Художник Вугар Мурадов: «Баку для меня серо-желтый – серые дома и желтое солнце…» - ФОТО

БАКУ, 27 ноя – 1NEWS.AZ

Из мастерской знаменитого азербайджанского художника Вугара Мурадова, расположенной на последнем этаже высотного здания, открывается необыкновенно красивый вид.

Огромный город словно растворяется в солнечных бликах моря, и кажется, что бегущие по небу пушистые облака вот-вот влетят в распахнутые окна.

- Как вы думаете, не содержится ли в термине «современное искусство» изначальная ошибка? Мне кажется, искусство - категория вечная, оно либо есть, либо его нет…

- Первый раз слово «современное» по отношению к искусству употребила одна из самых влиятельных аналитиков современного искусства Розалина Краусс, говоря о работах Дэвида Смита. В принципе, термин «современное искусство» был применен исключительно к искусству Дэвида Смита. Исходя из этого, соглашусь с вами, что искусство - категория вечная.

- Но можно ли называть тот же видео-арт, например, высоким словом «искусство», ведь он еще не прошел проверку временем?

- Время это и покажет… Возможно, для этого направления творческой деятельности еще не придумали подходящего названия, но лично я этим не занимаюсь.

- Какие жанры и стили вам наиболее близки?

- Живопись, графика, в последнее время я настолько увлекся фотографией, что мне даже захотелось на одной из своих выставок совместить ее с живописью, но потом такое смешение столь разных жанров показалось мне немного пугающим.

- Чем же вас так привлекла фотография?

- Я довольно много путешествую, мольберт или альбом с собой не потаскаешь, а фотоаппарат всегда под рукой.

- Что из увиденного может привлечь ваше внимание?

- Да все, что угодно – куча бумаг или Эйфелева башня... Мне необходимо, чтобы глаз постоянно работал, поэтому снимаю то, что мне интересно. Многим это нравится, правда, мои фотографии пока не покупают, но и картины начали покупать не сразу, а только в 1999 году, после выставки в США.

Все получилось само собой… В Баку приехала Меда Младек, директор Центрального Восточно-Европейского фонда искусств, и обошла практически все мастерские наиболее интересных азербайджанских художников. В результате она отобрала двенадцать работ для выставки, которая проходила в Вашингтоне. Два месяца мы вместе с Гусейном Хагвердиевым, Эльнуром Бабаевым и Лейлой Ахундзаде жили у нее дома. Выставка прошла с таким успехом, что австрийский Музей Альбертина, в котором хранятся десятки тысяч рисунков и более одного миллиона произведений печатной графики, предложил мне продать им четыре мои картины. Но я отказался.

- Почему?

- Потому что никогда раньше этим не занимался! Теперь я понимаю, что это было глупо. Очень глупо… До сих пор я сожалею, что отказался от предложения столь знаменитого и престижного музея.

- Если не секрет, какие работы заинтересовали музей Альбертина?

- Картины, посвященные детям с синдромом Дауна, выполненные пастелью на бумаге. Кстати, потом я все же продал эти работы, но уже в Баку. Ко мне в мастерскую пришел один австрийский бизнесмен, и когда я ему поведал эту историю, то он сказал, что это было действительно легкомысленно, потому что в этом музее есть работы Пикассо и Матисса. «У меня, конечно же, не такой огромный музей, - сказал австриец, - но мой дом находится неподалеку, и у меня есть небольшая собственная коллекция». Словом, он купил мои работы, и они все-таки отправились в Австрию.

Чуть позже обо мне вышли статьи в разных журналах, я даже дал интервью американской газете Baltimore Sun, когда Баку посетила заведующая отделом культуры этого издания. Ей настолько понравились мои картины, что она купила у меня пару работ.

- У вас не было желания остаться на Западе?

- Не-е-т… Там все красиво, множество бесплатных музеев, постоянные выставки, но где бы я ни был, через пару недель начинаю скучать по Баку.

- Когда вы почувствовали в себе талант художника?

- В раннем детстве… Я много копировал Рембрандта, Рубенса, в основном фломастером, а теперь, когда рассматриваю эти рисунки, то понимаю - они были не совсем детские… Странно… Иногда я даже завидую детям, которые берут и, не раздумывая, рисуют. Правда, я и сейчас работаю практически так же, и когда ко мне приходит вдохновение, я не задумываюсь о жанре или стиле.

- Сегодня очень популярно мнение, что современному художнику не обязательно осваивать классическую школу. Вы с этим согласны?

- По-разному бывает… Ван Гог, например, вообще нигде не учился!

- Он был гением!

- Гением художника делают люди…

- Вы не считаете его гениальным?

