Рамиз Мехтиев: «К вопросу о проблемах научности исторического познания» - Часть V
Газета «Бакинский рабочий» опубликовала статью руководителя Администрации Президента АР, академика Рамиза Мехтиева «К вопросу о проблемах научности исторического познания».
Предлагаем вниманию читателей данную статью.
Далее, «настоящее определяется прошлым и в известной мере образом того ближайшего, обозримого будущего, которое ожидает общество, культуру и т.п. и реализация которого во многом зависит от усилий человека. Отказ от идеи законов истории, действующих с «железной» необходимостью, придает определенности настоящего прошлым вероятностный, статистический характер. Такое понимание историзма лишает ценности «удобное и по существу ничего не значащее толкование истории» как постижимого и необходимого поступательного движения человечества.
В истолковании историзма особую роль играет тот смысл, который придается понятию определенности одного времени другим. Историзм как отрицание двусторонней связи между прошлым и настоящим действительно лишает историческое видение всякой перспективы и, значит, системы… историзм есть определенность одного времени другим, а не отказ от такой определенности». (См. Ивин А. А., стр. 108, 109-110, 112-113).
Карл Ясперс (1883-1969) – крупнейший философ ХХ в. – один из авторов, который выдвинул идею о взаимосвязи прошлого и настоящего, а также о значении исторического знания для ориентации в современном мире: «Картина всемирной истории и осознание ситуации в настоящем определяют друг друга. Так же, как я вижу целостность прошлого, я познаю и настоящее. Чем более глубоких пластов я достигаю в прошлом, тем интенсивнее я чувствую в ходе событий настоящего. К чему я принадлежу, во имя чего я живу – все это я узнаю в зеркале истории». (Ясперс К. «Смысл и назначение истории». М. 1991, стр. 276).
Суждение относительно того, что задачей науки истории является открытие законов человеческой истории, позволяющих предсказывать будущее развитие общества, получило название «историцизм», который представляет собой крайнюю версию историзма.
Историзм, как учение, которое провозглашает относительность ценностей, философских теорий и исторического знания, получил развитие, исходя из критицизма, т.е. метода установления возможности, происхождения, действительности, закономерности и границ человеческого познания.
Имя Карла Поппера хорошо известно каждому, кто профессионально занимался историей и философией. Ему принадлежат как фундаментальные труды по методологии научного познания, так и работы по философии истории. В предисловии своего фундаментального труда «Нищета историцизма» К. Поппер пишет: «История – то, что случилось в прошлом. Это не река и не сила. История – всегда заканчивается сегодня, в этот самый момент времени. Начиная с сегодняшнего дня, мы сами, ваша воля, наши убеждения – вот что может влиять (хотя, конечно, лишь отчасти) на то, что случится в будущем. Мы способны влиять на будущее, и не только посредством наших этических убеждений, но и с помощью нашей готовности принять на себя ответственность, с помощью критического к себе отношения, благодаря способности учиться и разучиваться, благодаря нашему скептицизму в оценке идеологий, особенно идеологий исторического характера». (Поппер К. «Нищета историцизма», М. 1993, стр. III).
К.Поппер считает, что человеческое познание является единым процессом, основанным на способности человека накапливать и обобщать факты, выдвигать гипотезы, подвергать их критической проверке, уточнять или заменять их новыми и т.п. Однако конкретные механизмы познавательной деятельности, возможности, создаваемые ею для приближения к истине, весьма существенно различаются в науках о природных и общественных явлениях. Поэтому цели и задачи, которые вправе ставить перед собой исследователи, работающие в этих областях, также весьма различны. Он считает, что «…в социальных науках нет ничего, что можно было бы сравнить с математически сформулированными законами физики» (Поппер К. «Нищета историцизма», стр. 33).
К. Поппер подверг резкой критике идею существования законов истории. Существует различие между обобщающими и историческими науками, считает он. Исторические науки заняты конкретными или же специфическими событиями и их объяснением. Поэтому к историческим явлениям надо относиться как к единичным событиям.
