Сиявуш Мамедов: «Я был искренне рад, когда мои работы показались интересными галерее Чарльза Саатчи» - ФОТО
С Сиявушем Мамедовым я познакомилась несколько лет назад, после того, как случайно купила журнал «ЭГО» и неожиданно для самой себя прочла его от корки до корки.
Поразило качество, причем, всего: печати, текстов, фотографий, а главное – оригинальность. Журнал не повторял и не копировал зарубежные аналоги, имел собственный почерк и стиль, то есть был по-настоящему местным мужским журналом. Меня тогда это настолько заинтриговало, что я, не мудрствуя лукаво, просто написала на адрес редактора письмо – мол, «у меня тоже голос, я тоже хочу петь», то есть публиковаться у вас.
Сиявуш Мамедов, он же на то время арт-директор журнала, ответил мне буквально сразу, что удивило меня еще больше – я была почти уверена, что в подобные издания пишут исключительно «свои люди», и попасть туда просто невозможно.
Второе удивление произошло уже при личной встрече, когда мои бредовые идеи были весьма благосклонно приняты, а статьи действительно начали публиковать. Сотрудничество было ярким, но не очень долгим – потом у меня появилась постоянная работа, требующая почти круглосуточного присутствия, и общение с Сиявушем сошло на нет. Но всесильный «Фейсбук», который тоже «коннектинг пипл», помог его возобновить.
И тут Сиявуш удивил меня еще раз, когда стал регулярно публиковать совершенно необычные картины, выполненные в самых разных жанрах изобразительного искусства, включая совершенно не знакомый мне digital art.
Узнав, что это – собственные работы Сиявуша, я решила с ним встретиться и, наконец, познакомиться поближе с бывшим шефом, потому что человек, который сочетает в себе столько ипостасей, для меня интересен вдвойне.
- Сиявуш, что происходит? – с места в карьер начала я. - Вы ушли из издательского дела и стали свободным художником?
- Ну, во-первых, можно на «ты», мы все же давно знакомы. А во-вторых, я никуда не уходил. И рисую я, вообще-то, с самого детства. И стал бы, наверное, художником и по образованию, но в то время эта профессия считалась, мягко говоря, не престижной и даже, я бы сказал, безнадежной. В том смысле, что в советское время мышление было совершенно другим: профессия должна была обеспечивать стабильный заработок и работу «с 9-ти до 6-ти», а все остальное считалось блажью и тунеядством.
В итоге я поступил в Инженерно-строительный институт. Правда, рисовать не прекращал, даже в армии, куда меня забрали со второго курса, был художником. Так что, специального образования у меня нет, за исключением первого курса института, где нас учили азам изобразительного искусства.
– Так… а как выпускник Инженерно-строительного института стал издателем журнала?
– Я поменял не одну профессию, ведь моя молодость пришлась на ту самую эпоху перемен. Когда я окончил институт, был 1991 год – мягко говоря, не самое удачное время для инженера-строителя. Чтобы хоть что-то зарабатывать, работая по специальности, надо было только воровать, а я этого никогда не умел, да и не хотел этому учиться.
– Тогда разве что-то строили?
– По сравнению с днем сегодняшним, можно сказать, что вообще ничего. А фактически – да, но в мизерных количествах и в основном какие-то совершенно ужасные государственные объекты. Так или иначе, я из этой профессии ушел и начал работать с иностранными бизнесменами, которые, воспользовавшись ситуацией в стране, занимались активной скупкой сырья по всему постсоветскому пространству, начиная от леса и заканчивая металлом.
– Ты продавал лес?
– Нет, я сотрудничал с ними в качестве переводчика, и то, чтобы как-то продержаться на плаву и заработать на хлеб. Но спустя короткое время я от них ушел в одно из подразделений bp, откуда тоже вскоре уволился. Дело в том, что я – натура все же творческая, и мне весьма сложно работать в рамках жесткого графика.
– Как ушел? В никуда?
