Россия и суданский уголовный прецедент
Международное сообщество так долго гадало, что же ему все-таки делать с резней в многострадальном суданском Дарфуре, что когда, наконец, дело вроде сдвинулось с места, многие были ошарашены кардинальностью произошедшего.
Аргентинец Луис Морено-Окампо, первый Главный прокурор первого Международного уголовного суда (МУС) в Гааге, выдвинул обвинения в геноциде и преступлениях против человечности против президента Судана Омара аль-Башира. Морено-Окампо одновременно потребовал от так называемой Предсудебной палаты МУС выдать ордер на арест суданского президента. Материала для суда над ним, говорит он, накопилось вполне достаточно.
Кстати сказать, своим решением прокурор сделал солидный юбилейный подарок суду. 17-го июля как раз исполняется 10 лет со дня подписания в 1998 году Римского статута МУС. Этот день объявлен ООН Всемирным днем международного правосудия.
На рассмотрение запроса энергичного прокурора, а также улик и свидетельств уйдет, как полагают, от одного до нескольких месяцев.
Но дело здесь даже не во времени. Все гораздо сложнее. От того, как будет развиваться все дело, будет зависеть, возможно, и вся дальнейшая судьба самого International Criminal Court. Вплоть до быть ему или не быть. Сомнения в том, правомочен ли такой орган существовать и вершить правосудие в очерченных его статутом пределах, есть. Забегая вперед, можно сказать, что они есть у России, у США, у Китая, у Израиля, Таджикистана, Индии, Мавритании, Восточного Тимора… и еще пары десятков других государств, которых при иных обстоятельствах никак не втиснуть в одну компанию. Разношерстная, конечно, группа, но что ж тут поделаешь, коли МУС может по уставу достать (в принципе) и президента, и премьера и вообще кого угодно. Для этого нужны две составляющих: а) само государство или его прокурорские органы не проводят расследования по соответствующим обвинениям или проводят их не так, как требуют «международные процессуальным стандарты»; в) государство, вместо расследования, защищает обвиняемое в преступлении лицо. В этих случаях МУС может начать свои процедуры, но только в стране, которая присоединилась к договору о создании суда и, следовательно, признает его право на правосудие.
Надо сказать, что круги по воде уже пошли, поскольку своими действиями прокурор создал даже не один, а сразу несколько международных прецедентов – да еще и в масштабах, фактически невиданных за всю историю современной мировой юриспруденции.
Омар аль-Башир станет первым в истории действующим президентом, который обвиняется в военных преступлениях первым в истории планеты постоянно функционирующим Международным уголовным судом. Все, что было до этого – от Нюрнбергского и Токийского трибуналов до трибуналов по бывшей Югославии, по Руанде, по Камбодже, специального суда по Сьерра-Леоне – это все подпадает под категорию ad hoc. Т.е. все это были временные, специально созданные под конкретные преступления или даже преступников органы. МУС же образован Римским статутом, вступившим в силу 1 июля 2002 года как постоянный орган международного сообщества. Официально он начал функционировать в 2003 году, когда Морено-Окампо и был назначен на пост. До этого он прославился как прокурор на судах по обвинениям в военных преступлениях бывших членов арентинской военной хунты в 70-х годах прошлого века. Кстати, не следует путать МУС с Международным судом в Гааге – главным судебным органом ООН, который функционирует с 1946 года и разбирает только юридические споры между государствами. Под юрисдикцию же 18 судей МУС подпадают геноцид, военные преступления и преступления против человечности.
Еще один прецедент нынешнего решения аргентинского прокурора в том, что он выдвинул обвинения и потребовал ареста президента страны, которая не ратифицировала Римский статут о создании суда, а значит, формально суд не может иметь на ее территории никакой юрисдикции. Но, оказывается, и здесь есть исключения. По уставу суда, в исключительных случаях Совет Безопасности ООН имеет полномочия передавать в суд дела особой важности, по преступлениям, совершенным не на территории страны-участника МУС, не гражданином страны-участника МУС.
Надо сказать, что именно такое положение очень часто становится предметом особой критики правоведов-международников. Ведь классическое международное право предполагает, что любое обязательство действительно только в случае, если государство само и добровольно взяло его на себя. Это можно сделать либо через ратификацию договора, либо через последовательное, молчаливое выполнение международного обычая. Кому как нравится. Если этот принцип отодвинуть в сторону, то не исключено, что два каких-то государства, недовольные третьим, найдут способ затащить его в международный суд и здорово потрепать нервы.
Резня в суданской провинции Дарфур, где с 2003 года погибли почти 300 тысяч человек, явно попадает под эту категорию. Аль-Башира обвиняют в том, что он как президент разработал и направлял операции по физическому уничтожению этнических групп в Дарфуре. Проблема настолько серьезная, что для ее рассмотрения срочно созывается, по требованию самого аль-Башира, заседание Лиги арабских государств.
Как очень часто бывает со всеми многонациональными международными организациями, в Международном уголовном суде гораздо важнее не то, кем заполнены места на его скамьях, а то, сколько и чьи именно членские кресла пустуют. Увы, здесь отсутствуют, как уже упоминалось, очень серьезные игроки. США не хотят, чтобы их граждан тащили в суды по всякому поводу. Для Америки (при Клинтоне она подписала Римский статут, но при Буше отказалась его ратифицировать), которая ведет войны в Афганистане, Ираке, имеет заключенных на базе в Гуантанамо, это означало бы почти что один непрерывный судебный процесс.
Россия очень активно участвовала в разработке самого статута, подписала его, но с ратификацией договора не спешит. Все дело в том, что он вступает в противоречие с нашей конституцией, по которой иммунитетом пользуются президент, члены правительства, депутаты Госдумы, федеральные и конституционные судьи (на время срока полномочий). МУС же никакой такой неприкосновенности не признает. Россия также, по конституции, не выдает своих граждан под юрисдикцию «других государств». Кроме всего прочего, Москву здорово отпугивает от МУС все происходившее с процессом по делу Милошевича, да и, что греха таить, то, что с присоединением к МУС на нее могут посыпаться обвинения в преступлениях миротворцев где-нибудь в Абхазии, Южной Осетии. Все может быть. Наша официальная позиция – надо посмотреть и дождаться первых акций и решений суда, а потом окончательно определиться. Поэтому с особым вниманием будем ждать развития событий по Дарфуру.
Андрей Федяшин, политический обозреватель
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
