Памяти журналиста Акшина Кязимзаде - Очерк

Недавно публично заявила о том, что у нас-де не принято публиковать очерки о журналистах и очень редко пресса воздает должное нашему брату за заслуги в жизни общества, а вот пишу же о коллеге, значимость творчества которого мы все оценили задолго до его безвременной кончины,

– как не расскажешь об Акшине Кязимзаде в день его рождения, который еще совсем недавно одаривал нас поистине художественными очерками, часто и активно публиковавшимися в последние годы…

Конечно, отсутствие практики отмечать заслуги журналистов не дурная привычка и не злой умысел – в принципе, люди нашей профессии, как правило, в представлении не нуждаются. И без того известно, что факты и комментарии происходящих вокруг событий, успехи лучших представителей народа, их «портреты» в основном входят в летопись национальной культуры благодаря «газетчикам». И часто остаются в истории такими, какими их принял к сердцу именно он, пишущий профессионал, с помощью лично  прочувствованных впечатлений и владения слогом запечатлевший их образы на века – уж Акшин-то делал это виртуозно. До последних дней.

Да, судьбоносная летопись эта никому легко не дается, и путь Акшина в профессию был многотрудным. Но он был замечен, читаем и, в конце концов, отмечаем на самых высоких уровнях – разве могли не сказаться на том, что он сознательно выбрал в жизни, генетическая расположенность к творческому труду, редкая любознательность, цепкая память, эрудиция и богатый, развитый вкус…

Горжусь тем, что из первых уст услышала рассказ Акшина о том, как он пришел в журналистику, проявив характер и убежденность в том, что другого выбора для себя не видит.

Когда мне довелось писать очерк об отце Акшина - заслуженном деятеле науки, профессоре Азербайджанской нефтяной академии  Зеки Искендер оглу Кязимзаде, авторе учебников, воспитавшем тысячи молодых специалистов для важнейшей отрасли народного хозяйства,  пользовавшемся огромным уважением и благодарной любовью корифее науки, конечно же, довелось выслушать и рассказ  Акшина.

Это совсем не просто воспроизвести  нашу беседу с человеком, которому выпало счастье родиться в семье, где царил дух честности и чести. Где не требовали безропотного почитания родителей только за то, что они старшие. Где уважали самолюбие младших. Где папа боготворил  и даже баловал дочь, судьба которой - кто знает - может оказаться не очень счастливой, и пытался с напускной строгостью воспитывать сына мужчиной.

Перескакивая с одной темы на другую, мы с Акшином вспоминали  годы юности и понимали, какой внутренней культурой обладал его отец, какой свет духовности нес в себе. В гостеприимном доме  уютно чувствовали себя друзья детей - сюда можно было запросто прийти в любое время. Работая в своем кабинете, профессор не требовал соблюдать тишину - мог быть включен радиоприемник или даже телевизор. Он и сам нередко напевал, сидя за письменным столом.

- Он был очень вежливым и спокойным человеком, - говорил Акшин, - но в нем чувствовалась воля, уверенность в своей правоте. Особенно это проявилось при выборе профессии - моей и сестры. Мы оба закончили школу с золотыми медалями - иначе и быть не могло. И не потому совсем, что нас заставляли учиться – зачем? Просто дома был культ труда, культ знаний, и потом книги - полные шкафы, постоянно приобретавшиеся новинки, множество справочной литературы, которую мы были приучены штудировать, непроизвольные беседы о прочитанном.

Нет, мы не боялись гнева отца - он никогда не распекал, не устраивал разносов. Достаточно было увидеть его строгий взгляд, чтобы понять: недоволен!

- А чем же он мог быть недоволен? – допытывалась я тогда, а он…

- Серьезные проблемы возникли только при выборе профессии - я и сестра видели себя гуманитариями, но папа об этом и слышать не хотел. Теперь-то я понимаю - в те годы многие родители желали видеть своих детей в науке - аспирантура там, диссертация, ученая степень. С этим связывали и материальное благополучие, и положение в обществе.