– Нет. Работая там, я вдруг с удивлением отметил, что за небольшой отрезок времени прогресс шагнул далеко вперед, и что как архитектор и инженер-строитель я могу потеряться окончательно, ведь появилось множество компьютерных программ, которые позволяли делать чертежи в разы быстрее, нежели от руки. Тогда я решил начать самообразование, дабы не терять квалификацию – я еще думал, что вернусь в свою профессию. Изучив инженерную программу AutoCAD, я взялся за линейку программ от Adobe, потом – ряд других программ и очень увлекся компьютерным дизайном. Работал и с видеомонтажом, и в 3D-программах. Попутно я подтягивал технический английский, потому что вся нужная литература была именно на нем. К слову, Интернета тогда практически не было, и все познания приходилось черпать из книг, англоязычных форумов или с «пиратских дисков». «Пиратам», кстати, я очень благодарен. Потому что в любой другой стране мира изучить все эти программы может только весьма обеспеченный человек – лицензионная версия одной стоит порядка 4-5 тысяч долларов, а мы приобретали диски, на которых было сразу штук 15 необходимых программ, за копейки. Так что, в некотором смысле то время было весьма продуктивным – огромные возможности для тех, кто тянулся к знаниям.
– Сегодня оно еще более продуктивно для таких людей.
– Согласен. Помню, тогда, чтобы скачать один большой файл из Интернета, надо было ставить его на скачивание на всю ночь! Сейчас в это даже сложно поверить.
В общем, по мере изучения всех дизайнерских программ, мысль о том, чтобы сменить сферу деятельности, перерастала в уверенность. Тем более что мне, как натуре творческой, сменить рутинную офисную работу было просто необходимо.
Так я ушел в одну из новых компаний, где начал работать дизайнером. Фирма эта тогда начинала заниматься полиграфией, и я с большим интересом начал изучать и эту сферу деятельности: ездил в Турцию, где тогда печаталась вся продукция, пытался понять производство, что называется, изнутри.
– Ты уже тогда задумал создать что-то свое?
– Видимо, подсознательно – уже да. Ну, а так мне было просто все это очень интересно. Я по натуре такой человек – все, чем занимаюсь, должен знать и понимать досконально.
Ну, а потом просто понял, что труд дизайнера почему-то не особенно ценится. То есть, люди платили за конечный продукт, но вот понять, что за этим продуктом стоит конкретный труд нескольких профессионалов, не хотели. И все это в совокупности - недовольство существующим положением вещей, интерес к издательскому делу и желание расти дальше - и привело к тому, что мы с коллегами однажды решили, что пора уже создавать что-то свое.
Начали мы с издания лицензионного журнала, а потом доросли до собственных «Эго» и «Каприза» – соответственно, мужского и женского журналов.
– Но ведь делать журнал по лицензии и издавать собственный – это, на мой взгляд, совершенно разные вещи. Одно дело – готовый контент, другое – работа с авторами, фотографами, текстами, рекламой, разработка плана, идеи номера и так далее и тому подобное.
– Верно. Но, как я уже сказал, за время работы, я постоянно рос над самим собой, поэтому сегодня, к примеру, могу создать журнал на любую тему. Я это говорю без ложной скромности.
– Но это сегодня, когда уже есть немалый опыт в издании собственных журналов. А тогда?
– Сегодня я сильнее технически, и опыт, конечно, тоже играет колоссальную роль. Особенно в том смысле, чего делать НЕ стоит – на ошибках, как говорится, учишься. К примеру, со временем мы пришли к выводу, что на нашем рынке лучше издавать один универсальный журнал, нежели два – мужской и женский.
К тому же прогресс идет вперед семимильными шагами, и развитие Интернета сыграло в издательском деле – не только журналов – огромную роль, и далеко не в пользу печатной продукции. При этом надо учитывать, конечно же, специфику местного рынка – у нас, как ты знаешь, люди весьма мало читают. А из читательской аудитории большую часть составляют женщины.
- Разве?
- В том смысле, что женщины «всеядны», они читают все, в то время как мужчины в основном фокусируют внимание на узкопрофильной литературе и изданиях. Словом, там много нюансов. Я уже не говорю о такой важнейшей составляющей издательского бизнеса, как реклама. Но рекламой занимается мой бизнес-партнер, и, думаю, обо всех этих особенностях лучше рассказал бы он. Хотя у нас с самого начала была очень демократичная атмосфера, в том смысле, что все решения у нас принимаются на общих собраниях редколлегии.
