Терроризм с женским лицом
В одном из сел Кавказа подразделение царской армии истребило всех мужчин и взяло в плен женщин. Во время переправы через реку пленницы набросились на солдат, увлекая их за собой в ледяную воду...
Легенда, поведанная автору в Чечне
Прошло шесть лет, с тех пор как мир объявил войну терроризму и ужасающие картины 11 сентября сменились спектаклем высокотехнологичной войны, ведущейся с расстояния с использованием крылатых ракет, бомб с лазерным наведением и спутниковых систем слежения, но в итоге являющимся всего лишь новым зрелищем смертей и разрушений. Слишком мало времени было потрачено на анализ ситуации, и, простейшая, как коленный рефлекс, реакция американской администрации — возмездие — привела только к эскалации на Восточном направлении соперничества и трений между местными этническими и религиозными группами (как произошло в Афганистане и Ираке), расшатыванию региональных правительств (как происходит в Пакистане) и возрастанию гнева и чувства обиды, нацеленного на Запад, вообще, и американцев, в особенности. Сколько иракцев, палестинцев, афганцев готовы посвятить свою жизнь отмщению за гибель невинных детей, женщин,стариков, умерших на их глазах? Мировая общественность только смутно представляет, если представляет вообще, как медленно тлеющие гневом души вспыхивают актами террора.
Гнев и насилие начали возрастать задолго до 11 сентября. Но остающиеся неведомыми для западного человека фанатизм и фундаментализм этнических конфликтов развивались многие десятилетия — и не только в исламском мире. Неумение понять эту тенденцию может привести к убеждению, что терроризм можно остановить, покончив с Усамой бен Ладеном и его сетью террористических организаций «Аль Каида», а создав портрет «типичного » террориста средних лет с бородой, можно обезопасить государство. К сожалению, реальность намного сложнее...
Работа специалиста в области политической психологии Джона Хоргана (John Horgan, «The Psychology of Terrorism» London: Routledge, 2005) поясняет, что каждое террористическое движение по-своему сложно и что даже самые малочисленные группы характеризуются ролевым разнообразием, которое обуславливает «разные формы участия» как для мужчин, так и для женщин. В свою очередь, Карла Каннингем, автор исследования «Межрегиональные тенденции женского терроризма» (Cunningham, Karla J. «Cross-Regional Trends in Female Terrorism». «Studies in Conflict and Terrorism» Vol 26 pp.171-195. 2003) считает, что во многих обществах именно невозможность участвовать в обычных формах политической деятельности толкает женщин к экстремизму. Женщины не влиятельны, а их роль в жизни незаметна. Добиваясь обратного, женщины, участвующие сегодня во всех аспектах деятельности наравне с мужчинами, не обошли стороной и террористические организации, во многих случаях создавая и руководя террористическими структурами. В частности, они стояли у истоков таких известных организаций, как германская «Фракция Красной Армии» (нем. Rote Armee Fraktion - RAF), известной также, как «Группа Баадера-Майнхоф» (Baader-Meinhof-Gruppe – журнал Der Spiegel), в честь организаторов Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф, итальянских «Красных Бригад» (итал. Brigate Rosse) и «Японской Красной Армии» (Nihon Sekigun, основательница Фусако Сигэноби - Fusako Shigenobu).
Первым случаем терроризма с участием женщины вполне можно считать поступок древней иудейки Юдифь (Judith), описанный в неканонической книге Ветхого Завета, известной под названием «Книга Юдифь». Когда полководец царя Навуходоносора (King Nebuchadnezzar) Олоферн (Holofernes) осаждает город Ветилуй (Bethulia) и в городе иссякают запасы воды, прекрасная Юдифь, надев свои лучшие наряды и захватив с собой провизию и служанку, выходит из города и направляется во вражеский стан. Там она предстает пред изумленным ее красотой Олоферном, которому говорит, что пришла помочь ему овладеть впавшим в грех городом, указав ему момент, когда город будет передан богом в руки Олоферна. Полководец оказывает Юдифь прекрасный прием, и она остается в его стане, питаясь принесенной с собой едой и по ночам выходя в долину для омовения и молитвы. На четвертый день Олоферн устраивает пир, на который приглашает Юдифь. Когда же они остаются одни в шатре и опьяневший Олоферн, мечтавший овладеть Юдифь падает на свое ложе, она его же мечом отрубает ему голову и кладет в корзину со съестными припасами. В полночь она по обыкновению выходит из стана, но направляется в свой город. Голову Олоферна выставляют на городской стене. Утром во вражеском стане происходит замешательство, и ополчение города гонит пришельцев до Дамаска.
