Андрей Казанцев: «Армении важно договориться побыстрее, так как соотношение сил продолжает меняться не в пользу Еревана»
Интервью 1news.az с директором Аналитического центра МГИМО (Россия), научным сотрудником Центра Маршалла (Германия), доктором политических наук Андреем Казанцевым.
- Почему, по-вашему, Москва и Баку до сих пор не могут договориться по поводу дальнейшей аренды РЛС? Накануне прошла информация, что стороны все же договорились продлить аренду на год-два, не больше, но официально она не подтвердилась.
- К концу 2012 году на боевое дежурство заступает новейшая РЛС «Воронеж-ДМ» в Армавире (Краснодарский край), которая будет контролировать возможные запуски ракет на южном и юго-западном направлении. Поэтому необходимость в Габалинской РЛС для России отпадает. Ее можно было бы продолжать использовать дополнительно к армавирской, если бы Азербайджан не обозначил новую арендную плату.
Либо Россия могла бы пойти на долговременное продление, если бы статус РЛС был изменен на «военную базу», что подчеркнуло бы военное присутствие РФ на Южном Кавказе. Этого РФ хочет сейчас. То есть, для Москвы нужны либо дополнительные финансовые, либо дополнительные политико-психологические стимулы. В противном случае резоны для сохранения станции исчезают. Аренда на два-три года за старую плату могла бы позволить наладить работу армавирской станции и потихоньку свернуть работу. Для того, чтобы станция в Габале работала на долгосрочной основе, Россия должна вложить в нее большие деньги на модернизацию. А зачем ей это делать, если Баку может в любой момент поднять плату?
Баку должен четно сформулировать свои приоритеты. Если Азербайджан хочет избавиться от российского военного присутствия (по экологическим или стратегическим соображениям), то требования по повышению платы – хороший способ это сделать. Если же Баку хочет сохранить станцию (и хорошие отношения с Россией), то надо идти навстречу Москве.
- Можно ли считать, что отношения Азербайджана и России сегодня переживают не самые лучший момент? Как в целом можете их оценить?
- 2012 год проходит под знаком 20-летнего юбилея установления дипломатических отношений России и Азербайджана. Этот юбилей заставляет оценить ситуацию с точки зрения долговременной перспективы. В принципе, совсем уж плохими отношения стать не могут, в принципе, так как два народа тесно связаны (стоит вспомнить, например, о крупной азербайджанской диаспоре в России и о широком использовании русского языка в Азербайджане). По числу совместных компаний в Азербайджане Россия занимает второе место после Турции. В значительной степени это – результат диаспоральных связей. Если взять последние 20 лет, то отношения России и Азербайджана были откровенно плохими в 1990-е гг. (война в Карабахе и близость России к Армении; противоречия, связанные с «контрактом века»; близость Азербайджана с Турцией и связанные с этим подозрения со стороны России в пантюркизме и т.п.). Затем отношения постепенно улучшились в 2000-е гг. С тех пор они примерно на одном уровне и остаются одинаковыми, с небольшими колебаниями на сближение – отдаление. В последнее время, действительно, есть определенный негатив. Скажем, в Баку с напряжением восприняли высказывания Жириновского по делу Рамиля Сафарова, а Москве не нравится политика Азербайджана в вопросе о Габалинской РЛС, и т.п. Однако и предыдущие циклы сближений не стоит переоценивать. Так, например, даже в области экономики между Азербайджаном и Россией до сих пор нет соглашения о поощрении и взаимной защите инвестиций. Всего за два десятилетия в Азербайджан инвестировано порядка 97 миллиардов долларов, из них российских – примерно 400 млн.
- Президент Армении Серж Саргсян в своем недавнем интервью заявил, что надеется увидеть мирное урегулирование карабахского конфликта, но при этом ни за что не может представить, что Карабах вернется под юрисдикцию Баку. Можно ли считать, что переговоры после подобного заявления значительно усложняются?
- Переговоры нужны потому, что это – единственная альтернатива войне. Постоянные перестрелки говорят о ее реальной возможности. Причем, я полагаю, что Азербайджану, как государству, которое добилось наибольшего экономического развития в регионе в мирные годы, война была бы наиболее невыгодна. Стране есть, что терять. Мне кажется, что сочетание дипломатического давления и экономических стимулов, т.е. то, что сейчас и делается, может дать Баку намного больше.