В другой работе он пишет: «С нашей точки зрения, действительно не может быть никаких исторических законов. Обобщение принадлежит к таким научным процедурам, которые следует строго отличать от анализа отдельного события и его причинного объяснения. Задача истории как раз и заключается в том, чтобы анализировать отдельные события и объяснять их причины». (Поппер К. «Открытое общество и его враги», М. 1992, стр. 305). Он считает, что в истории присутствует объяснение (как метод), но оно связано с поиском вполне конкретных причин конкретных событий и не может привести к открытию «законов».
Критикуя, К. Поппер выявляет также принципиальные слабости концепции, называемой им «историцизмом», которая «видит главную задачу социальных наук в историческом предсказании». Он пишет, «точные и детальные социальные предсказания невозможны». По его мнению, «историцизм – это особая разновидность фатализма, для которого неизбежными выступают тенденции истории»… «На мой взгляд, единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой жизни, и среди них – история политической власти. Ее обычно возводят в ранг мировой истории, но я утверждаю, что это оскорбительно для любой серьезной концепции развития человечества». (Поппер К. «Открытое общество и его враги», стр. 10,21,62,112).
Отбирая факты, историк часто приводит только те из них, которые укладываются в заранее сконструированную теорию, и если нет информации о других фактах, объективная проверка такой теории практически невозможна. Исторические теории К. Поппер называет «общими интерпретациями». Он пишет: «Интерпретации важны потому, что они выражают определенные точки зрения. Однако мы выяснили, что в историческом исследовании та или иная точка зрения обязательно присутствует, поэтому в истории крайне трудно построить такую теорию, которую можно проверить и которая, следовательно, имеет научный характер». (Поппер К. «Открытое общество и его враги», стр.307). Исходя из этого посыла, он приходит к выводу, что надо отказаться от веры в то, что множество исторических фактов может быть интерпретировано единственным образом.
Не является ли это его утверждение основанием для того, чтобы не придавать историческим интерпретациям научный статус? По мнению К.Поппера, вовсе нет. Исторические интерпретации выражают, прежде всего, потребность человека найти свое место в историческом времени, соотнести сегодняшние проблемы с опытом предшествующих поколений. «Ведь у каждого есть свои трудности и проблемы, свои собственные интересы и свои взгляды на исторические события, и, следовательно, каждое поколение вправе воспринимать историю по-своему, интерпретировать ее со своей точки зрения, которая дополняет точку зрения предшествующих поколений. В конечном счете, мы изучаем историю для того, чтобы удовлетворять свои интересы и, по возможности, понять при этом свои собственные проблемы. Однако ни одной из этих двух целей мы не достигнем, если, находясь под влиянием бесплодной цели научной объективности, не решимся представить исторические проблемы со своей точки зрения». (Поппер К. «Открытое общество и его враги», стр. 309).
Будучи непримиримым критиком историцистических концепций, а также исходя из понимания им множественности истории, наличия различных интерпретаций истории, К. Поппер приходит к следующему заключению: «Я утверждаю, что история не имеет смысла. Из этого, конечно, не следует, что мы способны только с ужасом взирать на историю политической власти или, что мы должны воспринимать ее как жестокую шутку. Ведь мы можем интерпретировать историю, исходя из тех проблем политической власти, которые мы пытаемся решить в наше время. Мы можем интерпретировать историю политической власти с точки зрения нашей борьбы за открытое общество, за власть разума, за справедливость, свободу, равенство и за предотвращение международных преступлений. Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели, и хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл». (Поппер К. Там же. Стр. 320-321).
