«Армения не оставила нам никакого другого выбора, кроме как реализовать свои цели военным путем»
27 сентября исполняется годовщина начала боевых действий за освобождение территорий Азербайджана от армянской оккупации.
Год назад в этот день произошел переворот в сознании граждан Азербайджана. После почти 30-летней вынужденной жизни без пятой части своих земель, без части души, оставшейся в красавице-Шуше, мы сумели сплотиться, подняться во весь рост и сказать свое веское слово. Доказать, что понятия «пораженцы» и «неудачники» - это не про нас. И если бы в календаре государственных праздников Азербайджана не было такого дня, то 27 сентября следовало бы назвать истинным днем национального возрождения. Народ, в авангарде которого шла, освобождая село за селом, город за городом, район за районом победоносная Армия во главе с Верховным Главнокомандующим Ильхамом Алиевым, встал перед врагом единым монолитным фронтом. Куда-то вдруг делись, отошли на дальний план повседневные заботы и проблемы людей, все они - каждый на своем участке ответственности – делали все от них зависящее для приближения окончательной победы. Как же люди преобразились в эти дни! Сколько взаимного уважения, почтения, искреннего желания помочь друг другу можно было наблюдать в эти дни на улицах, на дорогах, в учреждениях, в магазинах. Все жили одним – жаждой справедливости, Победы. А по вечерам с нетерпением ожидали объявления Верховным Главнокомандующим об освобождении новых населенных пунктов. Все 44 дня. Венцом Отечественной войны стало освобождение доблестной Азербайджанской армией жемчужины страны, древнего города Шуша, имеющего историческую славу консерватории Кавказа и культурного центра Азербайджана.
За этим последовало подписание 10 ноября трехстороннего заявления лидеров Азербайджана, России и Армении, являющегося по сути актом о капитуляции последней в этой войне.
Своим видением на происходившие год назад события поделился с 1news.az азербайджанский политолог, руководитель Клуба политологов «Южный Кавказ» Ильгар Велизаде.
- Ильгар муаллим, насколько неожиданным было начало войны для вас?
- Для меня, честно говоря, не стало неожиданностью начало военных действий. Человек, который более-менее в теме, изучает информационные сообщения, мог бы по различным прямым и косвенным признакам определить, что ситуация ведет к войне, и эта война будет нелокальной. В этом смысле то, что произошло 27 сентября, было ожидаемым. Мы не ожидали, конечно, что это произойдет именно 27-го, это могло произойти в любой другой день, но произошло 27-го. Однако война сама по себе была ожидаемой, и по большому счету это вопросов не вызывало. Эскалация шла по нарастающей, провокации участились. Кроме того, объективные предпосылки говорили о том, что война неизбежна. Просто армянская сторона провоцировала нас на начало военных действий в другое время, когда ей выгодно. Но я всегда предполагал, что азербайджанская сторона не будет действовать в русле армянского плана, - как оно и случилось, - а нанесет контрудар тогда, когда посчитает нужным.
- Как вы узнали о начале войны? Где вас застало это известие? И что в первую очередь вы подумали, услышав о начале боевых действий?
- Известие о начале боевых действий застало меня, кажется, дома. Что мне в тот момент пришло в голову? Прежде всего, то, что, наконец, настал тот час, когда азербайджанская сторона уже перестанет реагировать на ситуацию эпизодически, а все-таки подойдет к решению вопроса в комплексе и реализует план по освобождению оккупированных территорий. То, что такой план существовал, у меня не было никаких сомнений. Думаю, что не только у меня, но и у многих коллег не было сомнений в этом, потому что военно-тактические учения Вооруженных сил Азербайджана носили стратегический характер. В последние годы они участились, и было понятно, что они проводятся в рамках определенного большого плана. Поэтому здесь тоже разночтений не было. И в этом смысле все это было ожидаемо. Конечно, мы с интересом наблюдали за ходом событий.
- Почему вы решили, что это будет полномасштабная война, а не повторение, например, четырехдневной эскалации апреля 2016 года или июльских боевых действий 2020 года?
- Как я уже отметил, мы ожидали, что это будут не эпизодические военные действия. Кроме того, был социальный заказ внутри общества на такую большую военную кампанию. Помню июльские события, когда люди штурмовали военкоматы, чтобы записаться в ряды Вооруженных сил и принять участие в действиях по освобождению наших территорий. Поэтому, я думаю, мы ожидали, что это будет полномасштабная война.
- Какие, по-вашему, сложились на тот момент предпосылки для проведения Азербайджаном освободительной войны?
