Максим Шевченко: «Постановка исторических вопросов в качестве главного фундамента современных отношений – это абсурд и шантаж»
Интервью информационно-аналитического бюллетеня «Южный Кавказ» с известным российским журналистом Максимом Шевченко.
Максим Шевченко - журналист, ведущий Первого канала, член Общественной палаты РФ, член комиссии по межнациональным отношениям и свободе совести. Эксперт по проблемам религии и политическим конфликтам. Является одним из ведущих российских журналистов и экспертов по проблемам этно-культурной и религиозной политики.
Кроме всего прочего, Максим Шевченко известен своей четкой гражданской позицией.
По его мнению, все журналисты обязаны иметь свою гражданскую позицию. Однако его взгляды и убеждения не всегда однозначно воспринимаются публицистами и политологами.
«Был Афганистан, я побывал у талибов, что позволило мне утверждать, что не надо доверять СМИ и медиа. Пуштуны – один из самых прекрасных народов, который я видел в своей жизни. Народ-воины, храбрый народ», - говорит в одном интервью принципиальный Шевченко.
Будучи уверенными в подобной принципиальности и по другим вопросам, рассчитывая на глубокие и аргументированные ответы, мы задали господину Шевченко несколько вопросов, касающихся проблем нашего региона, то есть, Южного Кавказа.
Ю.К.: - Как Вы расцениваете итоги Казанской встречи?
М.Ш.: - Я считаю, что фундаментом для переговоров между Арменией и Азербайджаном по карабахскому урегулированию должно быть в данный момент само признание легитимности процесса этих переговоров. Сам факт продолжения мирного урегулирования является фактором успеха этого процесса. Я не верю, что можно достичь сейчас каких-то конкретных, зримых результатов по Карабаху, я об этом много раз говорил. Условием урегулирования является, безусловно, возвращение людей, их потомков, в соответствии с их волей, в те места, откуда они были насильственно изгнаны после 1991-го года - как азербайджанцев, так и армян.
Но, если такого желания нет, естественно, они могут не возвращаться. И только после этого, я думаю, можно приступить к определению статуса Нагорного Карабаха и т.д. Но, это должны решать не правители за спиной у людей, это должны решать сами люди, которые имеют полное право, в том числе и азербайджанцы, вернуться в Нагорный Карабах, и армяне - на территорию Азербайджана. Кстати, что касается азербайджанцев, то это не только территория Карабаха, но и Армения, откуда они так же были насильственно изгнаны.
- Как Вы прокомментируете высказывание замминистра иностранных дел Азербайджана Араза Азимова о том, что России нужно пересмотреть формат присутствия на ЮК с военного на экономический?
- Ну, вообще, всегда нужно пересматривать военный формат на экономический, но у меня тогда вопрос к Азербайджану тоже – насколько верна информация о военном сотрудничестве Азербайджана с такими государствами как США, Израиль и Турция? Да, Турция является нашим союзником. Я читал интервью заместителя министра. Он подчеркнул, что сегодня отношения между Азербайджаном, Турцией и Россией таковы, что это, как говорится, не нуждается в военной силе.
Но, возможно пребывание там российских войск является сдерживающим фактором для тех, кто хотел бы решения каких-либо территориальных конфликтов военным путем. Как только уйдут российские войска, я уверен, угроза военного конфликта резко возрастет.
Посему будем считать, что они там на данный момент находятся не против кого-то, а являются форматом поддержания мира. Но любые статусы надо, конечно, рассматривать и пересматривать, чтобы это было на благо народа.
- Парламент Грузии признал факт геноцида черкесского народа, что повлекло за собой «оживление» армянской общественности. Не считаете ли Вы, что этот факт способен внушить надежду на столь же «обнадеживающие» результаты и в вопросе т.н. «армянского геноцида»?
- Я не могу употреблять выражение «признание Грузией геноцида», поскольку никакого геноцида не было. А было бесчеловечное истребление российской империей, в руководство которой входила также грузинская аристократия, адыгов на причерноморских территориях и в областях западного Кавказа.
Слово «геноцид», то есть полное тотальное национальное истребление, не применимо потому, что такого просто не было. Было бесчеловечное обращение, жесточайшая имперская политика, за которую несут ответственность такие группы грузинских фамилий, отдавшие свою жизнь в царской армии, как Додиани, Амилохвари, Шарвашидзе и т.д., можно еще много перечислять.
Чавчавадзе, например, ну, и многие другие. Конечно, они не присутствуют в политике современной Грузии в той мере. Сегодня в Грузии заправляет космополитическая буржуазия, имеющая в карманах по 2-3 паспорта. Но, я считаю, что о трагедии адыгов надо говорить открыто, не надо прятать голову в песок.
Надо придать широкой огласке воспоминания и мемуары русских офицеров, которые исполняли свой долг как военные, но при этом были свидетелями и фиксировали многочисленные факты бесчеловечного обращения с адыгским населением.
