Сергей Маркедонов: «Россия–США: смена внешнеполитических вех»
Южный Кавказ представляет особый интерес. Во-первых, в прошлом году этот регион существенно повысил свою геополитическую капитализацию. Здесь имел место первый после 1991 года случай пересмотра границ между бывшими республиками Советского Союза. Здесь же имел место первый военный конфликт между странами – членами Совета Европы, передает статью Сергея Маркедонова noev-kovcheg.ru
Во-вторых, именно Южный Кавказ долгие годы был «яблоком раздора» между Россией и США. То есть в значительной степени именно вследствие кавказских событий Вашингтон и Москва пришли к той точке в развитии двусторонних отношений, которые теперь и требуют «перезагрузки». В других частях бывшего СССР Москва гораздо в большей степени демонстрировала свою готовность кооперироваться с американцами. После 2001 года она признала интересы США в Центральной Азии. В разрешении приднестровского конфликта Россия традиционно ориентировалась на многосторонние миротворческие усилия. Южный же Кавказ, многими нитями связанный с ситуацией на российском Северном Кавказе (это 7 субъектов РФ полностью и два частично), рассматривался российским руководством, как зона «особого внимания». В этой «особой части» бывшего СССР находятся «форпост России» (так в официальном дискурсе определяется Армения), «стратегический партнер» (Азербайджан) и главный раздражитель (Грузия). Именно в Грузии случилась первая из серии «цветных революций» «революция роз», которая была расценена Москвой как прямое и неприкрытое американское вмешательство в сферу «особого внимания». Вашингтон же, признавая привилегированные интересы России в странах бывшего ССР в первой половине 1990-х гг., уже в конце прошлого десятилетия принципиально изменил свои подходы. Отныне США были готовы к кооперации и к конкуренции с РФ, но не с молчаливым признанием российского доминирования.
«Цветные революции» стали знаковым событием в процессе смены подходов Белого дома. И Кавказу в этой смене отводилась немалая роль. Тем паче, что этому помогали три параллельных процесса. Первый можно определить как кризис инерционной внешней политики России, которая переоценила свои ресурсы и фактор российского влияния на пространстве бывшего СССР. Второй можно определить как завышенные ожидания от прихода США на Кавказ, существующие в самих странах региона. Утратив некоторые иллюзии, связанные с Россией, каждая из стран Кавказа начала выстраивать свои двусторонние отношения с США. Более того, каждая из них (в разной степени и с разными темпами) была заинтересована в расширении сферы американского проникновения в регион. И, наконец, третий процесс, реализация амбициозного американского геополитического проекта «Большой Ближний Восток», в котором Южному Кавказу отводилась роль тыла.
Казалось бы, применительно к Нагорному Карабаху позиции Вашингтона и Москвы намного ближе. Свидетельством тому – подписание совместного заявления трех президентов (два из которых – российский и американский) по «обновленным принципам» карабахского урегулирования. Однако здесь другая проблема. Усталость «великих держав» от многолетнего конфликта, их нежелание вникать в детали и в тонкости мирного процесса выдаются за «добрую волю» и едва ли не за образец эффективного миротворчества. Однако даже беглого взгляда на заявление трех президентов достаточно, чтобы увидеть внутренние противоречия и нестыковки «обновленных принципов».
Планируя стратегии на постсоветском пространстве, американцы так и не смогли отказаться от такой навязчивой идеи, как отождествление России с авторитарными и архаичными тенденциями. При этом интересы России (которые объективно у нее присутствуют вне зависимости от внутриполитической динамики) нередко не принимались в расчет. Напротив, РФ, видя в политике США проявления «гегемонизма», отказалась от критического самоанализа собственных провалов и ошибок, а также понимания заинтересованности самих стран Южного Кавказа в американском присутствии.
В этой связи для того, чтобы процесс «перезагрузки» стал успешным, Вашингтону необходимо признать, что роль России на территориях бывшего ССР не может быть такой же, как ее роль в Африке или в Латинской Америке. В то же время российской дипломатии необходимо также понять и признать трудные, но уже всем очевидные истины. Прежде всего, не следует экстраполировать наши расхождения с США на Южном Кавказе на весь комплекс двусторонних отношений. Что бы ни случилось в Грузии или в Азербайджане, кооперация на афганском направлении нужна и выгодна объективно и Москве, и Вашингтону. Во-вторых, надо понять, что никакие двусторонние отношения не могут по определению быть только конфронтационными или, напротив, кооперативными. Согласие по отдельным вопросам будет неизбежно компенсироваться конкуренцией. Важно только не превращать неизбежный конфликт интересов в «цивилизационное противоборство» или «конфликт ценностей».
Э.Рустамов