Что же касается позиции президента Армении, то, мне кажется, что вести переговоры, заранее объявляя какие-то условия неприемлемыми, неправильно даже тактически. В стратегическом же плане именно Армении важно договориться побыстрее, так как соотношение сил из-за разных экономических возможностей двух стран продолжает меняться не в пользу Еревана. Армения должна осознать, что возможности многовекторной политики альянсов, диаспоральные связи и контроль над горными вершинами вокруг Карабаха в какой-то момент могут перестать эффективно балансировать азербайджанскую нефть, выгодное геоэкономическое положение в коридоре Каспий-Причерноморье и более выгодное геостратегическое положение в плане близости с Турцией. Поэтому чем быстрее будет заключено мирное соглашение, тем более выгодным оно будет для армян.
Однако надо понимать, что кроме чисто рациональных соображений экономики и военного дела есть еще и психология. Пока столь живы воспоминания войны, пока есть ненависть между двумя народами, договориться сложно. Должно пройти время. Я сейчас временно работаю в Германии. Поэтому если мы возьмем примеры Франции и Германии, то вражда между двумя народами продлилась примерно лет 70, а потом постепенно сошла на нет.
- Более полугода фактически никак не ведут себя и посредники карабахского урегулирования. Как Вы считаете, они, в том числе Россия, потеряли интерес к урегулированию конфликта, или более не видят того, как его можно урегулировать?
- У посредников есть определенный концептуальный тупик. Что они могут сделать, если позиции Баку и Еревана по статусу Карабаха диаметрально противоположны?
Однако, на мой взгляд, этот тупик ложный. Он связан с тем, что международные посредники просто не хотят вкладывать реальные ресурсы в разрешение конфликта. А это в данной ситуации – единственный выход. То есть, их ресурсы должны переубедить стороны конфликта занять более гибкие позиции. Какие ресурсы? Например, оказание экономической помощи в преодолении последствий конфликта, включая социально-психологические, возвращение беженцев, помощь им в обустройстве, и т.п. Введение миротворческих сил для разведения противоборствующих сторон и возвращения беженцев в Карабах. Причем, очевидно, что эти силы должны быть одобрены ООН и включать в себя Россию, Турцию и другие страны НАТО. В этом случае перестрелки прекратятся и создастся атмосфера, которая приведет к договоренностям и по статусу Карабаха в будущем. А пока все заклинилось в вопросе о статусе, и преодолеть разногласия, пока реально в ситуацию вовлечены лишь ресурсы двух прежде воевавших друг с другом государств, невозможно.
- Повлияет ли на урегулирование нагорно-карабахского конфликта ситуация вокруг Ирана? И как можете оценить сегодняшние меры, предпринимаемые Западом в отношении Тегерана? Насколько санкции, в первую очередь Вашингтона, могут повлиять на решение Тегерана отказаться от дальнейшего обогащения урана? И если нет, то как далеко может зайти противостояние?
- Напрямую ситуация в Иране на Карабах не повлияет. Опосредованное влияние есть, но оно очень сложное и вряд ли будет однозначно на пользу одной из сторон конфликта. Во-первых, общая дестабилизация ситуации в регионе может сказаться и на Карабахе, спровоцировав усиление конфликта. Во-вторых, армянско-иранское взаимодействие может быть нарушено, и у Еревана возникнут дополнительные трудности в политическом и экономическом плане. Приведу простой пример. В настоящее время Армения и Иран представляют собой одну электроэнергетическую систему, и частота тока в сетях регулируется в Армении за счет Ирана. В случае войны Ирана с Израилем или США эта инфраструктура пострадает. В-третьих, в случае применения оружия массового уничтожения Ираном или против Ирана могут пострадать соседние страны, в том числе, Азербайджан и Армения. В-четвертых, в Азербайджан могут устремиться потоки беженцев из Южного Азербайджана, что создаст определенные проблемы и т.д.
Ситуация же в противостоянии Ирана с мировым сообществом (но, прежде всего, Израилем и Западом) зашла в определенный тупик. Беньямин Нетаньяху, выступая в ООН, провел для Ирана «красную линию» на момент, когда Тегеран будет обладать достаточными ресурсами и возможностями для создания атомной бомбы. Это – недвусмысленная угроза войны, которая начнется тогда, когда Иран обогатит достаточно урана. У американцев более умеренная позиция – «красная линия» проведена на момент, когда у Вашингтона появится информация, что Иран начинает делать бомбу. Проблема еще и в том, что сейчас иранский президент и окружающие его консерваторы, во многом, «держатся» у власти, осознанно провоцируя противостояние с Западом. Ведь если вспомнить волнения после президентских выборов и нынешние волнения на почве экономических трудностей в Иране, то шансы иранских консерваторов без провоцирования войны не очень велики.
