В Москве издана повесть Максуда Ибрагимбекова «Обжалованию не подлежит»
Буквально залпом прочитав это произведение, почти одновременно опубликованное в недавно отметившем свое 73-летие российском журнале «Дружба народов», а также вышедшее отдельным изданием в Москве и Баку, я сразу же решила, что рецензию на него назову «Цветы не запоздалые».
В том смысле, что с пиететом писать о жертвах войны и репрессий никогда не поздно – большое видится на расстоянии. И хотя далеко не сразу приходит понимание того, что речь пойдет о больших бедах, суровых испытаниях и непростительной несуразице, вера в то, что зло должно быть наказано, слава Богу, остается одним из наших убеждений и достоинств...
Говорят, прошлое надо знать, чтобы не допускать ошибок в настоящем… Однако же, получая один щелчок за другим (то бишь урок), люди совершают злодеяния подчас все более необъяснимые, чтобы потом безуспешно разбираться в том, кто и почему допустил их, на кого в гипотетическом поиске виноватых обращать гнев, и в который раз приходить к выводу о том, что в этих вопросах не может быть ясности, ибо нет судей, справедливого суда, как и самой справедливости…
Да, сегодня предъявить счет к тем, кто уничтожил миллионы наших граждан в 30-е, 40-е и 50-е годы, лишил права на человеческое достоинство выживших и сломал судьбы членов их семей, конечно же, не к кому. Но должна же прозвучать правда – в книгах, фильмах, полотнах выдающихся художников – в той форме, в которой это богоугодное дело еще доступно нам.
И более всего с помощью правдивых рассказов о тех, кто проводил ночные аресты, пытал безвинных заключенных, чинил кровавые экзекуции, глумился над их детьми и женами, вселялся в их квартиры.
Кто демонстрировал свое превосходство над репрессированными даже тогда, когда чудом уцелевшие в ГУЛАГе и в фашистском плену в 50-е, «реабилитированные» юридически могли бы чувствовать себя такими же гражданами, как и остальные, если б не окружавшие их выродки…
Далеко не сразу понимаешь, о чем повесть Максуда Ибрагимбекова – очень уж обстоятельно, любовно он представляет читателям своего героя Сеймура Рафибейли – юношу из благородной семьи, где без унизительных назиданий в гармоничной обстановке рос гордый, красивый внутренне человек, веривший в дружбу и ценивший правду.
Как и его друзья, читавший множество книг, исподволь воспитывающих честность, трудолюбие, верность профессии, преданность родине. Во всяком случае, на фронт в 1941 - м он отправился по первому зову страны и сердца.
Жизнь в условиях войны столкнула Сеймура со многими испытаниями и людьми, усугублявшими воинские обязанности и изматывавшими стрессами. Учился он вежливо отказываться от настойчивых предложений шпионить за товарищами – солдатами и офицерами; привыкал к тому, что нельзя отвечать адекватно на злобные выпады то и дело распускавших руки агрессивных неучей-начальников.
И шантаж распознавать старался, и с бушующим в душе негодованием при виде предательства справляться. Он даже выработал привычку с достоинством выносить тяготы немецкого плена, в котором оказался вместе с другими однополчанами.
Да, судьба, внутренний стержень берегли Сеймура. Даже поезд, увозивший его в германский плен, разбомбленный бойцами французского сопротивления, вывел на праведную дорогу и позволил мужественно участвовать в центре Европы в боях против коричневой чумы. Закалившие волю все эти испытания помогли обрести достойных друзей и укрепиться в вере во все светлое, святое.
Суть повести Максуда Ибрагимбекова мне стала проясняться тогда, когда его герой, отказавшийся от возможности остаться во Франции в статусе уважаемого героя и достойного почестей мужественного воина, возвратился на родину. Вот где писатель проявляется во всей силе таланта, чтобы построить повествование на контрасте между тем, что представлял собой его герой, и тем, в какое положение поставили его блюстители советских порядков.
В исторических источниках есть вызывающая доверия версия о том, что развитие национально-освободительного движения в России, которое привело к восстанию декабристов и казни их лидеров в 1825 году, могло активизироваться после войны 1812 года.
Преследовавшие в боях наполеоновскую армию российские солдаты и офицеры не просто прошли дорогами Европы, но и получили возможность не в пользу своей страны сравнивать уровень жизни населяющих те места народов, а потому стали носителями «смутьянских» настроений.
Это более чем похоже на правду и в немалой степени объясняет появление указа, потребовавшего в 1945 году ссылать на 25 лет в лагеря советских участников Великой Отечественной войны, побывавших в плену. Так фактически признавалось, что уж в Европе-то они действительно повидали цивилизованное обустройство всех социальных служб и уровень благосостояния и могли, кто знает, оказаться носителями бунтарских настроений, способных - чего доброго - расшатать незыблемость и без того стоявшего на глиняных ногах колосса в виде советского строя.
К тому же расчет на патриотический энтузиазм при грандиозных планах по восстановлению разрушенной войной страны не гарантировал скорый успех, а в использовании принудительного труда оказавшихся в подневольном положении граждан у СССР был громадный опыт. Трудившиеся за койку в бараке и зековскую баланду бывшие пленные вполне восполняли потребность страны в бесплатной рабочей силе.
Покидая Францию ради возвращения в Советский Союз, Сеймур знал, что таким, как он, там приходится нелегко, а потому не удивился, что запретили жить в родном Баку. И то, что его, специалиста с высшим образованием в ранге временно перемещенного зека, которому еще и запрещено работать в коллективе, милостиво назначили совхозным кочегаром, не огорчило – надо же где-то работать.
