Гюльагаси Мирзоев: «Новый закон стал последней чертой для нашего балета, перерубающей приток молодых кадров» - ФОТО

Издавна балет ассоциировался с чем-то возвышенным – артисты в красивых одеяниях, парящие на сцене, массивные декорации, изящество движений…

И лишь немногие знают, что за этим скрывается тяжелый труд, который откладывает отпечаток на здоровье, и сила воли, чтобы, столкнувшись со сложностями, не свернуть с пути.

Наш сегодняшний собеседник – один из тех людей, которые отдаются своей профессии без остатка. Его искреннее отношение к балету можно легко уловить в том, как он отзывается о данном виде искусства и переживает за его дальнейшую судьбу в условиях, которые, к сожалению, не сулят заоблачных перспектив.

О жизненном пути одного из самых ярких представителей нашей театральной сцены и проблемах азербайджанского балета читайте в нашем интервью с народным артистом Гюльагаси Мирзоевым.

- Почему Вы решили заняться балетом? Вас подтолкнули к этому родители или это был осознанный выбор?

- Мне тогда было 5 лет, в этом возрасте трудно самому принимать решения. Получилось так, что однажды, когда я ехал с отцом в метро, один мужчина обратил внимание на мою энергичность. Будучи ребенком, я видимо слишком шустро себя вел. Он посоветовал моему отцу отдать меня в Дом офицеров, где в то время был хореографический кружок. И отец прислушался к нему, хотя мои родители никогда не были связаны со сферой искусства.

«Девичья башня»

Я практически сразу влюбился в танцы, поэтому, спустя несколько лет, решил подать документы в Хореографическое училище. И если в Доме офицеров мы разучивали несложные движения, какие-то определенные элементы, то в училище мне довелось испытать совершенно другую нагрузку. Скажу честно, детям здесь очень трудно удержаться. Со мной в классе училось 11 мальчиков, а закончил я один, потому что произошел отсев – многие не выдержали и ушли.

Ближе к окончанию учебы будущих выпускников отправили на стажировку в Театр оперы и балета. Ни для кого не секрет, что поначалу никто не возьмет тебя на главную партию. Ты должен пройти все ступени, начиная с мизансцен и осваивая более сложные роли. А потом, если ты устраиваешь руководство, они видят в тебе силы, способности и качества лидера, то, конечно, постепенно могут доверить тебе более ответственные партии.

«Лейли и Меджнун»

- У вас, наверняка, балет ассоциировался с чем-то волшебным… Ваши ожидания оправдались?

- Мы все прекрасно знали куда идем, знали, что нас ожидает большой труд. Потому что волшебство, в принципе, творят сами артисты. Оно зависит от самого исполнителя, который должен приложить максимум усилий, чтобы зритель почувствовал какую-то магию, какой-то интерес.

- А как реагировали люди, когда узнавали, что Вы – артист балета? Ведь эту профессию больше сопоставляют с женской половиной…

- Не знаю, откуда берет начало этот стереотип, потому что наша профессия достаточно серьезная. Мы, конечно, не слесари, но мы занимаемся видом искусства весьма непростым и тонким.

Прежде всего, для того чтобы работать в паре с балериной, уметь ее красиво поднять и опустить, нужны немалые физические силы. Помимо того, что ты должен себя держать на ногах, ты еще и за другого человека в ответе. Эта нагрузка ничем не уступает той, которую принимают на себя бодибилдеры в тренажерном зале. Да, в их мужественности никто не сомневается, потому что у них накаченное тело. У артистов балета тело не настолько накаченное, но оно сильное. Мы поднимаем партнерш и держим на одной руке – зрительно это выглядит как волшебство, то, о чем вы говорите, но на деле это длительная тренировка и физический труд.

«Танго любви»

Мнения, конечно, были разные и все воспринимали по-разному, но на тот момент, когда я начал работать, мы не афишировали и не говорили во всеуслышание, что занимаемся балетом.

- Вы стеснялись?

- Знаете, не то чтобы стеснялся… Напротив, я всегда гордился своей профессией, просто многие ее не понимали, а общественное мнение тогда имело какое-то значение. Сейчас стало гораздо проще, люди уже не удивляются ничему. Ни мужчинам, которые ходят в юбках, ни даже тем, которые наносят макияж.