Как бы то ни было, наш журнал до сих пор на рынке, мы – одни из старожилов, так сказать, и своя аудитория у нас тоже есть, а это в условиях современного рынка уже немало.
– Тем не менее ты не ограничиваешься только журналом. Почему?
– Потому что со временем, когда все стало на накатанные рельсы, мне стало немного … не скажу – скучно, но как-то рутинно. Я – натура увлекающаяся, мне постоянно нужно что-то познавать, в чем-то расти над самим собой и что-то творить.
– И ты решил рисовать?
– Нет. Я не прекращал рисовать никогда. И для журналов я иллюстрировал рассказы, и перед фотосессиями делал наброски-раскадровки. Другое дело, что я искал себя в другом аспекте: я всегда думал, как же можно еще заработать, используя собственные способности. И вот однажды решил …написать книгу. И даже написал. Но поскольку ко всему, что я делаю, подхожу максимально ответственно, я начал изучать рынок книгоиздательства и всего, что с этим связано. И понял, что для того, чтобы заработать деньги на издании собственных книг, нужно сначала вложить немало денег в собственную раскрутку.
– Ты говоришь об издании книг у нас, в Баку?
– Везде. Поскольку я пишу на русском, то прекрасно понимаю, что читательская аудитория здесь достаточно невелика. Поэтому надо думать о рынке или в России или за рубежом. Там же сегодня столько писателей, что издательские дома не успевают не то, что реагировать – прочитывать поступающие к ним «шедевры». Печатать свое произведение в Интернете – это быть готовым к «пиратству» или плагиату, а я к этому не готов. Платить же англоязычным переводчикам-славистам – слишком дорогое удовольствие.
Можно было, конечно, еще надеяться на счастливый случай или случайное попадание в какую-то не занятую раньше никем нишу, но… я не пишу книги про вампиров, да и даже если бы писал – сегодня это уже и не «выстрелит». Тем более что для того, чтобы написать действительно стоящую книгу, необходимо заниматься исключительно книгой, а это, как минимум, полгода-год, и на написание, и на последующую «шлифовку». Тем не менее одну книгу я все же опубликовал: она есть на «Амазоне», но это достаточно специфическое чтиво про сетевые игры.
Потом я не на шутку увлекся сценариями, даже написал несколько. Причем, естественно, углубился в специфику написания сценариев, их видов, главных элементов и разновидностей. Это на самом деле невероятно интересно и познавательно. Вообще, каждое мое увлечение сопровождается тем, что я читаю массу литературы по каждому из них.
– Погоди… То есть, ты сначала изучаешь, так сказать, «предмет» своего увлечения и только потом что-то делаешь?
– Нет, конечно. Но в процессе этого самого увлечения я стремлюсь узнать о нем как можно больше. Не для того чтобы повторять некие «шаблоны», а чтобы как раз избежать ошибок и этих самых повторов. К примеру, что касается писательства, главное условие (вне шаблонов) – это то, что книга обязательно должна чему-то учить, иначе это не литература. И в написании сценариев – то же самое. Если ты не соблюдаешь принятые каноны, то ты делаешь уже авторское кино, арт-хаус, аудитория которого значительно уже. Кажется, Гоген говорил, что искусство – это или плагиат, или революция.
Но до определенного момента я увлекался только тем, что, по моим расчетам, должно было в итоге принести мне заработок, иначе мне было неинтересно.
– А изобразительное искусство?
– А вот здесь уже получилось совершенно иначе. Здесь я не начал что-то новое для себя, а вдруг решил более профессионально заняться тем, чем занимаюсь всю жизнь. Американцы говорят, что если выше 40% твоего дохода приносит искусство, то тебя можно назвать профессиональным художником. Но знаешь…Начав «выкладывать» то, что я делаю, на продажу, я вдруг понял, что буду рисовать несмотря ни на что. В том смысле, что это – то занятие, которое нашло отклик не только в моей душе, но и у зрителя. А уж сколько я на этом в итоге заработаю – стало не суть важно. Я даже подумал, что не находил себя прежде в писательстве или сценаристике лишь потому, что во главу угла ставил именно прибыль. А здесь – здесь я нашел себя.