Благо, в кочегарке можно худо-бедно и жить… Не учел он того, что современные организаторы ада заменили «вечное медленное горение в геенне огненной и долговременное пребывание в кипящем котле» изощренными формами унижения, превращающими человека в существо без чести и достоинства, а «опекать» лично его поручат завистливым убожествам, поверившим, что каждая кухарка имеет право управлять государством.
Вот где Максуду Ибрагимбекову потребовались зоркая многолетняя наблюдательность и аналитический ум, чтобы тонко и психологически убедительно описать ту казуистику, на которую упорно обрекали его людишки, чьими руками в конце концов и вершилось зло в масштабах огромной страны, вынужденной отгораживаться от всего мира железным занавесом.
Изо дня в день Сеймур видел, как отягощенные догмами системы, воспитавшей собственных ревнителей, не обремененных комплексами добропорядочности и чувством ответственности, эти «пасторы» изощренно упивались полномочиями, предоставленными не весть какими должностями, чтобы унижать его.
Сколько раз был на грани срыва, с трудом удерживаясь от желания дать в морду провокаторам, мелким интриганам, то и дело пытавшимся спровоцировать его, втянуть в конфликт, дабы усугубить унижение человека, имеющего статус «пораженного в правах», показать свою власть над ним, испугать новыми наказаниями…
Мне и прежде доводилось встречаться с людьми, которые по возвращении из лагерей не имели права находиться в «режимных» городах, а значит, получить прописку, работать по специальности, жить в семье. Слышать благодарные рассказы о том, как трепетно относились окружающие к интеллигентным «узникам», как поддерживали, помогали.
Знаю случаи, когда сотрудники районной власти в разных регионах Азербайджана шли на «должностные преступления», чтобы на свой страх и риск выдать попавшим в беду «чистые» паспорта без унизительных штампов о запретах.
Случаи, когда эти «нарушители» передавали их «из рук в руки» несказанно страдавшим от разлуки родственникам, преисполненным огромной благодарности за такую помощь. Но у Сеймура к тому времени родственников, готовых поручиться за него, уже не было.
Может быть, потому он и стал тем героем, на трагической судьбе которого Максуд Ибрагимбеков создал обобщенный образ положительного героя и рассказал о бесчеловечной жестокости сограждан, послуживших прототипами руководителей придуманного писателем шафранового совхоза и их прислужников, отягощавших жизнь не только тех, кто побывал в плену.
Знаковой делает повесть и то обстоятельство, что он осуществил самое трудное в писательском труде - с помощью тончайшего анализа исследовал душевное состояние конкретного человека.
Автор создал образ положительного героя, каковым только и может быть мужественный человек с тонким сердцем, истинный потомок лучших из лучших наших предков, в генетической памяти которого живут черты достойной личности не мальчика, а мужа.
Того, на примере нравственной стойкости которого особенно видны условия времени, истребившего или унизившего миллионы во имя так называемого «лучшего будущего», обернувшегося геноцидом своих народов.
Мастерски, с изысканным вкусом, великолепным литературным языком, без сюсюканья, натяжек и лозунговых выражений, проникая в суть характеров и ситуаций, Максуд Ибрагимбеков поднимается здесь до уровня
бальзаковской «Человеческой комедии», познавать которую мы стараемся всю жизнь.
Промелькнула в повести и мысль о том, что «каратели» делали свое черное дело из страха за собственную шкуру – думается, автору захотелось упомянуть бытующие высказывания о том, что, к примеру, руководитель Азербайджана М.Д. Багиров был хорошим человеком, но не имел возможности идти против системы… Возможно!
Но, рассуждая так, можно и Сталина оправдать – он тоже погубил миллионы во имя какого-то «ленинизма», не посмев открыто, вслух назвать несусветной чушью идеи о коммунизме, который, якобы, бродит по Европе и вот-вот облагодетельствует человечество, забесплатно осыпав манной небесной.
Но такого смелого разоблачения зомбированная масса не простила бы даже ему, уже увенчанному лаврами «отцу народов», которому (по-моему) приходилось делать хорошую мину при плохой игре и все больше увязать в кровавых злодеяниях по законам снежного кома и с учетом собственной склонности к жестокости...
Мы, видевшие много горя, все чаще говорим, что пока живы очевидцы тех или иных событий, люди, знавшие лучших – не обязательно героев, но мучеников - остаются живыми. Для нас, хотя бы.
Слабое, конечно, утешение, но тем, кто и спустя век отдает должное их памяти, помнит их и по крупицам восстанавливает характеры, ситуации и атмосферу времени с помощью документальных свидетельств и воспоминаний, оставшихся в живых, благодарность наша безмерна.
И народному писателю Максуду Ибрагимбекову в данном случае – особая. Прежде всего за то, что этот многоопытный, талантливый, наблюдательный писатель-патриот и на сей раз силой своего умения убедительно, ярко выписал хороших людей на фоне человеческого хлама из породы алчных, злых и завистливых подонков.
Но более всего, конечно же, за то, что возродил к жизни давно собиравшийся в его сердце образ гордого азербайджанца, героя, симпатией и доверием к которому проникаешься с самого начала повести.
Как минимум за то, что в экстремальных ситуациях и в помыслах не совершил поступка, который мог бы хоть в чем-то разочаровать читателя, верящего, что добро способно победить зло даже в тех делах, которые по разным причинам обжалованию не подлежат.
Галина МИКЕЛАДЗЕ
