Магриб разбушевался: в Багдаде все спокойно, а в Каире?
На севере Африки неспокойно. И тут на ум приходит эффект падающих домино, когда поставленные столбиком косточки даже легким касанием, выводят из равновесия рядом стоящие.
В принципе термином «Эффект домино» еще в годы холодной войны излагался процесс перехода стран Центральной и Восточной Европы в социалистический строй развития. Еще более интересным является проектирование данного процесса, который был применен США при вступлении в войну во Вьетнаме. В любом случае, будь «эффект домино» процессом или проектом, данное явление могло быть возможным лишь в эпоху глобализации, тренд развития которого начался после второй мировой войны.
Что касается стран Магриба, то усиливающим фактором данного явления стала еще одна реалия современной глобализации, информационные технологии и возможность посредством их создавать виртуальные социальные сетевые отношения, которые имеют особенности горизонтальных отношений, просты и к тому же очень быстры. В данном случае «эффект домино» имел усиливающий эффект за счет моментального выхода не на саму информацию, а на реакцию показанную на данную информацию со стороны пользователей и участников той или иной виртуальной контактно-распределяющей линии. Как следствие скоротечные события данного эффекта получили сначала внутренний эффект, после чего распространились на соседние страны.
А началось все с социального взрыва, фитилем которому послужило событие, произошедшее 17 декабря 2010 года: 26-летний уличный торговец Мохаммед Буазизи в ответ на запрет торговлей овощей без лицензии и экспроприации со стороны блюстителей порядка его скудного ларька, совершил акт суицида, который взбудоражил людей в этой стране. Далее последовало еще несколько актов самоубийства, имеющих некий подтекст «солидарности» с первым событием.
Следует заметить, что в социальном значении «массовые последовательные акты самоубийств» исходят из некоего психологического восприятия и далее воздействия, при котором отдельные личности, готовы посягнуть на самое ценное что у них есть, на жизнь. Данное явление еще нуждается в более внимательном научном исследовании.
Вслед за этими событиями тысячи человек вышли на улицы, возмущенные произволом власти. Заметим, что реакция не имела никаких политических намерений, а являлась лишь бунтом на социальные реалии в стране. Как следствие, лидерами бунтующей молодежи стали рэп-исполнители ElGeneral, Малек Кемири и Lak3y– авторы популярных песен на социальные темы. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку в стране, президент Туниса Зин эль-Абидин Бен-Али ввел в стране чрезвычайное положение, планировал распустить правительство и объявить о скорых досрочных выборах в парламент. Итог, 14 января 2011года в Тунисе произошел государственный переворот. 74-летний президент бежал из страны в Саудовскую Аравию. После этого стало известно, что власть в Тунисе перешла к премьер-министру этой североафриканской страны Мохамеду Ганнучи, однако как оказалось ненадолго.
События в Тунисе еще не нашли своего логического заключения, как волнения перекинулись на одно из крупнейших арабских государств - Египет. 25 января этого года в ряде городов Египта начались масштабные акции протеста с требованием отставки 82-летнего президента страны Хосни Мубарака.
Протестующие, также как и в Тунисе выступают с социальными требованиями, а именно касательно борьбы против нищеты, безработицы и роста цен на продовольствие.Первоначально власти Египта ввели комендантский час в стране, однако это не возымело должного эффекта и акции протестов достигли своей кульминации после пятничной молитвы.
Вследствие чего, президент Мубарак выступил перед народом и объявил о готовности проводить экономические и политические реформы в стране и распустил правительство. Президент Мубарак, впервые после того как возглавил государство, назначил вице-президента страны, главу военной разведки Омара Сулеймана. Кроме того было отправлено в отставку нынешнее правительство и назначен новый премьер-министр - бывший министр гражданской авиации Ахмед Шафик.
Следующей страной массового неповиновения на Ближнем Востоке стала Иордания. В пятницу после молитвы тысячи людей вышли на улицы с теми же требованиями, которые оглашались в Тунисе и Египте: отставка премьер-министра Самира Рифаи, и сдерживание правительством роста цен и решение проблемы безработицы. В ответ король Иордании, Абдулла пообещал ряд реформ, кроме того премьер-министр Рифаи объявил о пакете новых субсидий на основные продукты такие, как рис, сахар, а также на сжиженный газ, используемый для отопления и приготовления пищи.
Помимо этих стран волнения также прошли в Алжире и Йемене: есть предположение, что волна массового неповиновения коснется и ряда других стран региона. Возникает вопрос, что дальше? Что принесет волна социального протеста народам этих стран, принесет ли решение поставленных ими проблем? Кроме того, сможет ли система «инъекцировать» себя, преобразоваться и эволюционировать?
Помнится, при общении с гражданами Кыргыстана после ухода президента Акаева, самой большой радостью для них оказывался уход самого Акаева. Как показало время, Акаев был не самым большим злом, с которым столкнулся киргизский народ. Можно ожидать, что в странах Ближнего Востока пройдет парад ряда популистских реформ, для предотвращения возможных социальных столкновений.
Делать преждевременные выводы дело неблагодарное, всегда легко проводить анализ и подводить итоги после того, как события нашли свой логический исход. Хотя аналитика итогов тоже требует особого подхода и метода вывода, она не имеет того риска, с которым может столкнуться прогноз.
Однако, рискну сделать несколько обобщающих общую картину выводов.
Прежде всего, Ближний Восток все еще сохраняет некоторую гомогенность, которая была ему присуща еще с тех пор, как здесь стали появляться независимые государства: для того времени этой был курс вестернизации стран, посредством военных элит, получивших свое образование в западных странах.
Половинчатый процесс вестернизации, который получил сбои, по причине использования однобокого метода без восприятия реалий обществ внутри страны, привел к поляризации элит и народов этих стран.
Выявившаяся структура построения Ближневосточного государства, теперь на региональном уровне реагирует на глобальные изменения и видоизменения, главное из которых - смещение вертикальных организационных отношений в горизонтальные, путем виртуальных социальных сетей; порой сумбурных, а будучи горизонтальными - зачастую с отсутствием иерархического построения.
Возможное методологическое распространение скоростной информации способно за короткое время консолидировать некий социальный ресурс, который теоретически способен самостоятельно возлагать на себя задачи и функции в основном отражающие общее реактивное восприятие. Как следствие, на примерах указанных стран, виртуальная реактивность воплощается в реальность на улицах и площадях, при этом нередко используя традиционные методы собрания.
Однако, у реактивного горизонтального координирования есть и большая недостача: способность консолидирования ограничивается лишь на протестной стадии, но не имеет функций для конструирования. Иными словами она может разрушить, но не построить. Созидательного характера можно добиться лишь в том случае, если бы сеть имела вертикальное построение отношений.
Но в этом случае это была бы уже не социальная сеть, а организация. В целом, социальные всплески в данных странах могут не получить логического конца именно из-за причины отсутствия функции конструирования нового или альтернативного. Так что ожидать чего-то сверхъестественного в странах Магриба не стоит.
Ровшан Ибрагимов
Заведующий Кафедрой Международных Отношений
Университет Гафгаз