При всем этом, К. Поппер не хочет, чтобы его взгляды относительно исторических процессов воспринимались как нигилизм или пессимизм. По его утверждению, он стремится обосновать значимость осознанной, целенаправленной человеческой деятельности в истории, индивидуальной и коллективной ответственности за тот мир, в котором мы живем и который останется после нас. Понятие «смысл», «цель», «ответственность» могут рассматриваться как сущностные характеристики только человека и его деятельности. Отвергая историцистские концепции, он указывает на роль критического разума в создании более свободного, справедливого и совершенного общества.
Следует заметить, что с его позицией согласны не все известные философы истории. Так, К. Ясперс считает, что выявление объективного смысла истории, возможно, связано с подходом к человечеству как целому: «Мировую историю можно воспринимать как хаотическое скопление случайных событий, как беспорядочное нагромождение, как водоворот пучины… При таком понимании в истории нет единства, а следовательно, нет ни структуры, ни смысла, разве только этот смысл и эта структура находят свое выражение в необозримом числе каузальных (причинных – Р.М.) сцеплений и образований, подобных тем, которые встречаются в природе, но значительно менее точно определяемых. Между тем задача философии истории решается в поисках этого единства, этого смысла, структуры мировой истории, а она может быть связана только с человечеством в целом». (Ясперс К. «Смысл и назначение истории», стр. 275).
Опыт истории свидетельствует, что творчество крупного мыслителя не остается без следа, оно в той или иной степени оказывает свое влияние на социально-политические концепции или стратегии, становясь их теоретико-методологической основой. К.Попперу, как философу истории, присущи критика историцизма и основанного на нем упрощенного понимания предсказуемости будущего, аргументации необходимой осмотрительности и социальной ответственности реформаторов в их деятельности, направленной на изменение общественных систем. В этой связи его методологические подходы пользуются определенным влиянием на Западе.
«Человеческая история, – пишет А.А. Ивин, – представляет собой последовательность индивидуальных, неповторимых событий. В ней нет никаких общих законов, определяющих ее ход и предопределяющих будущее. Каким окажется будущее, во многом зависит от деятельности самого человека, от его ума и воли… Предсказание развития общества в будущем является сложным, во многом такое предсказание ненадежно, но тем не менее оно возможно». (Ивин А.А. Современная философия науки, стр. 22).
Однако он далее пишет: «Отсутствие законов исторического развития не означает ни того, что в истории нет причинных связей, ни того, что в ней нельзя выявить определенные тенденции или линии развития. В истории действует принцип причинности: «Все имеет причину, и ничто не может произойти без предшествующей причины». Этот принцип универсален, он распространяется на все области и явления, и совокупная деятельность людей, именуемая историей, не является исключением из него.
Однако законы отличны от причинных связей, и наличие в истории причинности никак не означает существования исторических законов. Выявление причинных зависимостей между историческими событиями – одна из основных задач науки истории.
Другой ее важной задачей является обнаружение складывающихся в определенный период в определенном обществе тенденций развития, прослеживание линий развития его институтов, идей и т.д.». (Там же, стр. 94-95).
Вместе с тем, следует отметить, что в работах немецких, французских и американских философов во второй половине ХХ века стала вырисовываться новая парадигма как философии истории, так и самой истории. Первоначально несколько иная оценка исторических процессов была дана немецкими философами М.Хоркхаймером и Т.Адорно в работе «Диалектика просвещения» (1947 г.). Позднее Т.Адорно развил эти идеи в своей «Негативной диалектике» (1966 г.) и поставил вопрос о «тотальной культурной катастрофе Запада, которая наступила после Освенцима». По существу, знаменитый «спор историков 1985-1987 года» являлся логическим завершением идей Т.Адорно, касающихся национальной вины немцев за военные преступления и попыток фальсификации истории.
В специальном эссе «Что означает переработка прошлого?» Т.Адорно осуждает отказ немецкого послевоенного общества от национальной вины и говорит о неком, свойственном сознанию механизме забвения, который фактически выступает как один из факторов фальсификации истории. По существу, такая постановка вопросов загнала историков в тупик и поставила вопрос: в чем же искать научную опору, когда новая историческая перспектива может опять загнать историческую науку в тупик?