- Но вы с Реной настояли на своем?

- Отнюдь! Такое огорчение доставить отцу? Нет, на это мы не были способны. Спорить могли по мелочам, но не в таких судьбоносных вопросах. В тогдашний АзИИ поступил я, а сестра - на физмат пединститута. Она  так  и стала “продолжателем дела отца”. Ну а я... Просто уже на втором курсе я начал “писать” в газету “Молодежь Азербайджана”, потом стал собственным корреспондентом всесоюзной газеты “Советский спорт”, а оттуда перешел в “Физкультурник Азербайджана”, и  с электротехникой было покончено.

- И отец  успокоился?

- Не скажи! Он долго  не хотел смириться  с тем, что я выбрал профессией журналистику. Я уже много писал, печатался,  стал известным журналистом, которого приглашали на престижные мероприятия, выезжал за рубеж, чтобы освещать заметные спортивные события, к нам  в дом приходили  такие приезжавшие в Баку знаменитости, как великий радиокомментатор Вадим Синявский, Котэ Махарадзе, Александр Кикнадзе, но отец - по-моему, искренне  - не воспринимал все это всерьез. Даже когда я получил премию Союза журналистов Азербайджана “Золотое перо”, он этому не придал значения.

- И так до конца? 

- Нет, перелом все-таки наступил.  Как-то я задержался в редакции, и, открывая мне дверь, отец возмутился: чем ты там занимаешься в столь поздний час? Я стал объяснять, что была-де переверстка полос, что измучились все, а он иронично так передразнил меня: подумаешь, собрались там 20 человек и одну газету сделать вовремя не можете - чем вы там занимаетесь? А я возьми, да и ответь ему: приходи, мол, да посмотри! И что ты думаешь - в один прекрасный день пришел-таки и долго с пристрастием наблюдал за нашей работой.

- И что?

- А то: после этого случая вопрос о моем неудачном выборе профессии был снят. Когда он как-то спросил, почему, мол, у меня денег на расходы не берешь, я понял - видимо, хотел проверить, достаточно ли зарабатываю на этой журналистике. Вот так!

- Долго же ты был в опале за непослушание...

- В принципе, было очень неприятно, но успокаивало то, что в душе отец радовался - я  видел это - моей  самостоятельности,  умению постоять за свои убеждения. Просто ему, как человеку строгих правил, принять это было нелегко. Понимаешь, даже в его строгости была какая-то внутренняя доброта. Скорее всего, это были гордость, чувство собственного достоинства - ведь он никогда не устраивал бурных сцен, не выяснял отношений.

- Словом,  вы с Реной жили в обстановке любви, уважения друг к другу и к людям вообще, усваивая самые возвышенные принципы человеческого бытия - о таком можно только мечтать! Особенно в наше время.

- Да, судьба  подарила нам с сестрой замечательных родителей, ставших тем живительным источником, из которого мы черпаем отраду всю жизнь. Образ их мышления, отношение к людям  - наша путеводная звезда! Отец шумных застолий не переносил, но у нас всегда собиралось много друзей и подруг, и родители были полноправными участниками наших бесед. И что интересно: все мои друзья доверяли ему сердечные тайны. Даже сватать девушку ребята подчас приглашали не своих родителей, а моего отца, и он охотно выполнял эту почетную роль - представляешь? С одной стороны, строгий профессор, распекавший лодырей, умевший ставить двойки, а с другой, - человек, с которым хочется поделиться сокровенным, не сомневаясь, что поймет, поддержит...

- Он трогательно относился и к вашей маме...