- Нет, нет… У Ван Гога есть потрясающие работы, а то, что они стоят десятки миллионов, для меня не важно.

- Ваше классическое образование вам помогает или мешает?

- Мне не преподавали то, что я сейчас делаю. А с годами у меня выработались почерк, стиль и манера, которая, кстати, постоянно меняется, потому что я нахожусь в состоянии постоянного поиска. И так будет всегда, ведь иначе было бы очень скучно и неинтересно.

- Вы переписываете свои прежние картины?

- Очень редко… Нежелательно трогать картину, но иногда мне хочется что-то в ней поменять.

- Как у вас проходил процесс расставания с первой картиной?

- Это произошло году в 89-м или 90-м, когда в Баку приехала одна журналистка и попросила меня продать одну из моих картин. Продавать я не стал, а просто подарил, и она заплатила мне чисто символическую плату - 200 рублей. Это было неожиданно и я тут же сел на такси, и поехал к своим друзьям в Институт искусств: «Гуляем, ребята!» А потом ситуация изменилась, и мои картины стали очень хорошо продаваться. В парижской квартире бывшего советника посла Франции в Азербайджане, например, висит более двадцати моих работ.

- А как вы переживаете момент продажи в эмоциональном плане? К вам приходит чужой, незнакомый человек, смотрит на ваши картины, а потом что-то покупает.

- Если он ко мне пришел, значит, что-то знает о моем творчестве...

- Но люди же бывают разные – глупые, грубые, бесчувственные…

- О, нет! Таких у меня в мастерской никогда не было! Я не продаю свои картины за 100 манатов, чтобы их покупали просто так, для заполнения пустующего места на стене. Ко мне приходят люди, которые пусть немного, но разбираются в искусстве. Правда, среди них и те, кто покупает картины только потому, что их цена возрастает с каждым годом.

- Есть такой устоявшийся стереотип, что художники - это люди, наделенные особой психикой, характером, нервной системой…

- Да скажите прямо – ненормальные!

- Дело в том, что сейчас очень сложно понять, что же такое норма – работать с 9 до 6, носить серую невнятную одежду, оплачивать счета и во всем зависеть от чужого мнения? Если это норма, то жизнь таких людей представляется невыносимо скучной. Оценивая окружающий вас мир, вы же понимаете, что отличаетесь от большинства?

- Наверное… Но я не знаю, о чем думают и чем живут другие люди…

- У вас много друзей?

- Нет, у меня очень узкий круг, не более десяти человек, сложившийся еще в ранней молодости. Но есть и недавние друзья, с которыми мы стали очень близки по духу и взглядам на творчество.

 - Вы умеете налаживать отношения с нужными людьми?

- Нет, в этом отношении я дилетант. Я общительный, но не пробивной, и в этом плане я хромаю… И хорошо, что хромаю…

- Почему же?

- А потому, что это - не мое. Вы уж простите, что я так коротко отвечаю…

- Иногда односложные ответы бывают гораздо интереснее, ведь читателю прежде всего важно настроение и душевное состояние художника, а не его лекции на полстраницы.

- Но мне мои ответы кажутся очень простыми…

- Так все гениальное просто! Но мне бы хотелось вернуться к вашим взаимоотношениям с грубым и жестоким внешним миром…

- Он похож на джунгли, где прав тот, кто сильнее… Поэтому меня интересуют цвета, особенно во время путешествий...

- Для вас страны отличаются по цвету?

- Думаю, да…

- А с каким цветом у вас ассоциируется Баку?

- Он серо-желтый – серые дома и желтое солнце…

- Какая страна показалась вам наиболее красочной?

- Греческий остров Санторини, где я увидел потрясающее сочетание белых домов на фоне ярко-синего неба. Я побывал во многих итальянских городах, но ни Рим, ни Милан не поразили меня в плане цвета, а вот маленькие города оказались невероятно красочными, как праздничный тортик - старинные улочки, уютные балконы, увитые цветами, черепичные крыши.

- Возможно, с точки зрения художника этот вопрос покажется вам глупым, но из-за того, что обычные люди никогда этого не испытывают, это состояние их чрезвычайно интересует - откуда приходит вдохновение?

- Из-за того, что большинство людей не умеют рисовать, мы и стали художниками. Но откуда приходит вдохновение, я не знаю.

- Ну что вас может заставить взять кисть или карандаш?

- Например, эта красная точка на темно-сером фоне вашего диктофона… Я честно говорю! У меня уже началось какое-то внутреннее раздражение и мне даже захотелось что-то добавить в эту скупую цветовую гамму…

- Вы не устаете видеть то, что недоступно глазу обычного человека?