При этом наблюдались характерные признаки: Юдифь решилась на убийство, потому что хотела вдохновить собратьев на борьбу и устрашить врагов. То есть мотивом страшного преступления была прежде всего идея. И впоследствии подобные поступки женщин часто влияли на ход истории - взять хотя бы убийство Марата или покушение на Ленина.
В 1960-е 1970-е годы был опубликован ряд исследований, авторы которых утверждали, что для подавляющего большинства психически здоровых женщин невозможна сама мысль об убийстве невинных людей, в том числе детей с помощью варварских террористических методов. Время показало, что это не так. Уолтер Лаквер, автор книг и статей о терроризме, пришел к выводу, что женщины - как члены террористических структур более фанатичны, чем мужчины (Walter Laqueur, «Left, Right, and Beyond: The Changing Face of Terror,» in How Did This Happen: Terrorism and the New War, ed. James F. Hoge, Jr. and Gideon Rose, New York: Public Affairs, 2001). Если мужчины в террористических группах разрабатывают общие детали операций, то выбирают подпольные квартиры, руководят повседневной жизнью, решают, кому можно доверять, женщины. Именно они - явные или скрытые организаторы. Что примечательно – в большинстве случаев женщины менее интересуются политическими и идеологическими целями, которые ставит перед собой террористическая организация. Однако, несмотря на это, факт остается фактом - хотя женщины давно участвуют в террористических движениях, переход женщин от преимущественно вспомогательных функций к более активной оперативной роли, в том числе в качестве террористов-смертников, произошел сравнительно недавно: в 1985 году, когда 17-летняя ливанская девушка взорвала себя около израильской автоколонны.
Возрастающая роль женщин в терроризме вызвала появление новых вопросов. Анализируя психологию женщин-террористок, английская журналистка Эйлин Макдональд (Eileen MacDonald, «Shoot the Women First» New York, Random House, 1992) пишет: «На вопрос, почему они угоняли самолеты, взрывали бомбы и убивали людей, они давали тот же ответ, которого можно было бы ожидать от мужчин, - чтобы освободить свою страну, вызвать революцию и свергнуть правительство. Они негодовали, когда их спрашивали, как они, женщины, пошли на такое. Они никак не могли взять в толк, почему должны в чем-то отличаться от мужчин, с которыми находятся в одинаковом положении. Если ты втянут в войну, то воевать нужно невзирая на пол, говорят они».
Как правило, после таких событий средства массовой информации анализируют предполагаемые мотивы террористов, но преобладающей реакцией становится шок, вызванный тем, что подобные действия совершает женщина, которую обычно считают жертвой, а не исполнителем насильственных акций. Работы психолога Клары Бейлер (Clara Beyler), основанные на анализе предсмертных обращений террористов-самоубийц, доказывают, что мужчины и женщины, готовящиеся к исполнению роли «живой бомбы», имея общие мотивы - религиозный долг или борьба за свободу - руководствуются различными причинами. Мужчины идут на самоубийство, чтобы добиться реализации своих идеалов. Женщины же исполняют роль камикадзе, чтобы избавиться от жизни, которой они живут в настоящий момент или могут жить в будущем, сражаясь не «во имя», а «против» и «за»: против низкого статуса женщины в их семьях и обществах, против властей, которые нанесли персональное оскорбление или совершили преступление против их родных и близких, за любимого человека и т.д.
Профессор Ариэль Мерари из Тель-Авивского университета (Dr. Ariel Merari, head of the Center for Political Violence at Tel Aviv University), исследовавший террористов-смертников, констатирует: «Культура вообще и религия в частности, похоже, имеют относительно небольшое значение для феномена террористов-смертников. Самоубийство, совершаемое террористом, как и любое другое самоубийство, представляет собой, по сути, индивидуальный, а не групповой акт: люди, которые желают умереть по личным причинам, делают это. Терроризм просто предлагает повод сделать это и обоснование для осуществления этого насильственным путем; сам по себе терроризм не является внутренним побудительным стимулом» (Ariel Merari, “The Readiness to Kill and Die: Suicidal Terrorism in the Middle East,” in W. Reich (ed.), Origins of Terrorism: Psychologies, Ideologies, Theologies and States of Mind (New York: Cambridge University Press, 1990), p. 206.) При этом женщины, как правило, значительно острее ощущают несправедливость, они лучше знают историю и причину конфликта, в рамках которого существует их террористическая организация. Настоящее и прошлое их волнует больше, чем будущее. Террор становится для многих из них универсальным способом самоутверждения. Поэтому женщины, как правило, глубоко уверены в необходимости и оправданности совершения терактов.