- Не то слово! Но это тема особого разговора…

Сегодня, когда Акшина нет с нами, ценность  того, что он  рассказал, воспринимается  куда более значимой, тем более что дополняется впечатлениями  от встреч с ним в последние годы… тем более на полосах активно читающейся ныне газеты. Да, виделись мы лишь изредка – в отличие от меня, на пятый этаж огромного здания, где размещается редакция, он приходил практически каждый день. Приходил, чтобы принести  рукописи все новых, только что родившихся статей, вычитать компьютерные распечатки  того, что набирали сотрудники офиса, – никак не хотел  осваивать современную технику. Говорил, что компьютер и Интернет лишают его общения с листом бумаги,  доверительные отношения с которым настраивали на творческий лад всю жизнь.

В свои семьдесят лет внешне степенный и солидный, истинный гражданин с неспокойным сердцем, подлинный подвижник профессии, Акшин продолжал обогащать мир своими раздумьями обо всех нас, возводить на пьедестал самых достойных, делиться знаниями о том далеком и не очень прошлом, интерес к которому с некоторых пор в нашей свободной теперь стране возрос и продолжает расти день за днем.  

Он не просто писал - он этим жил. И жил с открытым  сердцем, которое устремлялось навстречу всему неординарному, каждой подробности, чтобы с готовностью обладателя стоящей информации запечатлеть и рассказать другим нечто новое, забавное или судьбоносное, с чем столкнула удача или червоточинка собственного любопытства и пытливого ума.

Он подмечал самое интересное вокруг, общался с выдающимися людьми, по привычке постоянно осмысливал увиденное и услышанное, поражая чем-то из ряда вон выходящим и укладывая  впечатления в систему наших представлений о смысле и качестве существования.

Он не позволял себе выбирать легкий путь - всегда вникал в серьезные проблемы, изучал ситуацию, а – более всего - искал меткие слова и неординарные обороты, которые выразят именно его отношение к окружающей действительности. Сознательно или случайно обходил стороной  проторенные коллегами с ограниченным кругозором тропинки, потому - всегда искренний, внутренне эмоциональный - был оригинален, несколько загадочен и интересен.

Сейчас вижу, что столь насыщенную интеллектуальную жизнь, приносящую моральное удовлетворение, во многом он мог себе позволить благодаря тому, что в качестве стимула ему служила  реакция читателей, репутация в журналистских кругах и в обществе. Потому, что «спрос» на выводы обладателя многих престижных профессиональных наград, на меткое и всегда изысканное слово Акшина Кязимзаде, сделавшее его маститым писателем, был абсолютным. Причем именно по стилю и манере изъясняться вижу, что работал он с явным удовольствием как человек, который испытывает потребность делиться  и пишет лишь о том, что хорошо и глубоко знает.

В последние годы многие отмечали творческое долголетие Акшина Кязимзаде – в череде его рассказов о мировом спортивном движении и выдающихся событиях на спортивных полях и аренах все чаще стали появляться за его подписью огромные очерки о знаменитостях, прославившихся на весь мир в других областях культуры.

Публиковавшиеся каждую неделю в газете «Каспий» и других изданиях, несущие аромат личных и доверительных встреч очерки о Рашиде Бейбутове, Ниязи, Тофике Бахрамове, рассказы о необычных поездках – как расширяют они кругозор молодых неравнодушных читателей, согревают душу тем, кто ностальгически вспоминает прошлое…

Конечно, искушенным понятно, что все эти изобилующие тонко подмеченными деталями и сравнениями истории из зарубежной жизни, вызывающие восхищение богатством материалов, идут из истории. И сохранены для потомков любознательным и неравнодушным газетчиком, не имевшим в те годы диктофона. Тем, кто с жадностью знающего цену встречам с личностями и участию в тех или иных событиях репортера  торопливо записывал в свои блокноты увиденное и услышанное, практически не рассчитывая на то, что эти «побочные», не имеющие отношения к заданию или  к цели командировки записи когда-нибудь кто-то опубликует.