В целом, эти работы Т.Адорно оказались гораздо шире самих рамок исторической науки и науки вообще. Т.Адорно фактически возвестил о крахе идей Просвещения и констатировал, что прогресс, гуманизм, в целом, все идеи эпохи Просвещения, равно как идеалы модерна, оказались несостоятельными и потерпели крушение.
Вслед за Т.Адорно один из основателей постмодернизма - французский философ Ж.-Ф.Лиотар провозгласил, что Освенцим явился преступлением, «которое открывает постмодерн, в равной мере так же, как Освенцим – это имя конца истории».
В целом, начиная с 70-х годов, в философской науке получила гражданство мысль, что хотя благодаря науке и разуму жизнь человека стала комфортнее, однако неудача постигла все идеалы и ценности модерна. В силу этого проект модерна является не столько незавершенным, сколько принципиально незавершимым. Попытки продолжить его реализацию в существующих условиях будут карикатурой на модерн.
Постмодернизм, тем не менее, констатировал, что, начиная с Канта, европейская интеллектуальная мысль развивалась в направлении, приведшем к возникновению феномена тоталитаризма, терроризма, глобальных катастроф и т.д.
Вместе с тем, постмодерн, поставив под сомнение сам факт существования единой истории, отстаивал идею о том, что нет никаких противоположностей, а каждый предмет не столько уникален, сколько равноценен. При этом в этой концепции все составляющие мира одинаково важны и легитимны.
Таким образом, история в постмодернизме предстает как бесформенное состояние повторений, переплетений событий. Если история не имеет единого корня, связующего центра, то ее можно отсчитывать от любого события, факта, значительного или незначительного. Следовательно, она развивается несвязанными потоками, живущими самостоятельной жизнью, и в этом состоит ход истории.
Хотя в постмодернизме была и такая конструктивная программа, как отстаивание ценности разнообразия, расширение плюралистического взгляда на мир, способность видеть и понимать части истории до включения их в целостный процесс, углубленное изучение самостоятельности индивида в рамках общественного целого, но эта концепция истории оказалась очень уязвимой.
Ее критика велась с позиций того, что постмодернизм несправедлив по отношению к разуму, что он чрезмерно релятивизирует, т.е. считает относительными моральные ценности и нормы. Если все в мире одинаково ценно, то в таком случае обесцениваются понятия добра и зла, и в результате тираны, садисты так же ценны для человечества, как и святые. У каждого индивида появляется свой замкнутый мир, своя истина. Таким образом, история у постмодернистов оказалась лишенной смысла и уподобляется слепому котенку, тыкающемуся во все углы.
Вся последующая история европейской философии, включая заочную полемику немца Ю.Хабермаса и француза М.Фуко, фактически выросла из различных моделей критики уже сформировавшихся подходов.
Общеизвестно, что для Канта основной опасностью на пути человека к Просвещению был догматизм. По М.Фуко, главной опасностью для человека является все то, что погружает его мысль в антропологический сон. Он выдвигает идею о том, что современные формы догматизма – это фактически призраки гуманизма. При этом гуманизм, считает он, как идеология является слишком гибким для того, чтобы стать опорой для мысли. Недаром М.Фуко называет свой подход «критическим методом исторического исследования». По его мнению, «история есть последовательный переход на более высокие уровни развития устойчивых систем знания». (См. Всемирная энциклопедия. Философия. Стр. 1171). По существу, все работы М.Фуко являются попыткой дать философскую «диагностику настоящего», благодаря чему он постоянно возбуждает мысль читателя и заставляет его принять новые жизненные и исследовательские вызовы.