Конкретный пример тому можно найти в горах Кавказа, где терроризм как вид сопротивления обусловлен традициями, и лишь иногда религией. По сообщениям чеченкой прессы, 29 ноября 2001 года в Урус-Мартане Айзан Газуева, протиснувшись сквозь толпу, подошла к командующему Урус-Мартановским районом генералу Гейдару Гаджиеву. «Вы еще меня помните?» - спросила женщина. Затем последовал взрыв, генерал и восемь его телохранителей погибли на месте. За год войны Айзан потеряла 16 родственников. Генерал Гаджиев лично в ее присутствии убил ее мужа и отказывался выдавать его тело. Как рассказали свидетели, когда Айзан пришла в очередной раз с просьбой дать ей возможность похоронить мужа, генерал сказал «Еще раз увижу, живой в землю закопаю». После того, как 9 июля 2003 года МВД России издало приказ № 12/309 о проведении так называемой «Операции Фатима», началась широкомасштабная охота на чеченских женщин, поголовно подозреваемых в причастности к исламским фундаменталистам и в совершении ряда террористических актов, так называемых «черных вдов». Приказ обязывал милицию задерживать всех женщин, носящих традиционные мусульманские головные платки. Женщин обыскивали с раздеванием на военных блокпостах, иногда в присутствии членов семей. Многие женщины были задержаны с выдвижением против них уголовных обвинений. Пока они содержались под стражей, к ним применялись пытки и насилие, чтобы заставить их раскрыть местонахождение родственников-мужчин или же «сознаться» в совершении таких преступлений, как контрабанда оружия. Карательные меры включали также сожжение домов, лишение средств к существованию и содержание в качестве заложников с тем, чтобы вынудить боевиков выйти из укрытий или чтобы вырвать информацию об их местонахождении. Однако, можно отметить, что такая стратегия оказывалась контрпродуктивной, поскольку для чеченцев неспособность защитить своих женщин и стариков являлось сильнейшим ударом по их достоинству и только усиливало мотивацию боевиков к продолжению партизанской войны из жажды мести , теперь уже с помощью женщин, жертв репрессий, сделавших их образцовыми кандидатками на роль «шахидок»: бедных, впавших в отчаяние, с поломанной судьбой, как сестры Фатима и Хадчат Ганиевы, обе участницы захвата заложников в здании Театрального центра на Дубровке (Москва) во время демонстрации мюзикла «Норд-Ост» (23 — 26 октября 2002). «Их арестовали во время зачистки в 2001 году (по подозрению в совершении террористической акции в ст. Ассиновской – авт.) и не выпускали три или четыре дня, - сообщила их мать корреспонденту российской газеты «Известия» (Известия, 03.08.2003) - Я не знаю, что там произошло. Дома, они не рассказывали об этом, даже своей матери. Но именно после того ареста их охватила ненависть».
За последние десятилетия число женщин, принимающих активное участие в деятельности террористических структур, значительно возросло. Если раньше типичным террористом-самоубийцей был мужчина, то к середине 1990-х годов примерно 40% подобных терактов совершали женщины. Вероятно, наиболее показателен пример перуанской марксисткой организации «Светлый Путь» (Sendero Luminoso): женщины составляют примерно 20% от общего числа боевиков этой организации. Сегодня абсолютно все террористические организации Европы и Америки используют женщин во время проведения боевых акций. Особо многочисленны женщины в таких структурах, как «Тигры Освобождения Тамил Илама» (Liberation Tigers of Tamil Eelam, Шри Ланка) , ЭТА (Euskadi Ta Askatasuna, Испания), Объединенный Фронт Освобождения Ассама (United Liberation Front of Asom, Индия), Маоистская Коммунистическая Партия Непала (Communist Party of Nepal (Maoist), «Настоящая Ирландская Революционная Армия» (The Real IRA) и боевиками «Революционных Вооруженных сил Колумбии» (Armada Revolutionarias de Colombia).
Немалую роль в этом играет фактор того, что женщины привлекают меньше внимание у сотрудников служб безопасности и полиции не соответствуя стандартному «клише» террориста, ибо даже исламские террористические структуры, крайне негативно относящиеся к западной моде и традициям для большего успеха при совершении самоубийственных терактов, разрешают мусульманкам-самоубийцам надевать европейскую одежду, делать модные прически и не покрывать голову традиционным платком. Помимо этого, женщинам легче спрятать на теле взрывное устройство - «Тигры Освобождения Тамил Илама» (Liberation Tigers of Tamil Eelam) и террористы «Курдской Рабочей Партии» (Kurdistan Workers Party) использовали женщин-самоубийц примерно в 70% своих атак, зачастую посылая на задания женщин, изображавших беременность.