Подобные документы, которые были опубликованы еще в царское время, честно говоря, заставляют волосы вставать дыбом. Тем не менее, слово «геноцид» я бы не употреблял.
Вообще, признание геноцида – это бессмысленная вещь, это политическое давление. Надо говорить о чудовищной трагедии и о том, что мы сегодня можем сделать, чтобы адыгский народ и его рана, которая никак не может зажить, не кровоточила и не болела так сильно. Речь идет о гражданах России и о гражданах других государств, которые ощущают боль от событий 19 века, в результате имперской политики.
Что касается ответственности России за имперскую политику, я считаю, что ответственности современной России никакой нет, несмотря на политическое правопреемство. Я считаю, что династия Романовых, которая проводила массовые истребления, переселения адыгского народа, расплатилась сполна за свое деяние, спровоцировав в стране революцию и гражданскую войну, поэтому счет закрыт в какой-то мере, правда, если можно закрыть счет, когда речь идет о человеческой жизни и потере Родины. Я считаю, что мы должны работать не на аврале, не в статусе митинга – признавать геноцид или не признавать.
Все это «митинговщина».
Мы должны четко работать надо статусом соотечественника, то есть, для потомков тех мухаджиров, которые живут на территории Турции, на территории стран Ближнего Востока, где бы они ни находились и жили, которые по личному заявлению захотят получить статус соотечественника для того, чтобы посещать свою историческую Родину – Северный Кавказ, Западный Кавказ и т.д., кто что выбирает. Я считаю, что заочно людям нельзя дать такое право. Этот статус они могут получить по личному заявлению.
Мы должны бороться за то, чтобы боль в сердцах адыгской интеллигенции, от которой они не могут избавиться, была нашей общей болью. Чтобы мы разделили горе людей. И, я надеюсь, адыги могут разделить горе русского народа, связанное с трагедиями 20 века. Уверен, что такое видение взаимной боли, взаимного горя как бы создает единую поли-этническую, гражданскую нацию.
Что касается армянского вопроса, ну, это давно уже стало трагедией армянского народа, которая была реально, но мы не знаем точных цифр, потому что никто не вел никакой статистики. Однако, известно, что было убито огромное количество граждан Османской империи.
Трагедия имела место, и это бессмысленно отрицать, так как она впоследствии переросла в жестокие события гражданской войны в Закавказье в 18-19 годах, когда просто никто не считал количество убитых христиан или мусульман на территории современных Армении, Азербайджана или Турции. Статистики нет.
Я считаю, что надо дать оценку этим событиям, современная Турция не несет никакой ответственности за те действия в 1915-ом году Энвер Паши или каких-то других деятелей. Тот же Энвер Паша вполне расплатился своей жизнью и смертью.
Как было сказано в британском суде, в Стамбуле, где Энвер Паша давал показания: за пренебрежение безопасностью людей при выведении из зоны боевых действий. Я считаю, что сегодня спекуляция всеми историческими темами с применением слова «геноцид», которое имеет отношение к прошлому, является формой политического давления.
Я думаю, что соболезнуя трагедии армянского народа в прошлом, как и трагедии, допустим, азербайджанского народа в 1918 году, которая так же имела место, мы должны вместе с тем стараться налаживать отношения, а не ставить такие метафизические исторические вопросы в качестве главного фундамента современных отношений. Мне кажется – это абсурд и шантаж.
- Что необходимо в целом для стабилизации ситуации на Кавказе? Несмотря на то, что Северный Кавказ - субъект Российской Федерации, не считаете ли Вы, что проблемы Южного и Северного Кавказа нужно решать в комплексе, учитывая близкие традиции, религию и пр.?
- Я вообще считал и считаю, что Кавказ - является, прежде всего, зоной жизненно важных интересов трех великих исторических держав: России, Турции и Ирана. Вне этой большой тройки никакое урегулирование на Кавказе невозможно. Если урегулированием Кавказа постоянно будут заниматься США, Евросоюз, НАТО, Израиль или еще там кто-нибудь, то мира не достичь. Они рассматривают Кавказ с оперативных позиций, как зону нефтепроводов, как зону повышения или понижения котировок или чего-то еще. Какое отношение американцы имеют к Кавказу?
Мне это не ясно.
А для Турции, Ирана, России – это жизненные интересы. Это национальное движение, это беженцы, террористические организации, это потоки денег, нефти и оружия. Поэтому до тех пор, пока мы не перейдем к тройственному диалогу, как к основному, с присоединением кавказских государств – Азербайджана, Армении и Грузии, мы не достигнем мира на Кавказе.
Пока мы будем за деньги или просто по невежеству или по трусости давать решать вопросы Кавказа тем государствам и державам, которые не могут иначе смотреть на Кавказ как на место своих колониальных интересов, до тех пор на Кавказе не будет ни мира, ни стабильности, и нельзя будет решить карабахский вопрос. Карабахский вопрос может быть решен с привлечением Ирана, России и Турции. Я в этом уверен.
Ибрагим Ибрагимов