Ю.Хабермас утверждал, что «с конца 60-х годов западное общество приближается к состоянию, в котором наследие западного рационализма более не является бесспорным». В «Философском дискурсе модерна» он обрушивается с критикой на М.Фуко, находя глубокое противоречие между декларациями и фактическим положением дел. Ю.Хабермас уверен, что М.Фуко своими исследованиями хочет подорвать модерн. Он убежден, что лишь переход к коммуникативному разуму способен открыть новые перспективы.
Фактически вся предыдущая история интеллектуальной мысли не знала такого многообразия подходов и концепций к историческому процессу как сформировавшиеся на стыке веков точки зрения на извечные вопросы философии о том, кто мы есть, что мы можем познать и т.д. Если исходить из постмодернистского определения, то современный мир надо определять как «неуправляемое возрастание сложности».
Эта сложность сочетается еще с характерным для эпохи глобализации переплетением интересов науки, политики и экономики. Порой та или иная историческая концепция выглядит как ярко выраженный проект определенных структур типа известной книги С.Хантингтона «Столкновение цивилизаций».
Вместе с тем, историческая наука все время обогащается новыми исследованиями, в которых идет как заинтересованная перекличка с трудами прошлого, так и их коренное переосмысливание вплоть до отрицания.
Лично для меня ближе всего позиция известного французского философа Жан-Поля Сартра, который до конца своих дней сохранил приверженность идее исторического прогресса. «История не спеша движется к осознанию человека человеком… Вот что дает тому, что мы сделали и сделаем, некоторого рода бессмертие. Иначе говоря, надо верить в прогресс. И это, может быть, одна из моих последних наивностей». В работе «Проблемы метода», высоко оценивая социальную философию К. Маркса, его подход к анализу конкретных исторических событий, он объявляет марксизм «непревзойденной философией эпохи», ибо она рассматривает «человека в его целостности, т.е. исходя из материальности его положения», является «единственно возможной формой действительно конкретного знания» и «самой решительной попыткой осветить исторический процесс в его тотальности». (См. Всемирная энциклопедия. Философия. Стр. 898).
Характер философского мышления истории требует расширения рамок анализа. Философия истории может быть только философией Всемирной истории, составными частями которой являются истории отдельных народов, государств, целых регионов и т.д. Иначе говоря, философия истории должна относиться ко всей истории человечества, но не к истории одной нации или страны. Однако никто не может запретить философии истории изучать историю своей нации. Поэтому осмысление истории Азербайджана может быть только в контексте общего философского исследования Всемирной истории, в увязке с ней. История Азербайджана, азербайджанского народа выступает составной частью Всемирной истории.
Народы не приходят в движение «просто так, от нечего делать», без какой-либо цели, их намерения обусловлены, наряду с осознанными интересами и эмоциями, также картиной мира, которая задана традицией, языком, элементами общей культуры, религией и т.д. Поэтому мы должны стремиться к философскому осмыслению каждого из периодов или этапов нашей истории, развивать историческую мысль в контексте философии истории, добиваться сближения между философией и историей. Развивать историческую науку вне критического осмысления фактов – удел прошлого. Научная история и преобладание фактологической интерпретации не совместимы. Философия истории должна стать концептуальной основой изучения нашей прошлой социальной реальности.
Сегодня интерес к философии истории растет не только со стороны профессиональных историков, но и тех, кто исходя из культурных, социально-политических или иных мотивов интересуется философскими аспектами истории. Постижение смысла нашего существования, стремление понять свое место в мире и истории человечества – в этом состоит важнейший мировоззренческий запрос нового поколения граждан Азербайджана. Ответом на этот вызов должна стать концептуализация национальной истории, достижению которой во многом будет способствовать сама философия истории. Мы не можем оставлять растущему поколению не связанные между собой эпизоды или фрагменты нашей истории. История Азербайджана может иметь только взаимосвязанное, целостное и научно-обоснованное содержание.
Рамиз Мехтиев
Руководитель Администрации Президента
Азербайджанской Республики,
академик Национальной Академии Наук Азербайджана