- О предпосылках для начала войны можно говорить долго. Тезисно могу сказать, что к моменту начала военной кампании, Второй Карабахской войны в обществе сложилась ситуация, когда любая армянская провокация вызывала очень гневную реакцию, и в воздухе буквально повис вопрос, когда эти провокации прекратятся, когда Азербайджанская армия заставит противника полностью замолчать, когда вернет оккупированные территории. Это просто вопрос, который доминировал в общественном поле того периода. И ответ на этот вопрос был однозначным – нужны были военные действия. Армянская сторона, конечно, предпринимала активные попытки для того, чтобы спровоцировать эту войну. Вспомним заявление Пашиняна о том, что «Карабах – это Армения», потом провокации, причем не только на линии соприкосновения, но и на государственной границе. Армянская сторона пыталась спровоцировать Азербайджан на большую войну, представить ситуацию таким образом, что Баку посягает на территориальную целостность, суверенитет Армении, втянуть в этот конфликт ОДКБ. Уже в июле были такие обращения. То есть в армянской линии поведения поменялась тактика. Сидеть спокойно и наблюдать за всем этим было невозможно. Это утверждают и представители экспертного сообщества, и обычные люди, я уже не говорю про политическое руководство. Конечно, здесь лично Президент страны, Верховный Главнокомандующий Ильхам Алиев проявил наверно титаническую выдержку в период до начала военной кампании. Потому что это было большое, колоссальное давление, говорившее, что надо с этим заканчивать. В обществе присутствовал вопрос: что еще Армения должна сделать, чтобы Азербайджан ответил достойно? У меня не было никаких сомнений относительно того, что мы ответим. Здесь, наверное, надо было бы знать или чувствовать, что тогда ощущало наше высшее военно-политическое руководство, сам Президент. Как-то он заявил, что мы, конечно, ответим, но тогда, когда нам это нужно будет. Это знаковая была фраза. Она запомнилась мне очень хорошо. Я верил, что этот самый момент настанет, причем настанет, когда нам нужно будет. Честно говоря, еще один вопрос – это то, как на эту ситуацию отреагировали ведущие региональные игроки. То есть все понимали, что Армения уже заигралась, давно заигралась. Даже Россия, являющаяся союзницей Армении, понимала, что Армения завела переговорный процесс в тупик, блокирует здесь реализацию интересов других государств, в частности, той же России и других соседних стран. Этот конфликт является перманентной угрозой безопасности региона. Его нужно было как-то решать. К сожалению, дипломатическими способами решить его не удалось, тем более что предпринимались титанические усилия для этого. Армения просто не оставила нам никакого другого выбора, кроме как реализовать свои цели военным путем.
- Что послужило триггером для перехода Азербайджана к полновесному наступлению? Почему это произошло именно 27 сентября 2020 года, а не раньше или позже?
- Сложно сказать, что послужило отправной точкой для начала широкомасштабных военных действий. Очень сложно сегодня говорить, почему именно 27 сентября. Конечно, мы могли бы начать военные действия и 1 сентября, и еще раньше, в августе, и позже. Почему они переросли в полномасштабные военные действия? Дело в том, что, как показала практика, апрельские бои 2016 года не научили армян делать для себя правильные выводы. И еще одна эпизодическая война могла бы укрепить веру Армении в то, что Азербайджан никогда не решится на шаг по освобождению своих территорий. Кроме того, уже начало военных действий показало, что реальных аргументов против наступления азербайджанских войск нет. Никто не мог обвинить Азербайджан в оккупации чьей-то территории, в агрессии против какой-то страны. Ничего такого не было. Международное право просто молчало по этому поводу, не было никаких реальных предпосылок для того, чтобы остановить военную кампанию. Как я уже отмечал, настроения в обществе, уровень подготовки Вооруженных сил Азербайджана, высокий уровень предшествовавшей дипломатической работы – все это говорило о том, что к войне готовились, хорошо готовились, причем не к эпизодической войне, а к широкомасштабной. Кроме того, контрдействия армянской стороны говорили о том, что она готова идти на все, чтобы заставить Азербайджан остановиться. Обстрелы мирных населенных пунктов, угроза безопасности страны, да и не только страны, а региона в целом, безопасности важнейших региональных коммуникаций. Для того чтобы решить этот вопрос на корню, надо было просто заставить агрессора убраться с азербайджанской территории, и в этом смысле о локальной операции речь уже не шла.
- Соответствовал ли ход войны вашим ожиданиям? В чем действия Вооруженных сил Азербайджана превзошли ваши ожидания? И в чем ваши ожидания оказались завышенными?