Однако же время, изменившее  отечественную журналистику, пришло. При всех возникших проблемах Акшину Кязимзаде они  практически неожиданно для  него самого принесли редкую востребованность и ту свободу, которая позволила осуществиться его давней мечте. А почему бы и нет, если щедрость этого заслуженного журналиста Азербайджана на «литературную продукцию» всегда была гарантом качества и добротности.

Ведь не секрет, что мастер, который всегда мог разразиться аналитической корреспонденцией о наболевших проблемах с гражданской позиции, широко известный в спортивных кругах многих стран мира журналист с острым пером, обладавший собственным стилем, был неизменным участником важнейших спортивных мероприятий и авторитетным комментатором международных акций.

Когда Акшину исполнилось 65 лет, мне  довелось написать в его адрес поздравление от имени коллектива редакции газеты «Гюнай», с которой он сотрудничал в те дни, и которое по сей день многие воспринимают как искренний и правдивый документ, обобщающий творческий путь этого маститого журналиста во имя процветания Азербайджана.

«Дорогой Акшин! – значилось в адресе. - От души поздравляем Вас с 65-летием, желаем крепкого здоровья и творческих успехов.

Уже несколько лет мы имеем возможность бок о бок трудиться с Вами и всякий раз, публикуя Ваши материалы, испытываем чувство гордости за то, что страницы газеты “Гюнай” украшают Ваши очерки,  интервью и корреспонденции.

Верная лучшим традициям журналистики, наша газета ценит принципиальность Вашей гражданской позиции, компетентность и объективность при выборе материала для публикаций, широкий кругозор, умение мыслить аналитически.

Обладая всеми этими достоинствами, Вы к тому же блестяще владеете литературным языком, чувством стиля и безукоризненным вкусом.

По Вашим публикациям читатель легко может представить не только ситуацию, о которой Вы пишите, но и насколько сложный и интересный путь Вы прошли в журналистике, какой широкой была география Ваших командировок, сколь обширен круг героев Ваших публикаций - замечательных людей, составляющих гордость нашего народа.

Как корреспондент газеты Вы всегда оказывались обладателем самой разнообразной информации, которая благодаря Вашему таланту журналиста превращается под Вашим пером в ту сумму обобщенных знаний о людях, о нормах морали и человеческих ценностях, публикация которых и оправдывает цель журналистского труда.

Дорогой друг, Акшин! Вас вполне можно назвать газетным писателем, который, будучи верен традициям художественной публицистики, тем не менее, всегда ограничен рамками ответственности за документальную точность каждого слова - перед своим героем, перед читателем, перед изданием, в котором публикуетесь, а более всего – перед собой. А это - как говорится - высший пилотаж.

Вы представитель славного рода, Вам присущи аристократизм, благородство, высокая духовность, чувство справедливости - все самые прекрасные качества.

Ваша манера говорить, юмор сделали Вас одним из самых уважаемых, любимых людей, имеющих много замечательных друзей.

Трудно найти в Азербайджане другого журналиста, который, как вы, был свидетелем самых грандиозных спортивных соревнований в мире, общался со звездами мирового спорта и готов делиться  самыми сокровенными мыслями с читателями.

Успехов Вам, дорогой коллега, мы гордимся Вами и всегда ждем Ваших материалов с рассказами о все новых и новых подвигах наших соотечественников, личное знакомство с которыми делает Ваши очерки особенно теплыми, правдивыми, познавательными и интересными».

Этот адрес был поздравлением Акшина Кязимзаде с конкретной  датой, а  сейчас практически воспринимается как некролог, которым проводили его в последний путь коллеги.

Кто-то посетовал, что Акшин  не объединил в книгу свои многочисленные публикации, говорил: «Я же газетчик!» Но разве это слово не звучит гордо  в интерпретации заслуженного  журналиста Азербайджана Акшина Кязимзаде  - корифея, мастера,  чей след в анналах истории  нашей страны занимает большое место…

Галина МИКЕЛАДЗЕ