- Ваша жена Римма Искендерова тоже посвятила балету всю свою жизнь. Вы познакомились в театре?

- Мы познакомились с ней еще в детстве в Хореографическом училище. Во время моего последнего года обучения, когда мы готовились к выпускному концерту, я танцевал с Риммой. Дело в том, что я тогда не отличался высоким ростом, и в нашем классе найти для меня подходящую пару было проблематично, потому что все девочки были выше. Таким образом, меня решили поставить с Риммой – она была младше на 2 года, зато чисто зрительно мы хорошо смотрелись. Можно сказать, это было наше первое «творческое» общение…

«Арлезианка»

Через пару лет она тоже окончила обучение и пришла к нам в театр. Нам стали давать достаточно много лиричных партий: Аладдин и Будур, Ромео и Джульетта, Дон Кихот и Дульсинея, Лейли и Меджнун и так далее. Наверное, это нас и сблизило, потому что мы пропускаем через себя то, что передаем зрителю… Но это абсолютно не значит, что если бы я танцевал с другой балериной, я бы в нее влюбился.

Просто мы оказались на одной волне, у нас выявились общие интересы, общие взгляды на жизнь. Ведь разучивая партии, ты начинаешь больше общаться с этим человеком и волей-неволей ближе его узнаешь. И вообще, если быть откровенным, то именно Римме, являющейся моей основной партнершей долгий период, я обязан собственным раскрытием глубины образов и умению проникновенного исполнения, так как мы всегда дополняли друг друга на сцене и понимали с полувзгляда.

- Вы считаете, творческим людям лучше находить себе спутника жизни из своей сферы, чтобы взаимопонимание было облегчено?

- Думаю, да. Существовало много примеров, когда мужчины, женившись на балерине, неадекватно воспринимали ее профессию. Им было трудно понять, что какой-то человек с ней танцует, хочешь не хочешь задевает определенные области тела. Но вы понимаете, это – работа. Когда мы работаем, у нас не возникает задних мыслей, мы просто выполняем танец, который был поставлен балетмейстером. Постороннему человеку это, естественно, трудно понять, поэтому многие пары рушились. А когда люди из одной сферы деятельности, они прекрасно понимают друг друга. Нет никаких посторонних мыслей, никаких камней преткновения.

«1001 ночь»

- А как Вы готовитесь к новым ролям чисто психологически?

- Моя задача показать не просто голую технику, а передать суть спектакля, донести до зрителей его историю. Каждая роль для чего-то написана, каждый персонаж должен что-то в себе нести. Артисту надо просто-напросто проникнуться этим состоянием. Если ты понимаешь, для чего находишься на этой сцене, то в твоем танце появляется нечто, идущее от сердца. И это, конечно, будет доступно для зрителя, пусть даже он не профессионал и не разбирается в элементах, которые ты исполняешь.

- Вы имеете в виду передать чувства через мимику и взгляд? Но ведь даже самые первые ряды отделены от сцены оркестровой ямой, а есть и те, кто сидит в амфитеатре…

- Знаете, это неважно. Какое бы расстояние ни было между сценой и зрителем, если у артиста изнутри идет какая-то искра, то возникает особая энергетика, которую можно почувствовать даже из амфитеатра. И еще, я заметил, что люди, которые присутствуют в зале, получают больше впечатлений от спектакля, нежели если посмотрят видеозапись того же самого представления.

«Шахерезада»

- Я обратила внимание, что Вы чаще всего играете положительные роли…

- Вы правы, мне почему-то доверяют именно таких персонажей. Однако есть один персонаж, которого я играл, отрицательный по названию, но прекрасный по своему образу – это хулиган. Балет «Барышня и хулиган» был восстановлен на нашей сцене после того, как на долгое время выбыл из репертуара. Это потрясающий спектакль, который заканчивается тем, что ради любви к барышне он оставляет свою прежнюю жизнь… воровскую, так скажем.

- И становится добропорядочным гражданином?

- Не то чтобы становится… По сравнению с другими хулиганами он всегда им был где-то в глубине души. Просто любовь помогла ему понять, кто он есть на самом деле. Я безумно люблю этот спектакль и всегда с удовольствием исполняю эту партию.

