам (философия свободы воли и ответственности человека за поступки, новая трактовка атрибутов Создателя). В итоге исламское учение стало интеллектуально нечленораздельным и просто копирующим предыдущие учения и ушедшим только в изучение ритуальной стороны религии, а не научно-философской.

Сегодня ислам становится отправной точкой для реальной атаки на пантеистический эллинизм, который все еще является основой 99,9% интеллектуального класса и продукта в мире. В любом университете, если поговорить с философом, физиком, литератором, историком, математиком, то станет ясно, что все они мыслят одними мерками пантеизма, космизма, построенных на примате (старшинстве) объекта над субъектом. Эллинизм живуч потому, что потакает естественным тварным потребностям человеческого существа. А если согласно призыву всех пророков, ты становишься последовательным монотеистом (единобожником), то ты внутри и вокруг себя идешь против потока привычных импульсов своего сознания и тела. Ресурс познания мира и продолжения прогресса методом эллинизма исчерпал себя и ислам предлагает новые концепции, где в центре всего стоит человек-халиф, то есть легитимный наместник Создателя на этой земле, живущий по Его освященным законам.

- В чем тогда загвоздка – почему сегодня часто именно сами мусульмане не становятся символом прогресса и новых веяний?

- В мусульманской среде не хватает западного нигилизма – полного отрицания и сомнения во всем, после чего сам на собственном опыте начинаешь познавать что верно, а что нет в окружающем мире и его законах, в том числе божественных. Двигателем развития является нигилизм, который преодолен, то есть пока человек сам не набил шишки и не приобрел своего опыта, он думает и действует мерками наивного романтика.

- То есть «что такое хорошо и что такое плохо» мусульмане сами должны познавать без запретов и ограничений, налагаемых сегодня исламским шариатом?

- Нет, не совсем так. Человек должен осознать, что при создании этого бренного мира заложена ошибка, окружающий мир заполнен несправедливостями разного рода, специально для того, чтобы каждый понял временность ближней жизни и смог преодолеть в себе стремление гнаться за иллюзорным благополучием тут. Блага этого мира являются не смыслом жизни, а способом познать ее и подготовиться к вечному миру.

Прогресса в исламском обществе не будет до тех пор, пока мусульманин не понял, что «Салам» (Мир), которым он приветствует своих братьев, это то, что его ожидает в вечной, но никак не в этой жизни.

Ризван Гусейнов