Результат всего этого трудно предсказать. Говорить однозначно о войне я бы не стал, но, если она произойдет, это будет катастрофа огромного, даже планетарного масштаба (с учетом того, что цены на нефть резко взлетят, а в мире и так экономический кризис).
- Очень скоро состоятся президентские выборы в Штатах. Каковы ваши прогнозы относительно их итогов?
- Очень трудно предсказать результат. Перед первыми президентскими дебатами благодаря серии ошибок Ромни и не очень удачной кампании республиканцев Обама вырвался вперед. Однако Ромни к дебатам собрался и снова выровнял ситуацию. Результат в любом случае будет близок к равновесному, победа будет за счет небольшого перевеса, причем, возможно, что победивший кандидат наберет меньше голосов избирателей, но больше выборщиков в штатах (как Буш в кампании против Гора).
Интересно, что выборная проблематика почти не касается внешней политики, все дискуссии идут вокруг экономики. Однако последствия победы того или иного кандидата для постсоветского пространства будут очень серьезны. Обама им почти не интересуется, как не очень он интересуется и Европой. Приоритет у него – Азиатско-Тихоокеанский регион. Поэтому к России он относится дружелюбно, пытается разрешить все противоречия путем соглашений. Но при этом Россия или постсоветское пространство для него не приоритет, не объект интереса.
У Ромни более традиционная повестка дня. Он больше интересуется Европой и постсоветским пространством и, определенно, высказывается против сближения с Россией. Возможно, в случае его победы с новой силой возобновится традиционное соперничество США и России за влияние на постсоветские страны, приутихшее при Обаме. Кроме того, Ромни – за рост военных расходов, а Россия хорошо укладывается в привычный «образ врага», против которого эти расходы могут быть направлены. КНР – куда более реальный противник, но направить против него какую-то риторику, кроме экономической, американцы не решаются. Слишком опасно.
Однако при всем этом надо тоже понимать, что республиканцы пока внешнеполитическую линию четко не сформулировали, им бы Обаму победить на экономической проблематике. Потом, в случае успеха, за первый год разберутся. В частности, могут обнаружить, что на новую «гонку вооружений» и на бессмысленное противостояние с Россией просто не хватает средств.
- Ситуация в Сирии продолжает оставаться напряженной. Сирийский кризис затянулся на годы, как предполагают многие эксперты, или судьба Асада решится по итогам президентских выборов в Штатах?
- Сирийский кризис, действительно, зашел в патовую ситуацию. Ни одна из сторон гражданской войны победить пока не может. Однако именно эта ситуация играет против действующей власти, в связи с чем можно прогнозировать, что Башар Асад уйдет, причем, не через годы, а достаточно скоро. В противном случае Сирию ждет судьба Ливана в 80-е, Сомали, Афганистана и т.п., т.е. она превратится в «несостоявшееся государство». Не думаю, что Асада прельщают лавры Раббани, который номинально руководил Афганистаном все 1990-е гг., в ситуации полного развала страны. Проблема только в том, что с уходом Асада проблемы не прекратятся, и как, действительно, избежать распада сирийской государственности, никто не знает.
Кстати, следует учитывать, что расклад внешних сил по Сирии достаточно далек от того, как его обычно описывают в прессе, в том числе, в российской. Решающую роль в поддержке оппозиции играет не Израиль и не Запад, а страны «суннитского блока» (арабские страны, особенно, Катар и Саудовская Аравия, а сейчас все больше подключается Турция). Внутри Сирии же, кроме, собственно, политического конфликта, идет противостояние по линии религиозных общин: сунниты против алавитов-шиитов и христиан. При этом правящий в Дамаске режим традиционно является частью «шиитского блока», включающего Иран и Хезболла в Ливане. Иран уже активно включился в гражданскую войну, помогая Асаду.
В принципе, США не очень хотят вообще в эту ситуацию вмешиваться, да и не имеют очевидных приоритетов внутри Сирии, так как среди сирийской оппозиции очень много представителей Аль-Каеды. Пока Вашингтон обозначил только один приоритет: неприменение химического оружия правящим режимом и непопадание этого оружия в руки оппозиции. Американские эксперты понимают, что ситуация в Сирии очень неоднозначна. И я не думаю, что даже в случае победы республиканцев в Вашингтоне появится большой интерес к интервенции в Сирию. Неоднозначна и позиция Израиля, там не ожидают чего-то хорошего от смены режима в Дамаске и, потому, не горят желанием вмешиваться.
Гамид Гамидов