«Барышня и хулиган»

- Иногда в Интернете встречаются фотографии, на которых израненные ноги артистов балета выступают своеобразным символом того сложного пути, который ведет к успеху. Ваши ноги действительно бывают в таком состоянии?

 - Да, конечно. Девочки, например, танцуют в балетной обуви, которая называется пуанты. Зрительно это выглядит очень красиво, изящно, эстетично, а что в это время происходит с ногами? Деформация стопы, натирание пальцев, образование мозолей… Эти фотографии не говорят о том, что буквально у всех балерин такие ноги – некоторые за ними очень хорошо следят, а некоторые просто-напросто не настолько их напрягают, чтобы довести до подобного состояния. Но у профессиональных балерин, которые ведут классический репертуар и выполняют определенные сложности, конечно, пальцы бывают отбиты.

У мужчин обувь мягкая, но тоже часто бывают проблемы с ногами. Однако это только видимая часть того ущерба, который наносится нашему организму, потому что еще возникают проблемы с суставами, с дыханием, с сердцем – это все постепенно наслаивается и оставляет на нашем здоровье серьезный отпечаток.

«Щелкунчик»

- А на искусстве балета можно заработать деньги? Или перечисленные вами риски не несут никакой отдачи, кроме морального удовлетворения?

- Заработать деньги, конечно, можно, потому что в любой стране мира балет является элитарным видом искусства. Просто, к сожалению, на Западе он ценится гораздо больше. И когда в период политических событий многие уезжали за границу, одной из причин были также маленькие оклады, на которые просто невозможно было жить.

Однако мы, небольшая кучка людей, работали до последнего – у нас не было желания менять место жительства и искать новый театр, потому что семья, все близкие и родные оставались здесь. И так получилось, что всемирно известная прима-балерина Майя Плисецкая, будучи со своей труппой на гастролях в Баку, в разговоре с Гейдаром Алиевым упомянула, что состояние нашей труппы немного нестабильное и что мы получаем слишком мало за свою работу. После чего господин Президент издал указ, по которому в несколько раз была повышена наша заработная плата.

Это было в конце 90-х годов, и своим указом он, можно сказать, сохранил наш вид искусства. Те, кто работал на энтузиазме, продолжили с еще большим усердием, а молодое поколение, которое не планировало прийти на работу в театр, все-таки пришло, что поспособствовало новому толчку. И отвечая на ваш вопрос, отмечу – конечно, финансовая сторона имеет огромное значение.

«Лебединое озеро»

Но вы знаете, не меньшее значение играют гастроли. Во время гастролей мы предпочитаем исполнять не классический репертуар, который идет везде, а что-нибудь национальное. Например, недавно на фестивале в Бишкеке мы с моей партнершей Нигяр Ибрагимовой показали фрагмент из балета «Семь красавиц» Адажио. Это музыка нашего выдающегося композитора Кара Караева – что может быть лучше, чем ознакомить с ней другие народы?

«Семь красавиц»

Поэтому, я всегда говорил, что благодаря гастролям артисты обогащают зрителей той страны, в которой они выступают, демонстрируют им свою культуру, свое мастерство и, естественно, в процессе этого взаимодействия обогащаются сами. Этот интерес поездить и повидать – единственное, ради чего может жить наш артист, потому что когда ты постоянно занимаешься одним и тем же, чувства притупляются. Когда нет выездов, артист начинает чахнуть, как цветок, который не поливают. Но, к сожалению, у нас гастроли бывают редко, всего на пару-тройку дней, и везем мы обычно не весь спектакль – бывает накладно перевозить всю труппу, а какой-то его фрагмент, что, конечно, выглядит не настолько зрелищно…

- А что Вы можете сказать о молодом поколении, которое приходит в театр?

- О молодом поколении можно говорить долго. Есть хорошие артисты, скажем, подрастающие звездочки, на которых возлагается надежда нашего балета. Но их надо очень сильно поддерживать, создать условия для того, чтобы им хотелось работать.

В нашей стране как раз существует такая проблема, отбивающая мотивацию. Дело в том, что раньше артистам балета, как представителям особого вида краткосрочного искусства, после того как они проработают 20 лет, полагалась льготная пенсия. Мы могли уже не танцевать, потому что отслужили свой срок. Могли начать преподавать, если позволяло здоровье, или заниматься еще каким-нибудь делом, рассчитывая на выделяемую нам сумму.