- Ну что вы! Просто я по-другому отношусь к цвету. Глаз художника должен работать постоянно, и для меня это удовольствие.

- Некоторые считают, что талант - это его личная заслуга. Но существует и противоположная точка зрения - талантливый человек это всего лишь приемник, на который Творец посылает некие сигналы.

- Это очень сложный вопрос… Я даже не знаю, как на него ответить… Наверное, я отношусь к третьей категории…

- Ну, уж точно к первой группе вы не относитесь, потому что они настолько уверены в своей исключительности, что несут себя по жизни, как бесценный сосуд…

- По любому, все мы люди. Гордыни по поводу моих способностей у меня нет, но гордость за свое творчество я испытываю.

- Не подавляет ли талант художника ваши человеческие качества?

- Мои родители воспитали и привили мне базовые ценности – порядочность, совестливость, сочувствие, умение прощать, и это помогает преодолевать сложные жизненные моменты и творческие кризисы.

- Вы умеете прощать?

- Если Всевышний нас прощает, то кто мы такие, чтобы не прощать?

- Что вас может заинтересовать в незнакомом человеке?

- Это сложно объяснить... Это как нравится - не нравится, мое - не мое. И как это выразить словами? Но я однозначно не приемлю в людях гордыню, ложь, снобизм и эмоциональную глухоту… Люди покупают дорогие картины, но почти никто из них даже не понимает, что они приобретают произведение искусства. Как только они слышат, что то или иное полотно стоит 100 миллионов, в них сразу же срабатывает инстинкт - о, это надо купить! Ну не может картина стоить таких денег!

- Все имеет свою цену… Но если быть до конца честными, это так пошло, что мы все измеряем деньгами. Как можно определить, сколько стоит птица или кошка? А сколько стоит рассвет, встреча с другом или первая любовь?

- Время от времени я тоже задаю себе такие вопросы… Иногда я называют цену покупателям своих картин, а потом задумываюсь – а что там стоит этой цены? Меня спрашивают – почему эта работа стоит тысячу, а эта – пять? И как мне на это ответить? Мне близки и дороги все мои работы, но среди них есть такие, в которые я закладываю нечто, что невозможно объяснить словами. А вопрос цены? Это ужасно для тех, кто тонко чувствует эти моменты. Таков наш несовершенный мир, в котором мы живем…

- Однажды после интервью с одним художником мое сердце испытало невероятное чувство любви ко всему на свете, и мне казалось, что у меня выросли крылья. Это бесценное чувство дарит людям соприкосновение с миром искусства, потому что, в первую очередь, вы, художники, сами являетесь произведениями искусства!

- А мне кажется, все люди произведения искусства. Но я не всегда пребываю в состоянии любви к этому миру… Я не люблю толпу, не люблю быть в центре внимания, потому что под пристальными взглядами чувствую себя неуютно.

- Многие музы художников не отличались особенной красотой. Чем для вас является женщина в философском смысле этого слова?

- Вдохновением… Меня привлекает в них то, чего нет во мне - женственность…

- Не кажется ли вам, что она постепенно исчезает из нашей жизни?

- Я думаю, женственность вытеснил гламур, основанный на принципах искусственности и фальши, хотя среди этой публики есть очень даже интересные персоны… Но я не понимаю, почему современные люди так неистово стремятся изменить свою внешность? Может быть, таким способом они избавляются от комплексов? У меня есть фраза, которую знает весь город – по любому мы все умрем. Вот об этом надо думать. А разве силикон может продлить жизнь?

- Нет, конечно, он продлевает иллюзию, что ты по-прежнему молод и желанен. Но вот о смерти, как вы справедливо заметили, невозможно не задумываться. Вас она пугает?

- Я точно знаю, что я родился и точно знаю, что умру. Но вот эта середина, которая называется жизнь, иногда меня пугает… Умереть не страшно, страшно не жить, тем более я пока еще не нашел ответ на самый главный вопрос – в чем смысл жизни, зачем мы пришли в этот мир?

- Вот здесь уместно затронуть тему веры. Для большинства людей вера ограничивается внешними проявлениями, и лишь немногие верят искренне.

- Вера есть у всех, но мне кажется, в советское время, когда общество и идеология отвергали Бога, люди были более искренними в своей вере, а сейчас слишком многое выставляется напоказ.

- Как сказал один православный священник, ад - это дверь, закрытая изнутри твоей души. То есть, человек сам боится впустить в себя веру, потому что прекрасно понимает – отныне он должен изменить всю свою жизнь!

- Я иногда думаю, что если когда-нибудь стану по-настоящему религиозным человеком, то меня вообще не будет видно. В подобных вопросах я фундаменталист, и всегда полностью отдаюсь тому, что волнует мое сердце.