Другим фактором, служащим увеличению числа женщин-камикадзе считается относительная новизна и необычность подобных атак. В 1974 году американский исследователь терроризма Брайан Дженкинс (Brian Jenkins, Senior Advisor to the president of the RAND Corporation,) заключил, что «терроризм - это театр». Абсолютное большинство террористов, захвативших заложников, требовали предоставления им либо права выступить перед представителями средств массовой информации, либо права выступить в прямом теле-, радиоэфире. Примерно в 9 случаях из 10 после совершенного теракта поступает звонок с объявлением ответственности за совершенное преступление. А так как женщины-террористки всегда пользовались повышенным вниманием прессы, став тактическим новшеством, поскольку отклоняются от стереотипных представлений о террористах, сложившихся у специалистов, разрабатывающих контртеррористическую стратегию,что и позволяет террористическим организациям более успешно пропагандировать свои цели и идеологию.
Из приблизительно 17 групп, которые применяют тактику взрывов, совершаемых смертниками, более чем в половине действовали женщины. В период с 1985 по 2006 год смертницами стали более 220 женщин, на долю которых пришлось около 15 процентов общего числа таких терактов. Более того, рост числа террористок происходил за счет как светских, так и религиозных организаций, хотя первоначально на подобном использовании женщин настаивали религиозные группы. Но одно неоспоримо – сами они не пошли бы на это, если бы в обществе не было атмосферы, которая этому способствует. Кремль часто пытается уровнять и сравнить палестинских и все более растущую сеть чеченских женщин-смертников. В то время как их разделяет целый мир. В Чечне, это мир замученных пытками, «пропавших без вести», трупов, за которые нужно платить, чтобы похоронить, и родителей смертников, которые живут в аду. «Шахидки», как правило, молоды, и это не случайно - в юности инстинкт самосохранения понижен, да и социальных обязанностей - вроде ответственности за свою семью - меньше. А в силу пережитого стресса они более внушаемы, эмоциональны с пониженным уровнем критичности. Добавьте желание мстить. Таков «исходный материал». В конце 19-го - в начале 20-го века великий французский социолог Эмиль Дурхайм (Emil Durkheim «The Division of Labour in Society»,1893), писал: « Надо понять, что у самоубийства всегда есть социальные причины». И очевидно, что женщины-самоубийцы, которые таким образом принимают участие в войне, просто отвечают на насилие, в котором они живут, которое стало частью их существования. Почвой может служить традиции и религия, а непосредственный импульс пойти на самоубийство исходит от моральной структуры общества или группы людей, порождая у отдельных лиц стремление решать возникшие проблемы крайними, максималистскими приемами. Среднее образование, узкий кругозор, несложившаяся личная жизнь - прекрасная основа для привлечения в «идею».В любую, лишь бы была высокая цель и оправдание, фанатизм легче всего использовать.
Терроризм возник не вчера, практика психологической обработки и последующей вербовки боевиков-смертников известна. Разумеется, нет единой причины обращения людей к терроризму. Террористом становится один из миллиона. Здесь еще нужна масса предпосылок и не только психологических или идеологических, ибо самой по себе идеологии недостаточно для того, чтобы побудить человека участвовать в терроризме, а, прежде всего, социальных. Для многих насилие [терроризм] становится средством достижения своих целей, но, вместе с этим, для некоторых становится самоцелью. Поэтому в том, что Та, которой Богом суждено быть матерью, вместо того, чтоб подарить миру новую жизнь делает выбор в пользу лишения оной себя и других, виновны и те, кто выбирает и поддерживает политиков, которые затем кидают народ в кровавые свои разборки, и те, кто созерцает, глядя на все происходящие со стороны. Именно за эти общие действия или бездействия, сегодня расплачиваются самые неискушенные и самые незащищенные слои общества. Именно по этой причине молодые и здоровые люди готовы с улыбкой на устах жертвовать своими жизнями в борьбе за идею.
Примеров таких тысячи. Не найдя источник возникновения болезни, нельзя ее полностью вылечить, а терроризм как и любой вирус, несомненно имеет свойства мутировать. Факт того, что женщины - традиционно матери и кормилицы - предпочитают становиться убийцами, можно расценивать как одну из мутаций, изменяющую человеческую природу, где катализатором является каждая сброшенная бомба, каждый выпущенный по мирному селению снаряд, усиляя радикальные настроения и рождающие новых бойцов сопротивления.
Решад Азиз, военный аналитик, Вашингтон, США.