«Любовь и смерть»

Однако с 2006 года, когда был пересмотр пенсионного закона, нас этой пенсии лишили и практически приравняли к другим профессиям. Посудите объективно, какой артист в возрасте 57 лет сможет танцевать так, как он танцевал в 25? Об этом не подумали, и новый закон стал последней чертой для нашей профессии, перерубающей приток молодых кадров.

Потому что люди, знающие, какой это тяжелый труд и насколько большой урон наносится здоровью, просто не отдают своих детей в балет. Они понимают, что век артиста короток, и человек в конечном итоге останется на улице. Танцевать в таком возрасте он не сможет, значит, театру будет уже не нужен, а найти другую работу тоже не вариант, потому что в 40 лет невозможно никуда устроиться.

«Шопениана»

35-40 лет – в этом возрасте заканчивается карьера артиста. И еще лет 20, до достижения пенсионного возраста, надо где-то на пропитание искать. Я надеюсь, что правительство нашей страны отнесется к этой проблеме с пониманием и уделит ей непосредственное внимание. Потому что его решение будет способствовать развитию балета, притоку новых артистов, молодых талантов, которые будут знать, что отработав свой срок, они не останутся без куска хлеба. Это очень болезненная для меня тема – я переживаю не столько за собственное будущее, сколько за будущее нашего балета, потому что очень его люблю.

- А зрители готовы к тому, чтобы платить деньги за театральные постановки?

- Конечно, есть те, кто готов платить деньги. Загвоздка немного в другом. Помню, однажды приехала труппа приглашенных артистов, я находился в зале и случайно встретил друга, которого не видел много лет. Говорю «Какими судьбами?», а он отвечает: «Да вот, увидел рекламу, узнал, что билет стоит 150$ и решил прийти сюда с девушкой».

Я был в шоке. Человек, который никогда не приходил на наши местные спектакли за 10-15 манатов, в первый раз идет на спектакль приезжей труппы, даже не имея возможности определить, качественно ли они танцуют, потому что ему не с чем сравнить…

«Дон Кихот»

К чему я рассказал эту историю. Перед выступлением гастролеров на нашей сцене всегда дается реклама. Реклама бывает и по телевидению, и на городских щитах, хочешь – не хочешь, если она вывешена за определенное время, зрители узнают и могут заинтересоваться. Поэтому не надо думать, что у нас не любят балет, у нас просто не всегда осведомлены о текущем репертуаре.

Однажды в городе я увидел подряд несколько автобусов с огромными рекламными щитами детского спектакля «Маша и медведь», который идет в нашем же театре. А почему нет рекламы балета «Жизель», оперы «Аида» и других постановок? Откуда зрителям взяться, если они не получают информации, если они элементарно не знают об этом? Они видят рекламу «Маша и медведь», берут своих детей на этот спектакль. А увидели бы вывеску «Жизель», может быть, у них тоже что-то екнуло…

Поэтому еще раз говорю – все наши беды от незнания. Надо знакомить наше население с азербайджанским балетом. Пропагандировать это искусство, чтобы оно продолжало жить.

«Жизель»

- Зная все негативные стороны этой профессии, Вы бы хотели, чтобы Ваш ребенок пошел по Вашим стопам?

- Я неоднократно сталкивался с артистами, которые говорили, что никогда бы не отдали своего ребенка в балет, потому что сложно и так далее. А в жизни вообще ничего не дается легко. В каждой профессии есть свои трудности. Почему бы не отдать своего ребенка, чтобы у нас, как в цирке, существовали целые династии? Ведь на генетическом уровне дети артистов уже имеют определенный багаж знаний, который мы приобретали с нуля. Зачем же нужно ему пропадать?

Моему сыну сейчас 10 лет. Он знает музыку всех балетов, зрительно запоминая спектакли, может определить, где танцор совершил ошибку, сделал неправильное движение. Я, не раздумывая, отдал его в балет, потому что искренне хочу, чтобы это искусство в нашей стране развивалось.

Лейла Мамедова

Фото: личный архив Гюльагаси Мирзоева