- Это очень интересный вопрос. Конечно, я предполагал, что будут какие-то красные линии. По крайней мере, я думал, что все-таки азербайджанская сторона сосредоточится на вопросах освобождения оккупированных территорий, районов вокруг бывшего Нагорного Карабаха. И уже к моменту, когда азербайджанские войска окажутся на подступах к границе бывшей Нагорно-Карабахской автономной области, у армянского политического руководства откроются глаза на реалии, и оно все-таки вынуждено будет пойти на попятную, отдать нам оставшиеся под оккупацией районы и в срочном порядке сесть за стол переговоров. То есть мне в начале военной кампании, в первые дни, недели, казалось, что ситуация будет развиваться по такому сценарию. Но потом выяснилось, что армянская сторона мало того, что не хочет, не собирается возвращать Азербайджану его территории, оккупированные районы, но еще и пытается затянуть военные действия, усугубить ситуацию, расширить географию войны за счет бомбардировок Гянджи, Тертера, Мингячевира, даже Баку был целью атак армянских военных. Поэтому здесь действия армянской стороны уже вынудили Азербайджан перейти условные красные линии. Я так понимаю, что российская сторона активно пыталась остановить Армению и заставить ее выполнить условия Азербайджана. Президент Ильхам Алиев озвучивал условия Азербайджана. Он говорил о том, что для нас важно сегодня освободить оккупированные территории, изгнать вооруженные силы Армении с этих земель, взять все эти районы под контроль Баку. Российская сторона, скорее всего, убеждала Армению вернуть хотя бы 7 районов вокруг бывшего Нагорного Карабаха. Но армянская сторона отказывалась, и эта ситуация уже подвигла Азербайджан действовать в соответствии со складывающейся военной обстановкой и реализовать свои военно-политические цели теми инструментами, которые он считал наиболее эффективными, то есть, военным путем. Вот так примерно. Конечно, в этом случае уже ни о каких красных линиях и речи быть не могло. Тем более, после варварского обстрела азербайджанских мирных городов, расположенных вдали от зоны боевых действий. Армянская сторона этими обстрелами дала понять, что для нее нет красных линий. А если для нее нет красных линий, то почему они должны быть для Азербайджана? Так что, уже после первого обстрела Гянджи я понял, что никаких красных линий больше нет, и я понимал, что война будет развиваться по тому сценарию, по которому она и развивалась.
- Как вы могли бы в целом охарактеризовать ход войны?
- Последующие события показали, что все-таки есть интересы внешних сил. Причем, чем дальше они находятся, тем больше заявляли о себе. Азербайджан понимал, что затягивание военных действий, особенно перед наступлением холодов, чревато большими потерями. Ход военных действий показывал, что Президент нашей страны, Верховный Главнокомандующий сосредоточился на выполнении важных боевых задач, но еще более важно было сохранить жизни наших солдат. Это была вообще уникальная ситуация, когда понимали, что армянская сторона контролирует стратегические высоты, за годы оккупации она возвела укрепления, а потому здесь жертвы неминуемы. Но цель ставилась, в том числе, защитить наших солдат, сохранить их жизни. В этом смысле, конечно, было понятно, что продолжение военной кампании может нанести значительный урон и Азербайджану. Тем более что армянская сторона не оставляла попыток терроризировать мирное население, наносить удары по азербайджанским городам и селам, вовлечь ОДКБ в эту ситуацию и провоцировать Россию на войну на стороне Армении. Здесь было понятно, что нужно какое-то определенное политическое решение, и в очень оперативной обстановке оно было принято 10 ноября. Это было неизбежное решение перед лицом возможно больших жертв и очень серьезных геополитических рисков. Оно было единственно возможным и оптимальным на тот период. Сейчас это еще более явственнее видно. Поэтому, я думаю, что в ходе военной кампании мы добились основных своих военных целей и заставили агрессора признать те реалии, которые в нашем регионе складывались на протяжении последних десятилетий, и которые они по собственной глупости игнорировали.
- Как вы могли бы прокомментировать итоги Отечественной войны?
- Говоря об итогах войны, надо сказать, что много чего сказано, написано, конечно, эти итоги создали новые геополитические реалии. Вернее, даже не создали новые геополитические реалии, а оформили их документально. То есть эти геополитические реалии созрели давно. Просто Азербайджан физически вернул эти семь районов, значительную часть нагорной части Карабахского региона, заставил всех признать очевидное, что это - территория Азербайджана. Никто Азербайджан официально в агрессии не обвинил. Это говорит о том, что Азербайджан вправе сегодня предпринимать любые политические и даже военно-политические шаги для того, чтобы обеспечить контроль над собственной территорией, и предпосылок для каких-то действий в отношении Азербайджана нет. Хотя риски, конечно, оставались, и сейчас они остаются. Мы видим, как проармянское лобби, в частности, в западных и не только западных странах, активизировалось, какие-то парламенты приняли несуразные резолюции, была попытка спровоцировать принятие резолюции на уровне Совбеза ООН. Конечно, сегодня Азербайджан уже не использует военный инструментарий по прямому назначению, сегодня больше косвенно военно-политический фактор влияет на ситуацию, сегодня в ход идут дипломатические и даже экономические шаги. В этом смысле, конечно, для Азербайджана важно, чтобы новая политическая и экономическая реальность развивалась, доминировала, создавала условия для интеграции всех этих территорий в азербайджанскую политическую и экономическую структуру. Было принято очень много важных судьбоносных решений, и сейчас они все воплощаются в жизнь. Думаю, что в ближайшие годы мы станем свидетелями серьезных трансформаций политической и экономической ситуации в регионе, что создаст условия для взаимодействия между крупными политическими игроками. Но при условии безусловного учета интересов Азербайджана как страны-победительницы, как страны, которая оформила эти новые геополитические реалии в регионе.
- Благодарю вас!