– Сиявуш, я вот увидела среди твоих работ несколько, которые выполнены в совершенно незнакомом мне стиле - digital. Как это, что это?
– Это так называемое цифровое искусство. Да, многие создают в этом стиле произведения, относящиеся к современному искусству, используя какие-то имитационные программы, готовые шаблоны или эскизы. Но я рисую эти картины сам, просто использую в качестве инструмента не кисть или карандаш, а электронное перо. А в остальном – это такой же кропотливый труд. Иной раз над одной работой я могу трудиться несколько часов, не отрываясь. И для меня это своего рода медитация, разновидность арт-терапии.
– Да, но как можно продать такую работу? Ведь это – файл…его можно скопировать хоть тысячу раз и скачать столько же.
– Правильно. У нас этот вид искусства, можно сказать, пока не развит, и далеко не все понимают его. А вот в известной галерее Чарльза Саатчи, например, это уже давно котируется. И я был искренне рад, когда мои работы показались им интересными.
За оригинал принимается первая распечатанная работа с автографом автора, причем, продается или одна эта работа, или ограниченное количество копий. И все это четко контролируется и регулируется.
Но это – лишь одно из направлений, в котором я пишу. А так – я, конечно же, работаю и с акриловыми красками, и маслом, то есть, пишу в привычной для глаза нашего зрителя манере. «Цифровых» работ у меня всего лишь порядка 60-70. И я не могу сказать, в каком стиле будет следующая, потому что мне одинаково интересны все техники. Современное искусство позволяет совмещать сразу несколько стилей одновременно, включая порой даже фотографию и, допустим, бисероплетение в одной работе. Это – целый мир, безграничный, удивительный, яркий.
– Знаешь, ты вот говоришь, что нашел себя. А у меня, слушая тебя, не возникло ощущения, что ты искал. Я бы сказала, что ты, скорее, познавал себя.
– Наверное. Я – человек увлекающийся. Но что удивительно – нашел себя или, если говорить твоими словами, осознал, я лишь в том, к чему душа лежала с самого детства. Да, меня радует, что у моих работ уже появились поклонники, значит, «вибрации» совпали. Но еще больше меня радует тот отклик, какой это занятие находит в моей собственной душе. Просто это важно именно в совокупности, потому что шедевр не может стать таковым, оставаясь невидимым для окружающих. Его должен кто-то назвать шедевром, а чтобы сделать это, люди должны его оценить.
– Ты ставишь себе конкретные цели на ближайший период?
– Цель у меня одна – постоянно расти над самим собой, совершенствоваться. Каждая очередная картина должна быть лучше предыдущей или занять больше времени.
– Для чего? Какой итог тебе нужен?
– Оставить после себя какой-то след.
– Добиться успеха?
– Нет… Успех – это понятие индивидуальное и весьма емкое. Допустим, успех в бизнесе – это прибыль. Да, даже в издательском, потому что если бы у нас люди больше читали, я бы сказал иначе, а именно, что успех – это его популярность. В искусстве успех – это признание. Но для меня самый главный успех – это моя семья, моя жена, мои дети. Я считаю, что самое главное счастье у меня уже давно есть. Но сегодня я подошел к возрасту, в котором задумываешься над тем, что же останется после тебя от тебя самого. Понятно, что дети – наше продолжение, но у каждого из них – свой путь и свои цели в жизни. А моя цель – оставить после себя нечто нематериальное, духовное, то, что конкретно мое. Что сделает жизнь других людей пусть немного, но лучше.
– Создается впечатление, что ты сейчас обрел какую-то Гармонию.
– Именно так. Кто-то приходит к Гармонии через религию, я же пришел к ней через искусство. И что особенно интересно: именно обретя себя сейчас, я осознал, насколько счастлив в других сферах своей жизни.
– Благодарю за беседу. Желаю успеха в творчестве.
Текст: Натали Александрова
Фото: Лала Гулиева
